18 декабря 1918 года поэтесса Татьяна Ефименко была убита неизвестными. На хуторе Любочка в Харьковской области в ту ночь погибли семь человек, в том числе ее мать, Александра Яковлевна Ефименко, известный украинский историк. Эти районы во время Гражданской войны переходили из рук в руки, стабильной власти не было, и возможно, преступление совершили обычные грабители. Есть и политические версии: в печати в те годы появлялись размышления о том, что "адепты новой религии, большевики" сознательно убили украинского историка.

Первая и единственная книга стихов Татьяны Ефименко "Жадное сердце" вышла в 1916 году, и лишь сейчас этот сборник, а также стихотворения, сохранившиеся в архивах, и печатавшаяся в периодике проза Ефименко собраны под одной обложкой. Издательство "Водолей" выпустило книгу "Жадное сердце" под редакцией Валерия Вотрина и Владислава Резвого.

Валерий Вотрин, автор статьи о творчестве Татьяны Ефименко, рассказал в программе Радио Свобода "Культурный дневник" о Татьяне Ефименко и ее судьбе.

– Первое, что меня поразило в истории Татьяны Ефименко, – это то, что не удалось установить самые банальные сведения о ее жизни, даже год ее рождения в разных источниках указан по-разному. Как будто мы говорим не о поэте Серебряного века, а об античном авторе.

– Это не самая нестандартная история с деятелями русской литературы того времени. Ефименко, конечно, мало кто занимался.

– Это ваш первый опыт такой публикаторской работы?

– Нет, не первый. Я до Ефименко сделал двухтомник поэта русского зарубежья Анатолия Гейнцельмана, он уроженец Одессы, но переехал в Италию, умер во Флоренции. Мы со Стефано Гардзонио собрали его архив, который в разных местах лежал, сделали двухтомник. Это 2012 год. После этого я решил заняться чем-нибудь попроще. Я подумал: раз архив Татьяны Ефименко лежит в РГАЛИ, сконцентрирован в одном месте, будет легко его собрать, оцифровать, прокомментировать, но оказалось все не так просто. Прозу, которая была распылена по периодике, нужно было отследить. Вполне допускаю, что я собрал не всю прозу. Я пользовался картотекой Алексеева в Пушкинском доме, то, что там отложилось, я это все нашел и свел в книгу. Вполне допускаю, что что-то осталось в журналах Петербурга начала века.

– Почему Татьяна Ефименко? С чего все началось?

– С маленького комментария в моем "Живом журнале". Я одно время делал, опять же это 2007-2009 год, ежегодные обзоры по стиранию белых пятен, то есть по публикации архивной русской поэзии. И вот был маленький комментарий Василия Молодякова, он просто осведомился: а не входит ли в планы издательства "Водолей" творчество Татьяны Ефименко? Я, естественно, встрепенулся тогда, потому что думал, что Ефименко уже издали. Я поспрашивал коллег, посмотрел среди выходных данных и действительно не увидел собрания стихотворений.

– Таким образом эта работа продолжалась больше десяти лет?

– И да, и нет. В 2014 году мы уехали. Я – гражданин Бельгии, переехал в Россию в 2007 году на работу и по личной ситуации. В 2014 году я раскачал свою семью – это было уже под крымские фанфары, и в марте 2014 года мы Россию покинули. Но до этого времени с 2012 года я занимался Ефименко, я ходил в РГАЛИ, собирал ее поэзию, собирал ее прозу. После 2014 года мы переехали в Англию, возможности заниматься ее книгой у меня не было. Только в прошлом году мне удалось убедить Владислава Резвого, сосоставителя этой книги, он замечательный архивист, литературовед, что книга фактически сделана на 80%. Давай мы с тобой завершим, ты поможешь мне подготовить к печати оставшиеся тетради в РГАЛИ. Влад это сделал, без него этой книги не было бы. Потом мы подготовили комментарии, я написал статью, свел воедино громадный, накопившийся за годы биографический материал – это было в прошлом году. Единственный текст, который я написал в прошлом году, потому что всякий пишущий по-русски человек в прошлом году онемел. Я сделал эту статью и немало этому рад, потому что это было нужно сделать.

– Не будем лукавить и объявлять Татьяну Ефименко гениальным забытым писателем. У нее, несомненно, был талант, но я бы не решился сказать, что сборник "Жадное сердце" – колоссальное событие в русской поэзии, мимо которого нельзя пройти. Что вас привлекло?

– Сборник "Жадное сердце" не колоссальное событие в истории русской поэзии Серебряного века, но это обещание большого поэтического таланта. Собственно, рецензенты об этом и упоминают. Трагично, что эта песня, будем говорить патетически, была прервана в самом начале.

– Владислав Ходасевич был внимателен к молодым поэтам, даже кого-то слишком ласково оценивал. Я ждал, что он что-нибудь скажет о Татьяне Ефименко и обнаружил в вашей статье, что он отозвался о ее стихах коротко и недоброжелательно: "Слабый автор". Он ошибся?

– Отдельно рецензии на сборник Ефименко от Ходасевича не было. Он откликнулся на коллективный голос, на антологию Зинаиды Гиппиус, в которой Татьяна Ефименко была напечатана наряду с самыми большими поэтами того времени, и Блок, и Сологуб, и Брюсов там были. Конечно, в этом общем хоре голос Ефименко, наверное, звучал не так убедительно, как если бы она играла первую скрипку. Здесь ей, конечно, по малости лет, по статусу в принципе большая роль и не была отведена. Но то, что ее включили в эту антологию, тоже было для нее достаточно большим признанием.

– Она получила и премию Надсона, но надо сказать, что это был совсем не самый престижный приз в те времена. Впрочем, это интересно, потому что можно связать ее поэтику с поэтикой Надсона.

– Возможно, по лирическому голосу можно сравнить. Но мне кажется, что истоки ее поэтического творчества лежат совсем в других местах. Я думаю, что это Александр Кондратьев. Ее увлечение историей Ближнего Востока, Египта... Опять же, можно только предполагать. К сожалению, что касается Ефименко, затонул большой творческий остров, очень сложно найти какие-то документальные свидетельства о ней, о ее творчестве. Все, что было возможно найти, я нашел. Не зря я в своей статье говорю о том, что она не отразилась в обычных зеркалах своего века, в документальных свидетельствах современников, в дневниках, в отзывах и так далее, есть только несколько рецензий, есть несколько писем, есть ее письма, которые мы не успели обработать. И выяснили только в последний момент, что есть небольшой архив в составе архива ее брата Петра Петровича Ефименко, известного археолога, который хранится в Государственном историческом музее. Я думаю, мы до него доберемся, будут, возможно, еще дополнения небольшие. Кроме того, все-таки нужно разыскать точную дату рождения.

– Татьяна Ефименко не принадлежала ни к кругу символистов, ни к кругу футуристов, была далека от модных литературных кругов того времени. Может быть, поэтому так мало свидетельств, она почти ни с кем не была знакома.

– Это абсолютно отдельно стоящий поэт, который развивался сам на полях тогдашней литературы, не принадлежавший ни к каким течениям, у нее было очень мало литературных знакомств. Скорее всего, эти литературные знакомства появились благодаря ее матери Александре Яковлевне Ефименко, известному историку, она тогда преподавала на Бестужевских курсах в Петербурге, у нее были знакомства литературные, она была хорошо знакома с семьей Чехова, например. Несмотря на свою колоссальную занятость, она писала лекции, преподавала, писала книги, но она все равно как-то пыталась продвинуть стихотворения, творчество дочери, то есть выступала в роли такого литературного агента.

– Вы сравниваете Татьяну Ефименко с Ахматовой, даже противопоставляете ей. Я, честно говоря, вообще не заметил этих параллелей.

– Это не я, это было в рецензиях, это было в отзывах. Я, собственно говоря, цитаты из этих рецензий привожу. Если честно, я тоже не нахожу большого сходства между ними, разве только в том, что упоминалось – роль женщины, домашний очаг.

– Мы говорим только о стихах, но все-таки значительную часть тома занимает ее проза. О чем она писала и где публиковала эту прозу? Потому что это тоже вовсе не модные журналы тех времен, не "Аполлон" и не "Шиповник".

– Нет, это не они, это все в основном журналы для детей, это "Всходы", "Маяк", то есть журналы, которые были предназначены для детского возраста. Поэтому до выхода этой книги считалось, что Ефименко писала прозу для детей. На самом деле, если перечитывать ее рассказы, это такая очень крепкая историческая беллетристика на темы Древнего Востока, Ближнего Востока, Древнего Египта. Это такие жанровые сценки о жизни царей, вельмож, фараонов. Кстати говоря, одно из хрестоматийных ее стихотворений, "Неферт", тоже посвящено этой тематике. Дело в том, что она была слушательницей курсов Бориса Тураева, египтолога, очень увлекалась историей Ближнего Востока, Месопотамии. Думаю, что все это шло к чему-то серьезному, может быть, даже к сборнику. Собственно, ее повесть "Нугри", самый большой ее прозаический текст, тоже на эту тему. Из писем мы знаем, что обсуждалось издание этой повести отдельным изданием. Я думаю, все шло в сторону издания ее прозы отдельным сборником. В РГАЛИ сохранился недописанный фрагмент тоже на египетскую тему, мы его не включили в эту книгу, но когда-нибудь на всякий случай напечатаем для полноты картины. Это не была какая-то поденная работа, это был, видимо, живой интерес, который развивался. Мы видим прогресс. То, что есть этот фрагмент, доказывает, что она не собиралась останавливаться, она собиралась писать и дальше. Кто знает, может быть, вырос бы из нее очередной исторический беллетрист, историк Ближнего Востока, тема интересная.

– Но она не путешествовала на Ближний Восток, она за границей была только в Париже?

– Документально мы и это пока подтвердить не можем. Возможно, письма, которые хранятся в Государственном историческом музее, все-таки докажут, что она была в Париже. Пока у нас есть то, что называется анекдотические свидетельства, что она там была, статья Юрия Михайловича Гельперина в словаре "Русские писатели" об этом говорит; в ее некрологе Александр Александрович Смирнов, филолог, тоже об этом говорит. Хотя, я думаю, что Гельперин почерпнул это как раз у Смирнова, который знал хорошо ее семью. Пока то, что она была в Париже перед Первой мировой войной, наблюдала за литературной жизнью, нигде не отложилось, ни в ее стихах, ни в каких-либо известных документах. В Египте и вообще в других заграничных странах она не была.

– Интересно, что ее брат, имя которого вы уже упомянули, впоследствии возглавил Институт археологии Академии наук Украинской ССР.

– О ее брате много известно, это был известный археолог, занимался он неолитом, большая фигура в научных кругах, у него много научных публикаций. Как раз в его архиве есть еще немного рукописей Татьяны Ефименко.

– Давайте от неолита и Древнего Египета вернемся на более знакомую нам территорию – в Украину. Очень важно, и в контексте нынешних событий тоже, увлечение Украиной в ее семье. Расскажите, пожалуйста, об этом.

– Я лишь по касательной рассказываю об истории семьи в своей статье в книге. Прицельно ее матерью Александрой Яковлевной Ефименко я не занимался. О ней существуют монографии, ее творчеством занимаются современные историки. Судьба у нее, конечно, потрясающая. Она вышла замуж за известного украинского этнографа Петра Савича Ефименко, сама она родом с Белого моря, из Архангельска, там отбывал он ссылку. Ей тогда было всего 16 лет, она побывала на одной из его научных встреч. Он занимался этнографическими исследованиями, в том числе в тех местах, где отбывал ссылку. Они познакомились, ей было 16 лет, он был уже взрослым мужчиной. Сложился такой потрясающий союз двух близких по духу людей, интересующихся одной и той же проблемой, с его стороны с неким этнографическим уклоном, она очень заинтересовалась историей Украины. Она из достаточно бедной чиновничьей семьи, должна была содержать после смерти отца и младших братьев, ухаживать за ними, поддерживать их, смотреть за ними. В то же время она получала образование. Выросла она в совершенно колоссальную личность, она стала одним из ведущих историков Украины, со времен XVII века у нее глубина исследований и до нового времени.

– Процитирую Василия Данилевича, который хорошо знал Александру Ефименко: "Увлечение Украиной и украинским делом она сохраняла всю жизнь и за него была убита северными каннибалами". Вот теперь мы переходим к самой последней странице жизни и Татьяны Ефименко, и ее матери – это ужасное убийство. Вы предлагаете несколько версий: здесь, как и с началом ее жизни, тоже все смутно и неясно. Расскажите, пожалуйста, когда, как и где это произошло и какая версия вам кажется самой правдоподобной?

– Я не предлагаю, я скорее излагаю версии, которые существуют на нынешний момент, я просто излагаю взгляды третьих сторон. Данилевич считал, что действительно это страшное убийство, которое произошло в декабре 1918 года на хуторе Любочка под Харьковом, было совершено большевиками. Он достаточно прямо и без обиняков об этом говорит. Есть другие документальные, дошедшие до нас свидетельства, которые говорят о том же, в ее анонимном некрологе было написано то же самое, который издавался в журнале "АРС", скорее всего, за авторством Сергея Городецкого. Дело в том, что это убийство никогда и никем не было расследовано. Я в своих поисках встречал глухие упоминания, что в 70-х годах по приказу тогдашнего министра внутренних дел Украинской ССР было проведено расследование убийства не только матери и дочери Ефименко, но и некоторых других деятелей украинской культуры, как раз приходящиеся на 1918–20 годы. Если что-то и есть такое, то это нужно просто искать уже в украинских архивах. Под нажимом советской пропаганды принято стало считать, что их убили бандиты, что это был элементарный разбой, что грабили всех. В эту версию я не очень верю. Потому что жили они достаточно скудно, жили они на хуторе в доме, который снимали. Всем было понятно, что эти люди не шикуют, очень даже бедствуют, живут в сельской местности, где все всех знают. Была такая оправдательная версия, что они кого-то прятали, прятали каких-то дочерей местного старосты, который сражался в то время в рядах Белой армии. Опять же сейчас, когда с интернетом все свидетельства стали абсолютно явными, совершенно четко находится, что эти две дочери не были убиты, они были притянуты сюда в каких-то целях. В советские времена была версия, что их убили петлюровцы. Но дело в том, что войска Петлюры тогда не захватывали Харьковскую губернию, Волчанск. Как раз тогда произошел захват этих территорий российскими левыми эсерами, отряды Сахарова и Саблина, небезызвестных людей, вошли в Харьков, начались страшные погромы. Левые эсеры по своей идеологии не очень-то отличались от большевиков – это были союзники большевиков со своими планами, они хотели сделать Украину центром своего государства, хотели захватить власть, был создан Купянский ревком. То есть совершенно не Петлюра. Я думаю, это было совершено пробольшевистскими силами, какими-то, будем говорить, полубандитскими формированиями с левой идеологией. Вполне возможно, это было сделано по приказу того же Саблина или Сахарова. Опять же, очень сложно об этом судить – это всего лишь домыслы. Я опираюсь на то, что мне удалось собрать из документальных свидетельств. К сожалению, я не работал в украинских архивах.

– Но вам удалось найти могилу Татьяны Ефименко и ее матери.

– Да, мне удалось найти могилу, мне удалось найти свидетелей перезахоронения ее матери: Александра Яковлевна Ефименко в 70-х годах была перезахоронена, только она. Там общая могила, в которой кроме Татьяны остались лежать другие анонимные люди, которые погибли в ту ночь вместе с ними на хуторе. Их не перезахоранивали, никто их не искал. Сейчас там частный коттеджный поселок, на этом месте стоит чей-то забор. Человек, который в юности был свидетелем перезахоронения останков Александры Яковлевны Ефименко, Алексей Кириченко, местный директор школы, мне рассказал, что достаточно сложно будет сейчас добраться до этого места, его опознать, потому что оно полностью застроено.

– Кроме того, там еще недавно шли боевые действия.

– Плюс к тому, там действительно шли боевые действия. Страна все еще не оправилась от этого, и я не думаю, что в ближайшее время перезахоронение останков поэтессы, которая писала на русском языке, будет приоритетом для местных властей.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться