Семьдесят лет назад археологами была найдена первая древнерусская берестяная грамота. С тех пор редкий год обходится без обретения новых экземпляров, и их к сегодняшнему дню уже 1140. В нынешний археологический сезон список городов, в которых найдены берестяные грамоты, пополнился Рязанью. Найдены такие памятники письменности и в Великом Новгороде, что ожидаемо: основной массив грамот происходит именно из этого города. А вот, к примеру, в Москве последнее письмо на бересте нашли в далеком уже 2015 году. Дело было в Зарядье, куда археологи поспешили перед тем, как там устроили ландшафтный парк.
Эта грамота – центральный экспонат открывшейся в Музее Москвы выставки "Четвертая берестяная". Шесть с половиной столетий она пролежала глубоко в земле, тем удивительнее прекрасная сохранность. На длинной ленте нет утрат, и можно прочесть весь текст, нацарапанный четкими буквами. В переводе на современный язык:
Поехали мы, господин, на Кострому. Юрий с матерью нас, господин, увернул взад. А взял себе с матерью 15 бел; да взял 3 белы; потом, господин, взял 20 бел да полтину.
Белы – это белки. У исследователей нет единого мнения, были ли это реальные шкурки, служившие эквивалентом деньгам, или так назывались какие-то мелкие монеты. Известно ведь, что в древности существовали денежные знаки под названием куны, то есть куницы. В любом случае, понятно, что московская грамота №4 – это деловое письмо. Отчет о неудачной поездке ценен тем, что сообщает о негромком эпизоде повседневной жизни обычных людей древней Москвы.
Пятой московской грамоты в распоряжении ученых до сих пор нет. Таков скромный улов на всей территории Москвы за все десятилетия исследований. Руководил раскопками в Зарядье заведующий отделом Института археологии РАН Леонид Беляев. Он считает, что московских находок могло бы быть намного больше. Если бы его коллеги из других археологических организаций были бы более добросовестными. Ну, или если бы их так не торопили застройщики, которые приходят на участок после проведения там охранных раскопок. Впрочем, есть и объективные причины лидерства новгородских экспедиций. Прежде всего, дело в том, что древняя органика прекрасно сохраняется в пропитанных водой слоях земли. На глубине они лишены кислорода, так что та же береста, кожа или ткани не гниют. Так вот, новгородские культурные слои, по словам Леонида Беляева, все мокрые, ведь город стоит на глинистых берегах Волхова:
– В Новгороде весь слой такой. По всему центру города раскиданы большие раскопы, которые и дают грамоты. В Москве влажные места тоже есть, но их намного меньше. Вторая причина: Новгород намного древнее. В Москве нет ранних берестяных грамот. Слои 12–13-го веков еще можно найти, но грамот там нет, потому что в это время это еще очень молодой, едва появившийся городок, хоть и активный. Следующая причина: Москва стала много писать где-то с конца 13-го – начала 14-го века, когда здесь начала появляться привозная бумага. Этот материал если не дешевле пергамена, то уж точно технически удобнее. Это значит, что бересту использовали уже не в таком количестве. Правда, в Москве находили специальные заостренные палочки – писала. Поэтому мы заранее понимали, что тут должны быть берестяные грамоты. Впрочем, писалами процарапывали тексты еще на восковых дощечках. Так что можно было думать – может, они здесь все по воску больше.
Думаю, что они в большом количестве лежат в отвалах археологических раскопок
Я не верю в то, что в Москве мало берестяных грамот. Думаю, что они в большом количестве лежат в отвалах археологических раскопок. Красноречивая деталь: все четыре московские грамоты найдены экспедициями Российской академии наук. И ни одной грамоты ни при каких так называемых охранных, спасательных раскопках пока не находили. Так что, если постараться, грамот будет больше. Конечно, не столько, как в Новгороде, но все же на порядок больше, чем сейчас в Москве, где так велики объемы раскопок. Представьте, в Зарядье мы копали клочок размером меньше 100 квадратных метров и нашли нашу грамоту. В то же время охранные работы там занимали более тысячи квадратных метров. И никаких грамот. Я не думаю, что наше берестяное письмо было единственным, валявшимся в Зарядье.
– Но не утрачено ли навсегда то, что осталось в отвалах? Парк Зарядье – это не просто озелененная территория. Там были серьезные строительные работы, а не просто посадили деревья и кусты. Там рыли глубокие котлованы. Там насыпали холмы. Смогут ли археологи еще что-то сделать в этом месте?
Если завтра мы снесем парк, там будет много работы
– Смогут. Если завтра мы снесем парк, для археологов там будет много работы. Действительно, там много испорчено, но нам то же самое говорили, когда мы туда пришли. Нам говорили, что там ничего нет, а мы, помимо грамоты, много интересных находок сделали. Там и сейчас достаточно земли не затронуто. В 14–15-м веках Зарядье – самый плотно населенный кусок Москвы. Отсюда – обилие находок этого времени. Рядом Москва-река, потому, на наше счастье, на территории Зарядья вода стоит высоко. Там мокрый культурный слой, который сохранил деревянные мостовые, срубы и прочую органику. Там была очень развитая городская инфраструктура. Это был очень сырой район. Жить в нем было трудно, зато было хорошо развивать производство. Культурный слой там толстый. В глубину пять, а местами даже шесть метров.
В отличие от первых трех, наша четвертая грамота по облику не московская. Она, скорее, новгородского типа. Самая первая была найдена напротив Исторического музея. Это какой-то подготовительный текст акта о владении землей. Очевидно, что потом этот юридический текст должен был появиться на пергамене, скрепленном печатями. Две следующие грамоты происходят из раскопов на территории Кремля. Одна представляет собой какую-то таблицу с непонятными значками. Другая – самая замечательная. Она самая длинная из всех, где-либо и когда-либо найденных. Это опись имущества очень богатого человека, носившего восточное имя Турабей. Он, среди прочего, владел табунами коней. В грамоте упомянуто 25 мастей. Самое смешное, что этот огромный лист коры исписан чернилами. Тут обошлись без палочек-царапок. Значит, это была уже пережиточная традиция. Все три первые грамоты абсолютно не похожи на новгородские. Ничем, кроме того, что они берестяные.
Узкие полоски, которые на ощупь похожи на кожу или на велюр
В Новгороде была иная техника. Там не писали на таких берестяных простынях. Это были узкие полоски, которые на ощупь похожи на кожу или на велюр. Они такие гладенько-шершавенькие. У них тонко обработанные края, чтобы береста не махрилась и чтобы на ней приятно писалось. Потом это сворачивалось в трубочку и так хранилось. В мировой культуре мы находим аналогии этому. Точно так же хранились и античные, и китайские, и многие другие рукописи – в свитках.
Так вот, четвертая наша грамота отличается от других московских. Она очень хорошо выделана. Не надо думать, что кто-то просто оторвал кусок коры и сразу на нем написал. Нет, такие грамоты, по-видимому, готовили специально обученные люди, умевшие и правильно срезать, и варить бересту. Получалось подобие если не бумаги, то мягкого картона. Но в Москве все, кроме нашей, – это именно отломанные куски бересты. Они очень плохо подготовлены. Совсем без смысла и толка. Настолько плохо, что люди, которые их подготовили, не знали, как писать, то есть не заботились о том, чтобы древесные волокна (так называемые чечевички) шли бы горизонтально. В грамоте из Зарядья мы впервые видим, что она горизонтальная. Что она сделана профессионально.
– Значит ли это, что вашу грамоту написал новгородец, приехавший по каким-то надобностям в Москву?
– Вовсе нет. Можно только предположить, что кто-то привез сюда из Новгорода короб с пустыми заготовками. Скорее, это московская грамота не московского облика. Кстати, и по содержанию она ближе к Новгороду. Подавляющее большинство новгородских грамот – это частные послания от одного человека к другому. Не какие-то описи имущества, а письма. Тем не менее, лингвисты, изучавшие нашу грамоту, говорят, что в ней нет никаких особенностей новгородского диалекта древнерусского языка. Это такой общерусский текст. Более того, здесь есть слово ти ("ти взял", то есть "да и еще взял"). В древненовгородском языке есть такое слово, но у него другое значение.
– Может, это московская языковая примета?
В Москве ведь нет десятков грамот для сравнительного анализа
– На этот вопрос нет ответа. В Москве ведь нет десятков грамот для сравнительного анализа. И это не единственная загадка. Мы не понимаем, где находятся те, кто пишут. Они в Москве или нет? Где адресат? Ясно лишь, что к своему хозяину обращаются его подчиненные. Они сообщают, что не доехали до Костромы из-за какого-то Юрия с его матерью, которым путешественники вынуждены были дважды заплатить. Сначала с них взяли одно количество гривен и белок. Потом их почему-то вернули и взяли еще две доли, правда, поменьше. Вряд ли этот текст был недописан. Вероятно, это все, что они хотели сказать. Вероятно, больше ничего неприятного не произошло. Автор даже не жалуется. Скорее всего, взята была какая-то подать, пошлина или долг. Во всяком случае, то, что полагалось отдать, но они почему-то думали, что не в этот раз. Выплаченное – это не безумная сумма. Поэтому мы не решаемся связать упомянутого Юрия с какой-то известной исторической личностью. Мои коллеги предположили было, что это князь Юрий Звенигородский. В юности он как раз был под патронажем своей матушки, и по времени все очень хорошо сходится. Но вряд ли тут упомянут этот князь. Уж больно деньги не княжеские.
Здесь протянута ленточка "непознанное"
Может быть, со временем, если у нас появятся новые знания о Костроме, тут можно будет что-то добавить. Пока могу сказать только, что в новгородских грамотах Кострома не упомянута ни разу, а для Москвы второй половины 14-го века это очень важное место. Но москвич ли это писал, мы не до конца понимаем. Откуда он шел в эту Кострому? Может быть, из Вологды. Необязательно даже, чтобы адресат был в Москве. Не исключено, что это был документ, который они привезли в Зарядье для того, чтобы судиться с этими Юрием с матерью. А еще рядом с местом нашей находки был мытный двор, то есть городская таможня. Там растаможивали предметы, которыми люди торговали. Очень много вариантов, как можно сложить этот пазл. Но мы говорим – здесь край. Здесь протянута ленточка "непознанное", и исследователь должен перед ней остановиться. Когда у нас будет 50 московских берестяных грамот, может быть, мы поймем, какими были их специфические черты, – говорит Леонид Беляев.
