Что делать с Путиным? Впервые этот вопрос повис в воздухе в 2014 году, когда "вежливые люди" (по путинской версии, "военные отпускники", а в дальнейшем – в его же интерпретации – выполнявшие боевую задачу российские военнослужащие) отправились "на отдых" в украинский Крым. Ангела Меркель, в то время канцлер Германии, в телефонном разговоре с Бараком Обамой фактически поставила диагноз, предположив, что Путин "утратил связь с реальностью" и пребывает "в другом мире". Одиннадцать с половиной лет спустя польский министр иностранных дел Радослав Сикорский пошёл дальше, публично пообещав "приземлить Путина", если тот направится на предполагавшийся саммит в Будапешт через территорию Польши: "Я не могу гарантировать, что независимый польский суд не прикажет правительству принудить самолет с подозреваемым к посадке и передать его суду в Гааге".
И хотя ситуация с внезапно нарисовавшейся встречей в Будапеште, на мой взгляд, изначально была из области невероятного, гипотетический сценарий "приземления" выглядел весьма изящно, даже кинематографично: чем не выход из нынешнего тупика, пребывание в котором с каждым днём всё больше угрожает уже не только украинцам, но и международной безопасности в самом широком смысле? И ведь всё, как сам Путин любит повторять, в рамках закона. Что, впрочем, никогда не мешало ему раздвигать эти рамки по собственному усмотрению.
На одном из недавних совещаний главковерх Путин в полевой форме, разместившись за столом на специально созданном возвышении, наставлял своих генералов во главе с начштаба Герасимовым, вещая о "Посейдонах", "Буревестниках" и прочем "аналоговнет", в то время как те снизу раболепно докладывали о "победах на украинском фронте". Наблюдая за телевизионной картинкой, пытаюсь представить "перевёрнутый" сценарий фильма A House of Dynamite ("Дом динамита") – как бы выглядели эти сливки российской военно-политической верхушки, будь они поставлены в ситуацию необходимости за 18 минут принять реальное решение о (не)наступления судного дня, при этом не понимая, кем же запущена ракета, преодолевшая все системы обороны и летящая, к примеру, на Питер. Но разыгравшееся воображение как-то сразу затмевает некстати замаячившая тень Александра Лукашенко с его "Вот мы сядем с Путиным, примем решение и бахнем. Поэтому не нарывайтесь".
Человечество десятилетиями "отползало" от пропасти гарантированного уничтожения и вот снова готовится в неё заглянуть
На самом деле, не случайно в последние годы один за другим начали появляться фильмы о ядерном апокалипсисе. Здесь и вышедший на Netflix в марте 2024-го девятисерийный документальный сериал Turning Point. The Bomb and the Cold War ("Поворотный момент. Атомная бомба и холодная война"), охватывающий историю ядерного противостояния с 1945 года до наших дней. И очередной сезон сериала The Diplomat ("Дипломатка"), в котором интрига разворачивается вокруг того самого "изделия" "Посейдон". Всё это естественное отражение вездесущей тревоги. Безопасность окончательно лишилась приставки "без": после Второй мировой войны человечество десятилетиями "отползало" от пропасти гарантированного уничтожения и вот, похоже, снова готовится в неё заглянуть.
Снятый оскароносной Кэтрин Бигелоу "Дом динамита" я бы выделила особо. Пентагон поспешил недовольно отреагировать на цифры 50 на 50 в плане возможностей защиты от ракетного нападения. По мнению военного министерства, американский ядерный щит непробиваем. Ну, или почти. Хотя, как мне представляется, фильм вообще не об этом. Он – о людях, которые за упомянутые 18 минут должны совершить невозможный, с точки зрения нормального человека, выбор. И здесь уже неважно, сколько смертоносного железа вы накопили, угрохав кучу миллиардов денег, и даже насколько изощрёнными эти орудия убийства сделали гении новых технологий. Судьба целого мира зависит от одного человека, волею избирателей, а во многом просто случая, оказавшегося на месте того, кому предстоит, (не) нажав на кнопку, этой участью распорядиться, и от небольшой цепочки конкретных людей, которые профессиональными знаниями вносят свой вклад в принятие ключевого решения. Смоделировать можно любую ситуацию, но не конкретного человека. Каково это осознавать, что от тебя реально зависят жизни миллионов, а думать в этот момент хочется о единицах – о тех, кого любишь, о своей семье? К тому же, президента ведь не выбирают, взвешивая его способности "правильно нажать на кнопку", принять оптимальное решение, кому жить – кому умирать или задумавшись о готовности доверить этому человеку свою жизнь и жизни своих близких.
Возможно ли вообще оптимальное решение? Фильм на этот вопрос ответа не даёт, что, по-моему, и бесит многих зрителей, привыкших к хэппи-энду хотя бы в голливудском кино.
Дискуссия о необходимости пересмотра системы принятия решений в связи с многократно усложнившимися ядерными рисками и вариантов эти риски хотя бы снизить зародилась в США не вчера и не только в кино. Бывший министр обороны Уильям Перри и эксперт в области ядерных вооружений Том Коллина в вышедшей в 2020 году книге The Button: The New Nuclear Arms Race and Presidential Power from Truman to Trump ("Кнопка: Новая гонка ядерных вооружений и президентская власть от Трумэна до Трампа") среди прочего предлагают радикально изменить подход, согласно которому ядерное оружие, в отличие от всех других инструментов войны – это оружие президента, обладающего властью уничтожить мир за считанные минуты. По мнению авторов, если бы решение о его применении принималось демократично, это бы снизило вероятность его принятия под воздействием любых нарушений психической деятельности. В основе их идеи – запрет запуска по предупреждению. Авторы уверены, что реального сценария, оправдывающего решение о запуске ядерного оружия в течение нескольких минут, учитывая присущие этому риски, не существует. Они вспоминают исторические прецеденты: "Президент, вероятно, будет работать с неполной информацией" (Кеннеди, Карибский кризис); может находиться под воздействием алкоголя (Никсон); может реагировать на ложную тревогу, вызванную неисправностью оборудования (Картер); или может быть склонен к импульсивным действиям в ответ на ложную тревогу, вызванную кибератакой (Трамп). Как отмечает Том Коллина в интервью для упомянутого выше документального фильма, "Мы много раз были на грани катастрофы и выжили не потому, что были умны, а потому, что нам повезло".
Со своей стороны добавлю лишь один эпизод. Из-за хаоса, последовавшего за покушением на президента Рейгана в 1981 году, хранителя "ядерного чемоданчика" оттеснили от раненого, и он не сопровождал его в госпиталь университета Джорджа Вашингтона. Там Рейгана в спешке раздевали перед тем, как уложить на операционный стол, в результате карточка с кодами активации ядерных сил The Biscuit ("Печенька"), служившая персональным ключом к "чемоданчику" 40-го президента США, оказалась вместе с другими вещами в пластиковом больничном мешке, где и была обнаружена некоторое время спустя.
Кстати, первый "ядерный чемоданчик" – по сути "чемоданчик динамита" – появился в США в 1960-е годы, и прозвище получил вполне мирное – football ("футбольный мяч"). По одной из версий это был саквояж, по форме напоминавший мяч для игры в американский футбол. По другой, название произошло от одного из предлагаемых сценариев ядерного удара под кодовым названием Drop-kick ("удар с полулёта"). В СССР, не мудрствуя лукаво, двигались по стопам американцев. Свой "ядерный чемоданчик" разработали в 1970-е годы. Первый экземпляр по виду больше походил на внушительный чемодан, но со временем приобрёл форму модных тогда атташе-кейсов. Собственно, для изготовления терминала их и использовали – преимущественно производства "Samsonite". У Ельцина был именно такой. Согласно рассекреченным документам, Ельцин на переговорах с Клинтоном в 1994 году высказал радикальную мысль, что пора бы обоим лидерам отказаться от "чемоданчиков", доверив управление ядерным оружием современным техническим системам. Что, впрочем, тоже не гарантирует от ошибок. Клинтон в ответ заметил, что "ядерный чемоданчик" является важным символом гражданского контроля за военными и ядерным оружием в принципе. Вторую попытку Ельцин предпринял три года спустя, предложив сменить "чемоданчик" на некий гипотетический компьютер для управления ядерным оружием как в США, так и в России. Зам госсекретаря Строуб Тэлботт на это заметил, что носящий "чемоданчик" помощник "лучше любой компьютерной системы управления". Не случайно сценарист "Дома динамита" Ноа Оппенхайм уделил этому персонажу, который в реальной жизни становится в прямом смысле тенью президента, особое внимание.
Путин – единственный игрок высшей ядерной лиги, позволяющий себе шантажировать мир ядерным оружием
В России решение о применении ядерного оружия тоже принимает единолично президент. Вот только желающих оспорить эту его функцию до сих пор не нашлось. Путин же напомнил о ней своим указом от 9.11.2024 г. № 991. Сей документ примечателен ещё и уточнением, внесённым в доктрину ядерного сдерживания. Отныне РФ оставляет за собой право применить ядерное оружие не только в качестве ответного удара на нападение с использованием оружия массового поражения, но и в случае агрессии против неё с обычным оружием, "создающей критическую угрозу её суверенитету и (или) территориальной целостности".
Между тем, ядерная тревожность, судя по всему, проникла и в коридоры ООН. В июле 2025 года Генсек организации объявил о формировании независимой комиссии, которая проведет "всестороннее научно обоснованное исследование последствий ядерной войны в местном, региональном и планетарном масштабе" и представит окончательный доклад в 2027 году.
Хотя, на мой взгляд, какие бы детальные изыскания не произвели учёные, вопрос о личностях, принимающих судьбоносные для планеты решения, остаётся самым больным. И если до 2014 года в роли главного "ядерного плохиша" привычно и с удовольствием выступал Ким Чен Ын, которого удавалось держать в узде лишь потому, что в данном вопросе мировые лидеры действовали сообща, то сегодня ситуация изменилась радикально. Именно Путин – единственный игрок высшей ядерной лиги, позволяющий себе шантажировать мир ядерным оружием. И уже одно это, не говоря о преступлениях в Украине, делает сюжет с его "приземлением" и принудительным возвращением из его "другого мира" в реальный, одним из предпочтительных вариантов развития событий. При всех сложностях это лучше, чем соскабливать радиоактивные останки миллионов людей с улиц погребённых под ядерным пеплом городов, если, конечно, останутся те, кто будут в состоянии этим заняться.
Галина Сидорова – московский журналист и внешнеполитический обозреватель
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
