Дочь придворного скульптора королевы Виктории поехала на заработки в Россию, дружила с Чеховым, который вывел ее в своей последней пьесе, а после революции оказалась в одном шаге от чекистского застенка.
В апреле 1921 года народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский получил довольно странное послание:
Товарищ Луначарский
Я умалаю: пожалуйста отпусти на свобода Надежда Ивановна Константинова (она сидит в Новинская женская тюрьма камера 13). Она почти два лета сидит, я знаю, что там отнощени хорошо и чисто там, и она бодра духом так как она живет с Богом, но это так ужасно быть отрезан от все и главна когда нет за что. Постав себя на ее места подума если у теби мать или сестра сидела как была бы теби тяжело. Я так ее люблю что если позволит я сама поду сидеть за ней, хотя на праздник отпусти если не ради Пасха, хоть ради всенощни праздника пожалуйста отпусти.
Надо полагать, нарком получал тогда немало безграмотных писем. Но это было не безграмотное, а написанное иностранкой.
Прости, что я безпокою сама хотеласъ видит теби но незнаю куда идти. Хотя я Англичанка я очень люблю русски, ибо от них кроме любое и ласка я нечего ни получила всегда. Ищи раз прошу, отпусти пожалуйста хотя на праздник.
Елена Смирнова
урожден Глассби
Надежда Константинова была капитаном Армии спасения – международной благотворительной организации, основанной британским проповедником Уильямом Бутом в 1865 году. Она была устроена на военный манер: сам Бут был "генералом", ему подчинялись "офицеры", им – "солдаты". Помощь страждущим они сочетают с проповедью христианства. В настоящее время Армия спасения является четвертым по величине благотворителем в США и одним из крупнейших в мире.
Деятельность Армии спасения в России началась в 90-е годы XIX столетия на территории Великого княжества Финляндского. Легализации в России мешала позиция Русской православной церкви и обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева. Буту был даже запрещен въезд на территорию империи. В феврале 1912 года решением Совета министров Армии спасения было в очередной раз отказано в регистрации. Тем не менее постепенно запреты ослабевают, и организация проникает в Россию явочным порядком. В годы великой войны ее деятельность стала особенно востребована. Финансовую поддержку ей оказал Комитет великой княжны Татьяны Николаевны по оказанию временной помощи пострадавшим от военных действий. Официальное российское отделение было открыто уже после Февральской революции, в сентябре 1917 года.
После октябрьского переворота работы у Армии прибавилось, а условия усложнились. Поначалу ничего не изменилось. В феврале 1918 года в Петрограде прошел российский съезд организации. О нем с восторгом писал "Вестник Спасения":
Чтоб спасать от нужды и порока
Это радостное и для столь многих большое событие знаменует собой новую эпоху в истории Армии Спасения на нашей родине, и лица всех спасенцев преисполнены благодарностью Господу за Его изумительное споспошествование делу, которому они отдали силы. Событие это стало еще радостнее, еще многознаменательное ввиду того, что оно совпало с другими, каждое из которых, само по себе, является и важным, и счастливым: приездом наших новых руководителей полковника и г-жи Ларссон, первым выпуском офицеров Военного училища русской Армии Спасения
и, наконец, посвящением нашей новой Главной квартиры.
В статье приведен и текст "Приветственной песни", сочиненной по этому поводу:
Русь, родная страна,
Истомилась она,
В темноте и грязи прозябая.
Все ждала сотни лет,
Когда правды рассвет
Озарит ее с края до края.
И Господь не стерпел,
Он народ пожалел:
Поле вспахано горем тяжелым,
И открылося зло,
Что во мраке росло,
Пробудилось дыханием новым.
В этот радостный час
Русь приветствует вас,
Что пришли для борьбы издалека.
И да будет сам Бог
Вашей силы залог,
Чтоб спасать от нужды и порока.
Ранняя история Армии спасения в киножурнале Yesterday’s Newsreel. Парад женщин Армии спасения. Они же готовят еду на полевых кухнях во время Первой мировой войны. Первая женщина-генерал Армии спасения Евагелина Бут получает награду за свою деятельность в годы Первой мировой войны.
Однако декрет СНК "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 5 февраля 1918 года создал совершенно новую правовую ситуацию. "Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью, – гласил пункт 12 декрета. – Прав юридического лица они не имеют".
Пункт 13 определял нового владельца: "Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием". Во исполнение декрета были арестованы счета Армии в Азовско-Донском банке, а потом и сам банк национализирован. В Петрограде, Орле и Вологде местные власти закрыли приюты для детей. 11 ноября 1918 года была закрыта штаб-квартира Армии в Петрограде. Начался период гонений, вследствие которых Карл Ларссон был вынужден покинуть Россию. После Кронштадтского восстания давление на организацию усилилось. В Москве и Петрограде были арестованы 10 сотрудников Армии, в том числе глава московского отделения Надежда Константинова.
В марте 1922 года наступила неожиданная "оттепель". Руководителям Армии в России сказали, что им необходимо получить разрешение на продолжение деятельности. Новый председатель российского отделения Армия Эльза Ольсони направила в НКВД РСФСР заявление на регистрацию и легко ее получила. Армию зарегистрировали при Наркомпросе.
Немедленно ликвидировать и никаких уставов ей не утверждать
Однако идиллия продолжалась всего семь месяцев. В ноябре ГПУ учинило обыск в помещении для собраний Армии спасения в Москве по адресу: Покровка, 9, квартира 1. Никакого ордера агенты не предъявили. Помещение было опечатано. На гневное заявление Эльзы Ольсони в НКВД некто А. Зайцев наложил резолюцию: "Эта организация, вероятно, раскинута и по России. По-моему, ее нужно немедленно ликвидировать и никаких уставов ей не утверждать".
Так и поступили. 29 января 1923 года Ольсони получила ответную бумагу:
НКВД сообщает, что в утверждении устава Армии Спасения и предоставлении таковой права деятельности в пределах РСФСР – отказано, ввиду антиконституционности целей организации, на основании чего и закрыть ее отделения в общем порядке ликвидации не утвержденных организаций.
27 февраля 1923 года комиссия по проведению декрета об отделении церкви от государства при ЦК РКП (впоследствии – Антирелигиозная комиссия) под председательством Емельяна Ярославского постановила: "Секту ликвидировать как антисоветскую организацию". В тот же день Эльзу Артуровну Ольсони арестовали. Она была освобождена 8 мая, а в сентябре того же года дело прекратили. В мае 2004 года прокуратура Москвы ее реабилитировала.
Дело же Константиновой передали в Ревтрибунал. На допросе следователь предьявил ей изъятые при обыске письма за границу, в том числе родителям в Гельсингфорс и в Стокгольм Карлу Ларссону. Ей вменялись "письменные сношения с заграницей политического характера". Преступность сношений доказывалась фразой из письма: "Мы живем словно в глубокой и темной юдоли".
Оставшиеся на свободе "офицеры" и "солдаты" Армии спасения завалили жалобами по поводу ареста Константиновой Совнарком, ВЦИК, Политический Красный Крест. Калинину написал исследователь Арктики и организатор помощи голодающим Фритьоф Нансен:
Дорогой господин Калинин! Я видел работу Армии спасения в различных странах. Она выполняет ее очень хорошо среди самых бедных и никогда, насколько не известно, не занимается политикой. Фритьоф Нансен.
Среди всех этих посланий было и письмо Елены Смирновой, урожденной Глассби. Но кто же она такая?
Моя прапрабабка, актриса императорских театров Антонина Ивановна Абаринова, была певицей-контральто в Мариинском театре, а в зрелые годы стала играть в драме на сцене Александринки в амплуа grande dame – "знатная дама". В чеховской "Чайке" ей досталась роль Полины Андреевны. Актриса Мария Читау вспоминает:
Чехов приехал наконец и посещал наши репетиции до конца. Однако оттого ли, что он нашел, что поздно или невозможно что-либо поправить или по другим причинам, но только никаких указаний он не делал, репетиции оставались каким-то никчемным делом, настроение все падало, и только Комиссаржевская все более и более становилась совершенной в роли Нины да Абаринова не потеряла куража и, думая, что нашла ключ к "новым тонам", убежденно советовала многим:
– Главное – надо говорить уныло!
И, репетируя вовсю, со слезой в голосе говорила Треплеву:
– Ну, вот, теперь вы стали известным писателем...
А воспитанная на "старых тонах" бенефициантка недоумевала:
– Ведь это хорошо, что он стал известным писателем, – шептала она мне, – так почему же Тоша (Абаринова) говорит это, точно сообщает ему о болезни любимой тетеньки?!
Комедии тогда не получилось. "Говорить уныло" продолжали и в "Дяде Ване", и в "Трех сестрах". А Чехов все хотел сочинить "смешную пьесу, где бы чёрт ходил коромыслом".
18 апреля 1902 года "Петербургская газета" опубликовала сообщение:
ПО ТЕЛЕФОНУ ИЗ МОСКВЫ
А. П. Чехов обещал свою новую пьесу, легкую комедию нравов, художественно-общедоступному театру.
Комедией этой стал "Вишневый сад". К началу сезона Чехов не успел. Июль и половину августа он с женой, актрисой Ольгой Книппер, провел в Любимовке – подмосковном имении Константина Станиславского. "Любимовское лето" вошло в пьесу и всей обстановкой (только сад там был не вишневый, а яблоневый), и персонажами. Некоторых он даже не переименовал – горничная Дуняша, например, так и осталась Дуняшей. Правда, была она уже не девушка, которая утешила когда-то молодого барина от любовных неудач, а женщина зрелых лет Авдотья Назаровна Копылова. Володя, ее сын от Станиславского, "дуняшин Володя", как звали его в семействе, жил там же в усадьбе. Недоучившийся гимназист, "облезлый барин" (воспитывался в доме бабки вместе с господскими детьми), стал прототипом вечного студента Пети Трофимова. Лакей Егор стал Яшей.
Всех их "опознал" в пьесе Станиславский. Правда, в интервью "Речи" по случаю 10-летия смерти Чехова не решился признать свое отцовство:
Сына горничной, служившего в конторе при имении, Антон Павлович убедил бросить контору, приготовиться к экзамену зрелости и поступить в университет, говоря, что из юноши непременно выйдет профессор. И юноша действительно выполнил совет Чехова: стал учиться, сдал гимназический экзамен, поступил в университет. Может быть, он когда-нибудь будет и профессором.
Он стал профессором уже при советской власти, в 30-х.
Я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая
Есть в пьесе и один крайне необычный персонаж, более подходящий фарсу, чем комедии нравов.
У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие. А я прыгала salto mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом пошла в гувернантки. А откуда я и кто я – не знаю... Кто мои родители, может, они не венчались... не знаю. (Достает из кармана огурец и ест.) Ничего не знаю.
Телеспектакль "Вишневый сад". Режиссер Леонид Хейфец. Шарлотта – Наталья Вилькина. Центральное телевидение, 1976
Шарлотта Ивановна, фокусница и чревовещательница. Подобного действующего лица нет ни в какой другой пьесе Чехова. Тем не менее она тоже взята из жизни.
Звали ее Лили Эвелин Мод Глассби, была она не немкой, а англичанкой и работала гувернанткой в семье кузины Станиславского, дочери табачного фабриканта Бостанжогло Елены Николаевны Смирновой. Смирновы со своими четырьмя дочерьми и сыном жили по соседству с Любимовкой. С одной из "смирновских девиц", как называл их Чехов, Наташи, вроде бы списана Аня, 17-летняя дочь Раневской.
Как установил британский чеховед Харви Питчер, ее отец был не бродячим циркачом, а скульптором, выпускником Королевской академии художеств. Роберт Глассби работал и по заказам королевы Виктории. В момент своей смерти в 1892 году он трудился над мраморным бюстом великого герцога Гессенского Людвига IV для королевской усыпальницы во Фрогморе и бюстом историка Томаса Карлайла. Скульптором стал и брат Лили Роберт Эдвард Глассби-младший. Отец скончался, оставив семью без средств к существованию. Скульптор Эдуард Лантери устроил для нее сбор средств. После смерти отца Лили и подалась в гувернантки. В России тогда это была довольно высокооплачиваемая работа.
Станиславский назвал Лили "оригинальным существом", и это действительно было так. В отличие от "дочери Альбиона" Уильки Чарльзовны, она любила шалить и дурачиться, чем и очаровала Чехова. Она обращалась к нему на "ты" и называла "брат Антон". Как тонко замечает в своем исследовании Галина Бродская, она обращалась к драматургу и наркому как к своим братьям во Христе.
Они обожали друг друга. Станиславский рассказывает:
Встречаясь ежедневно, они говорили друг другу ужасную чепуху. Так, например, Чехов уверял англичанку, что он в молодости был турком, что у него был гарем, что он скоро вернется к себе на родину и станет пашой, и тогда выпишет ее к себе. Якобы в благодарность, ловкая гимнастка-англичанка прыгала к нему на плечи и, усевшись на них, здоровалась за Антона Павловича со всеми проходившими мимо них, то есть снимала шляпу с его головы и кланялась ею, приговаривая на ломаном русском языке, по-клоунски комичном: “Здласьтс! Здласьте! Здласьте!” При этом она наклоняла голову Чехова в знак приветствия.
Брат Антон, Христос с тобой!
Видеть и слышать этого Станиславский не мог – его не было тогда в Любимовке. Сохранились два послания Лили Чехову. Одно послано вместе с мороженым, которое делали у Смирновых:
Брат Антон! Мороженое для тебе, но хорошо если ты други тожа буду дать, только не простудес. Будет здоров. Христос с тобой. Твой друг Лили
Второе, еще более трогательное, написано уже после отъезда Чехова:
Брат Антон! как дольго время по казаться как ты уехала от сюба, мне жаль потому я люблю знать что ты блызка. Как твое здоров?
Счастлилый ли ты? мне очень жал что твое жена совсем одна, она я думать очень скучно.
У нас все здоров кроми Кока он себе нарезала нога, но теперь он тоже здоров. Маня, Наташа и Женя тебе кланиться и желаю тебе счасти и здоров.
Пожалуйста поскоры возвращаться или мы тебе не буду видить.
Теперь ты писать мне письмо, потому ты мне сказала если я тебе буду писать ты-мне тожо буду. Когда ты буду здес?
Прощай дорогой Брат.
Христос с тобой,
Люблю тебе
Лили
Чехов считал Шарлотту лучшей ролью в пьесе и хотел, чтобы ее играла его жена. "Эта роль г-жи Книппер", – писал он Немировичу. "Шарлотта – идеальная – Ольга Леонардовна", – соглашался Немирович. Но Станиславский решил иначе. Книппер играла Раневскую, а Шарлотту – Елена Муратова, крупная, крепко сбитая. В ней не было ничего от хрупкой и миниатюрной Лили. С величайшей неохотой Чехов согласился с предложением режиссера вычеркнуть финал второго акта, парную сцену Шарлотты и Фирса, снижавшую пафос краснобая Пети, зовущего Аню "к яркой звезде, которая горит там вдали". Два неприкаянных существа наконец-то нашли себе собеседника. Это Фирсу Шарлотта в первой редакции рассказывала историю своей жизни, а Фирс Шарлотте – о том, как в молодости он два года отсидел в остроге по ложному обвинению в убийстве и про какой-то куль, в котором что-то шевелилось: "И глядит, а там что-то – дрыг! дрыг!" Шарлотта смеется, грызет огурец и повторяет: "Дрыг, дрыг!" Занавес.
Лев Додин восстановил эту сцену в своей постановке 1994 года.
Когда через 10 лет после премьеры, в январе 1914-го, сыграли "Вишневый сад" в 200-й раз, оказалось, что во всех двухстах спектаклях бессменными исполнителями своих ролей были лишь трое: Книппер – Раневская, Муратова – Шарлотта и Сергей Мозалевский, игравший бессловесного дворника, который в первом акте вносит, а в четвертом выносит багаж.
Между тем жизнь Лили Глассби в России продолжалась. В 1911 году Сергей Николаевич Смирнов овдовел и в том же году или в следующем женился на гувернантке своих детей. Так Лили стала Еленой Романовной Смирновой и мачехой своих воспитанниц и воспитанника. "Сестры, – пишет Галина Бродская, – невзлюбили свою бывшую гувернантку. Она отняла у них отца и часть наследства". После революции новая власть отменила права наследования. Да и наследовать больше было нечего. В 1918 году большевики национализировали оба источника благосостояния: и золотоканительную фабрику Алексеевых, которой владел Станиславский, и табачный бизнес Бостанжогло, кормивший Смирновых. В 1920-м расстреляли по постановлению московской ЧК брата покойной жены Смирнова, известного орнитолога и энтомолога Василия Николаевича Бостанжогло, "за спекуляцию николаевскими рублями". Это произошло так быстро, что его кузен Станиславский просто не успел никого попросить о помощи. В том же году в Крыму был расстрелян родной брат Станиславского Георгий. Станиславский едва умолил власти разрешить вдове и дочери расстрелянного уехать из России.
В том же 1920-м умер от воспаления легких муж Лили Сергей Смирнов. К этому времени принадлежавший семье Бостанжогло дом по Старой Басманной, 35, уплотнили. Лили остались две смежные коморки – прежнее жилье прислуги. Тогда и появилась в ее жизни Армия спасения. Когда Армию в России запретили, "армейцы" стали собираться у Лили на Басманной и пели чуть ли не шепотом свои духовные гимны.
Галина Бродская, впрочем, утверждает, что Лили вступила в Армию спасения еще в Англии. Чехов этого занятия не одобрял. Он наблюдал мероприятия Армии на Цейлоне. "Впечатление оригинальное, но давящее нервы. Не люблю".
"Брат Антон" говорил, что от веры в Бога у него осталась лишь любовь к благовесту. Но на Яблочный спас покорился своей экстравагантной подруге. "Сегодня освящали яблоки, мы все были около церкви, так как войти невозможно было. И Антона Лили притащила", – писала Книппер.
Анатолий Луначарский в эмиграции отличился "богоискательством". Ильич, считавший, что "всякий боженька есть труположство", называл взгляды Луначарского позором, а Плеханов на Пятом, лондонском съезде "вдруг подходит к нему какими-то кротко-монашескими мелкими шажками, останавливается около него, крестится на него и тоненьким дискантом пропел ему: "Святой отче Анатолий, моли Бога о нас!" Эти грехи молодости нарком просвещения искупал публичными диспутами с митрополитом Введенским и лекциями под названием "Почему нельзя верить в бога".
Но, видимо, его интеллигентская душа все же дрогнула по прочтении слезной просьбы иностранки, обращающейся к нему на "ты". Возможно, Луначарский навел справки об авторе письма. Так или иначе, он распорядился послать телефонограмму (куда – неизвестно).
Перед таким дружным натиском советская власть не устояла. Управделами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич, когда-то обещавший Ларссону свою поддержку, наложил резолюцию: "Председателю ВЦИК тов. М. И. Калинину. Прошу принять и выслушать "спасителей". Эльзу Ольсони принял член Антирелигиозной комиссии Петр Смидович. Он заявил ей, что решение о ликвидации Армии обжалованию не подлежит. Но Надежда Константинова была освобождена.
В отличие от Шарлотты, Лили Глассби сохранила свой британский паспорт и в 1931 году смогла уехать на родину, где и скончалась в начале 50-х под именем Елены Романовны Смирновой.
Есть сведения, что в 1934–1938 годах в Москве нелегально действовала община Армии спасения, насчитывавшая около 300 человек. Все они были репрессированы. Официально Армия спасения вернулась в Россию после распада СССР. Дом Станиславского в Любимовке постройки конца XVIII века в 1993 году был разобран как не подлежащий восстановлению.
