Военная кампания 2025 года подходит к концу, и, соответственно, появляется необходимость и возможность подвести стратегические итоги года и наметить, пусть контурно, перспективы ближайшего будущего. Главное, пожалуй, в том, что ситуация как на поле боя, так и в более широком экономическом и внешнеполитическом планах складывалась для Москвы не самым благоприятным образом.
Интересен, например, вывод, сделанный сотрудником Международного института стратегических исследований Найджелом Гулд-Дэвисом: "Стратегический контекст войны изменяется. Летнее наступление России провалилось с огромными потерями в живой силе. Ее дипломатическая стратегия в отношении Америки себя не оправдала. Страна сталкивается с нарастающим, хотя и медленно, цунами оборонных расходов европейских государств и обостряющимися внутренними проблемами. Китай увеличивает поставки военной техники, но новые закупки газа, которые могли бы поддержать сокращающиеся финансовые ресурсы России, появятся не ранее 2030 года".
Летнее наступление России провалилось с огромными потерями в живой силе
Вопрос, однако, в другом: готовы ли западные союзники Украины политически и способны ли физически воспользоваться складывающейся ситуацией в России и вокруг нее и оказать Украине необходимую поддержку – с тем, чтобы заставить Москву прекратить войну на приемлемых для Киева условиях? Ответа не этот вопрос нет. В некоторых западных столицах, особенно в Вашингтоне, далеко не преодолено искушение заключить с Путиным некую "сделку" за счет Украины.
Результаты российского наступления действительно не впечатляют. За девять месяцев этого года войска РФ заняли чуть больше 3000 кв км украинской территории. Темпы их продвижения составили в среднем чуть более 340 кв км в месяц, а потери убитыми и ранеными, по оценкам британского министерства обороны, к началу октября достигли 332 тысяч человек. Три тысячи кв км, занятых войсками РФ в этом году, – это менее половины процента украинской территории, а общая площадь неоккупированной части трех областей – Донецкой, Запорожской и Херсонской, которые Москва провозгласила своими "новыми территориями" и которые стремится во чтобы то ни стало захватить, – около 23 тысяч квадратных километров. Иными словами, при сохранении нынешних темпов наступления для достижения поставленной Путиным цели – полной оккупации этих областей – понадобится несколько лет. Но такого времени у России нет.
Понятно, разумеется, что темпы наступления по различным направлениям очень различаются. Они зависят, в частности, от рельефа местности, уровня урбанизации и концентрации промышленных предприятий, каждое из которых при необходимости превращается в долговременный пункт обороны. Так, российские войска могут сравнительно быстро продвигаться в северной, неоккупированной части Запорожской области. Это малонаселенная степь, естественных рубежей для обороны – рек, возвышенностей и так далее – там мало. Но и стратегическая ценность нескольких сотен квадратных километров, которые может захватить там российская армия, невелика. А, например, в урбанизированной и индустриальной Донецкой области наступление России проходит гораздо медленнее.
В последние месяцы главные усилия российских войск были сосредоточены на захвате двух важных транспортных узлов – Купянска и Покровска, подходе к Лиману и продвижению в северной части Запорожской и юго-восточной части Днепропетровской области. Судя по всему, Генштаб в Москве стремится создать условия для броска весной-летом будущего года в сторону Запорожья и наступления на так называемый "пояс крепостей" в Донецкой области, состоящий из мощных укрепленных районов ВСУ, протянувшихся полосой Славянск – Краматорск – Константиновка. Без овладения ими оккупировать всю Донецкую область невозможно. Но захват их потребует колоссальных сил и средств и чреват огромными потерями.
Скромные по сравнению с амбициями Москвы итоги военной кампании 2025 года и удручающие экономические прогнозы вызвали в российской верхушке всплеск споров: продолжать ли войну или, заключив некую сделку с Трампом, искать возможность перейти от горячей войны к "гибридной". 7 октября Путин собрал высших военачальников и заявил: "Мы должны обеспечить безусловное достижение всех целей, которые стоят перед войсками в ходе специальной военной операции". Эта фраза была, например, выделена ТАСС в репортаже о встрече. Значит, ей придается особое значение. Кремль отказался от каких-либо компромиссных решений, от "сделки", как любит выражаться Дональд Трамп. Ведь сделка по самому своему смыслу предполагает отказ сторон от каких-то своих целей. А раз так, значит, война надолго. Но может ли Россия вести длительную войну?
Социальная несправедливость деморализует обычных граждан, которые несут основное бремя войны
Не только оппозиционные экономисты, находящиеся в эмиграции, но и глава Центробанка Эльвира Набиуллина признала, что резервы, позволившие экономике России держаться в течение двух лет войны, исчерпаны. А руководитель бюджетного комитета Госдумы Андрей Макаров во всеуслышание предупредил, что у государства могут закончиться деньги, и это приведёт к повторению судьбы Советского Союза. При этом в последние месяцы выявилось обстоятельство, которое может привести к радикальному ослаблению экономики России и, следовательно, ее способности вести длительную войну. Это – уязвимость морского экспорта нефти.
Главный источник денег у России – экспорт сырой нефти и нефтепродуктов, дающий 75 процентов доходов от экспорта углеводородов. А 80 процентов нефти и нефтепродуктов экспортируется морским транспортом. Если сократить морской экспорт нефти вдвое, то Россия потеряет около 50 миллиардов долларов или 4 триллиона рублей. Теоретически, возможность такая у Украины есть. Морской экспорт нефти в основном проходит через небольшое количество нефтеналивных портов на Балтийском и Черном морях. Главную роль играют 6-7 терминалов, среди которых особое значение имеют Приморск и Усть-Луга на Балтике и нефтеналивной комплекс Шесхарис на Черноморском побережье в районе Новороссийска. Пропускная мощность Приморска и Шесхариса – около 75 миллионов тонн нефти в год у каждого. Нефтеналивной порт – технически очень сложный и уязвимый объект. Для того, чтобы надолго вывести его из строя, достаточно десятка ракет "Томагавк". Похоже, однако, что Украина так и не получит эти ракеты, потому что президент Трамп надеется договориться с Путиным.
Обсуждая военные итоги 2025 года, невозможно, разумеется, обойти проблемы и трудности, с которыми сталкиваются ВСУ. Самая острая из них – нехватка личного состава. Так, по официальным украинским оценкам, количество пехоты, находящейся на передовой, составляет менее 100 тысяч человек, что в несколько раз меньше, чем у российских войск. Это не привело к катастрофе по нескольким причинам. Для обороны нужно существенно меньше войск, чем для наступления. Частично ВСУ смогли компенсировать нехватку солдат массовым применением беспилотников, создавшим так называемую "зону смерти", полосу шириной около 15 километров вдоль линии соприкосновения, пройти которую противник может только с очень большими потерями. Тем не менее, украинская оборона приобрела своего рода "пористый" характер: между отдельными опорными пунктами образовались лакуны, сквозь которые проникают небольшие группы российских штурмовиков.
Эта проблема порождена прежде всего социальными и политическими факторами. Представители высших слоев избегают военной службы, пользуясь коррумпированностью бюрократической вертикали. Социальная несправедливость деморализует обычных граждан, которые несут основное бремя войны. Высшее политическое руководство, возможно, осознает эту ситуацию, но не может или не хочет с ней бороться. Кроме того, президент Зеленский и его окружение не меняют высшее командование, опасаясь, что на место непопулярных и, судя по всему, малокомпетентных военачальников придут люди в профессиональном отношении намного более подготовленные, но имеющие политические амбиции. Разрешение этой и других острых проблем ВСУ требует крупных политических решений. Вопрос, способно ли нынешнее украинское руководство их принять и реализовать, остаётся пока открытым.
В целом же, похоже, что ни Россия, ни Украина не способны изменить ход и характер войны. А потому в будущем году сложившаяся модель военных действий не изменится. Война останется полупозиционной, ползучее наступление российских войск продолжится, но победы они не достигнут, а ВСУ, как и в истекающем году, продолжат сопротивление. Но это лишь одна сторона дела. Другая – в том, что и в Украине, и в России будет нарастать социально-политическое напряжение. Массы и элиты в России не могут не задавать себе вопрос: в чем, собственно, цель войны и какой смысл ее продолжать, если победа в том виде, в каком представление о ней было сформулировано Путиным в 2022 году, недостижима. В Украине же на первый план выйдет вопрос: способно ли нынешнее руководство добиться окончания войны на приемлемых для украинского общества условиях?
