Как читать Льва Толстого и Фёдора Достоевского, когда Россия воюет против Украины? Когда ты преподаешь русскую литературу, то даже в то время, когда русская культура по всему миру "отменяется", продолжаешь воспринимать мир сквозь призму романов, рассказов, стихов и пьес, написанных русскими писателями. Когда российская армия совершает многочисленные акты насилия в Украине, когда встречаются и примеры варварской жестокости, такие как убийства мирных жителей в Буче, дискуссия о том, как относиться к русской литературе, вполне закономерна.
Меня беспокоит не то, что возможно каким-то образом отменить великие произведения искусства. Те литературные произведения, которые пережили своё время и остаются актуальными для новых и новых поколений, имеют достаточный запас прочности для того, чтобы потомки могли сквозь их призму критически смотреть на проблемы окружающей их действительности. Этим качеством наделены все великие произведения русской литературы, но, как исследователь творчества Толстого и Достоевского, я хочу остановиться именно на наследии этих, самых известных за рубежом, русских писателей.
После того, как закончилась Вторая мировая война, немецкий философ Теодор Адорно назвал Холокост глобальным поражением западной культуры. В своей критике западной культуры Адорно зашёл так далеко, что вопрошал, насколько правомочно в принципе продолжать творить после Холокоста? Эта мысль рождена специфическим контекстом катастрофы еврейского народа, и её нельзя автоматически применять к сегодняшней ситуации. Но, размышляя об этике Адорно, я не могу не думать о том, как зверства в Буче и другие примеры варварской жестокости российских военных в Харькове, Мариуполе, окрестностях Киева повлияют на наше восприятие русской литературы.
Узнав о том, что русский писатель Иван Тургенев отвернулся в последний момент, будучи свидетелем казни, Достоевский выразил свою позицию по этому поводу очень чётко: "Человек на поверхности земной не имеет прав отворачиваться и игнорировать то, что происходит на Земле, и есть высшие нравственные причины на то". В романе "Братья Карамазовы" Достоевский самым радикальным образом ставит перед читателем моральную дилемму страдания детей. Читая о том, как жители Мариуполя голодали из-за российских артобстрелов, смотря на руины мариупольского театра, в подвале которого скрывались от бомб дети, я думаю: мне было бы интересно узнать, что сказал бы по этому поводу Достоевский. Надпись "дети" была начертана на тротуаре рядом с театром, её было хорошо видно с воздуха, не могло возникнуть сомнений по поводу того, кто находится в здании.
Для Ивана Карамазова, главного героя романа Достоевского, христианская идея всепрощения и смиренного приятия действительности не является убедительным ответом на вопрос о моральной ответственности за зло. В дискуссиях с другими героями Иван часто приводит примеры причинения зла детям, таким образом заставляя своих собеседников признать и осмыслить факты жестокости, что вело бы к пересмотру самих основ этической системы. Несомненно, Достоевский тоже не смог бы отвернуться от факта преднамеренной бомбёжки детей в Мариуполе. Смог бы он продолжать защищать идею природного нравственного закона в русском человеке после событий в Буче, видя трупы невинных мужчин, женщин и детей?
В то же время читатели не должны закрывать глаза на неприглядные стороны философии Достоевского, на его идею "избранной России". Догма о великой России и русском мессианстве, которую продвигал Достоевский, связана с более глобальными идеологическими течениями, которые оправдывали колонизаторские действия России в прошлом. Оправдывает эта догма и современную российскую внешнюю политику, включая практическую реализацию этой политики в Украине. Однако наряду с этим Достоевский был и великим мыслителем-гуманистом, его идея великой России неотделима от рефлексии о русских страдании и вере. Наверное, для человека, которого сослали на семь лет в Сибирь всего лишь за участие в книжном клубе социалистического толка, было естественно наделять любое страдание духовным смыслом. Да, личность Достоевского сформировалась под влиянием личного опыта, но вряд ли его оправдание страдания для него распространилось бы на террор, организованный государством.
В "Преступлении и наказании" Достоевский в деталях описывает тяжесть морального груза преступления для самого преступника. Согласно Достоевскому, убийца, забравший чужую жизнь, неизбежно убивает при этом и часть самого себя. Стал ли бы он принимать путинское видение России? Ужаснули бы события в Украине писателя, стяжавшего славу самого знаменитого русского богоборца? А главное, стал ли бы он выражать протест против российского насилия над Украиной? Я надеюсь, что стал бы, как сделали это только что многие современные русские писатели. Но пропаганда Кремля – всепроникающая, и многие русские впитали её в себя. В России к тому же немало тех, кто попросту игнорирует происходящее в соседней стране.
Нет писателя, который бы реагировал на милитаризм жёстче Толстого, человека, который на своём опыте познал долю солдата, навсегда став пацифистом. В своём последнем произведении, повести "Хаджи-Мурат", Толстой остро критикует колониальную экспансию России на Северном Кавказе, показывая, как бессердечное насилие русских над чеченцами мгновенно приводит к ненависти по отношению к завоевателям.
Во время всех войн, не исключая и Вторую мировую, в России было принято перечитывать самый знаменитый роман Толстого "Война и мир". В нём Толстой утверждает, что ключ к военной победе – этика российской армии. Когда солдаты защищают свою землю, то у них больше шансов на победу, потому что солдаты понимают, почему они воюют и что они защищают. Но даже описывая оборонительные бои, Толстой без ретуши передает мучительные переживания молодых солдат, сталкивающихся лицом к лицу с машиной смерти. Личные переживания должны быть принесены в жертву коллективной задаче, но в итоге даже смерть одного солдата оказывается непереносимым горем для семьи, ожидавшей его возвращения домой.
После публикации "Войны и мира" Толстой публично осуждал многие российские военные кампании. Последняя часть романа "Анна Каренина" изначально не была опубликована по той причине, что в ней подвергались критике действия России в очередной Русско-турецкой войне. Герой романа Константин Левин, прототипом которого считают самого Толстого, называет вступление России в эту войну убийством и выносит вердикт: русские люди не должны участвовать в ней. "Народ жертвует и всегда готов жертвовать для своей души, а не для убийства", – считал Толстой. В 1904 году Толстой обнародовал письмо с осуждением Русско-японской войны: "Опять война. Опять никому не нужные, ничем не вызванные страдания, опять ложь, опять всеобщее одурение, озверение людей". Уже само название этого письма – "Одумайтесь!" – звучит как крик, обращенный Толстым к его соотечественникам сегодня.
Книги Толстого и Достоевского не могут остановить действия российской армии в Украине, но на определённом уровне встроены в русскую культуру, и имеет большое значение то, как они читаются сегодня
В одном из своих самых известных пацифистских текстов, в эссе 1900 года "Не убий!", Толстой точно диагностировал проблему современной России: "Бедствия людей происходят не от отдельных лиц, а от такого устройства общества, при котором все люди так связаны между собою, что все находятся во власти нескольких людей, или, чаще, одного человека, который или которые так развращены этим своим противоестественным положением над судьбою и жизнью миллионов людей, что всегда находятся в болезненном состоянии, всегда в большей или меньшей степени одержимы манией grandiosa, которая незаметна в них только вследствие их исключительного положения". Если Достоевский полагал правильным не игнорировать зло и несправедливость, то Толстой призывал людей действовать, исходя из того, что они видят. Во время русского голода 1891 и 1892 годов Толстой организовывал раздачу супа несчастным, о которых не посчитало нужным позаботиться русское правительство. Он старался помочь тем русским, которые уклонялись от воинской повинности, навещал в тюрьме арестованных за отказ воевать. Деньги, заработанные Толстым от продаж романа "Воскресение", он потратил на помощь членам секты духоборов, которые пытались эмигрировать в Канаду, спасаясь от необходимости воевать в рядах русской армии.
У этих писателей мало общего с идеологией оправдания сегодняшней войны. Они не могут остановить или смягчить действия российской армии в Украине, но на определённом уровне встроены в русскую культуру, и имеет большое значение то, как книги Достоевского и Толстого читаются сегодня. Не потому, что классическая русская литература может объяснить происходящее сегодня – она не в силах этого сделать. Но потому, что, как написал украинский писатель Сергей Жадан, война против Украины ознаменовала собой поражение русской гуманистической традиции. Эта культура смиряется с тем, что русская армия без разбора бомбит и уничтожает украинцев.
Так что великих русских писателей нужно читать критически, с вопросом о том, как остановить насилие. Лидер российской оппозиции Алексей Навальный написал, что Толстой призывал соотечественников бороться с деспотизмом и войной потому, что одно порождает другое. А украинская художница Алевтина Кахидзе процитировала "Войну и мир" в своём графическом дневнике. "Я читала вашу х-ю литературу, – написала она. – Но похоже, что Путин не читал её, и вы её забыли".
Ани Кокобобо – преподаватель кафедры славянских и евразийских языков университета в Канзасе, США.
Англоязычный оригинал этого текста опубликован на сайте The Conversation. В русский текст (перевод Екатерины Челпановой) по согласованию с автором включены незначительные уточнения
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
