Застенчивый, робкий, почти всё время говорящий жалобным или просящим голосом молодой конферансье Лютек мечтает о карьерном прорыве и хочет, чтобы ему поручили вести юбилейный вечер в местной гостинице. Вдруг оказывается: чтобы подвинуть в сторону других ведущих, он сможет клеветать, шантажировать, предавать друзей, торговать своей девушкой. Вот вкратце сюжет фильма Феликса Фалька "Распорядитель бала" с великим Ежи Штуром, ушедшим из жизни в начале этой недели.
Конечно, тема цели и средств была в искусстве всегда. Почти в то же время, а это конец семидесятых, в Польше выходит драма Барбары Сасс "Без любви", где молодая журналистка в погоне за признанием доведёт до попытки самоубийства героиню своего репортажа – вынесет на первую полосу фото избитой и изнасилованной пьяной девушки, которой до этого обещала полную анонимность. Но в этом фильме как будто бы главной героиней, как бы цинично она себя ни вела, руководит не только эгоизм, ведь речь и правда идёт о серьёзных социальных проблемах.
А в конце "Распорядителя бала", когда Лютек танцует с гостями праздника и поёт простенькую песенку, отдельный ужас вызывает именно то, во имя какого копеечного триумфа он пошёл на все эти подлости. Такой вот безжалостный взгляд на маленького человека, готового творить даже большое зло во имя мелочей.
Безжалостный взгляд на маленького человека, готового творить большое зло
Эта роль стала первой главной в кинокарьере Ежи Штура. До этого он появлялся на экране в фильмах выдающихся режиссёров, например, "Третьей части ночи" Жулавского или "Человеке из мрамора" Вайды и уже работал в фильме, который начали снимать раньше "Распорядителя", но из-за цензурных проволочек позже выпустили, – "Покое" Кшиштофа Кесьлёвского. Там Штур сыграл вышедшего из тюрьмы молодого парня, который хочет найти себе тихое место в жизни, обрести спокойствие – и не может. Чуть раньше в итоге вышел другой фильм Кесьлёвского, "Кинолюбитель", где Штур тоже исполнил главную роль, хотя и совсем иную по смыслу: если Антони из "Покоя" судьба безжалостно бьёт за стремление тихо отсидеться в стороне, то здесь героя Ежи Штура безобидное увлечение любительскими киносъёмками постепенно превращает в правдоруба, практически диссидента.
Так к началу восьмидесятых Штур стал одним из символов социально напряжённого, балансирующего на грани цензуры кинематографа – kino moralnego niepokoju, "кино морального беспокойства", которое в режиссёрских креслах олицетворяли Анджей Вайда, Кшиштоф Занусси, Кшиштоф Кесьлёвский, Агнешка Холланд, а на экране Кристина Янда, Майя Коморовская, Ежи Радзивиллович, Збигнев Запасевич, Богуслав Линда – и Ежи Штур. И в это время происходит ещё один важный поворот в его карьере, начало сотрудничества с Юлиушем Махульским.
Лучшие комедии Махульского – тоже прекрасное кино
Многие русские некрологи или просто короткие отклики, которые я видел в соцсетях, начинались примерно как "конечно, все помнят его по "Секс-миссии", хотя на самом деле это был серьёзный актёр, который играл во многих серьёзных фильмах". На самом деле я не вижу тут никакого большого противопоставления, лучшие комедии Махульского, та же самая "Секс-миссия", – тоже прекрасное кино, которое изнутри цензурных рамок расшатывало режим (и в Польше, и в СССР) не хуже, чем хлёсткие социально-психологические драмы. Расшатывало, можно сказать, вместе с ними, заодно с ними, только с другой стороны. А что касается актёрской карьеры Штура, её эти фильмы тоже обогатили, он оказался и блестящим комиком.
Уход Штура сейчас, в 2024 году, вгоняет в тоску ещё и потому, что он среди прочего воплощал те отношения русской и польской культур, которые сейчас практически при смерти. Когда полонофильство было одной из чёрточек советской интеллигенции, а польские студенты пели переводы песен Окуджавы и Высоцкого. Когда, уже после краха коммунизма, Сергей Гармаш мог сниматься в "Катыни" Вайды, Даниэль Ольбрыхский дружить с Никитой Михалковым, а Ежи Штур играть генерала Иволгина в абсурдно-издевательской, но всё же самой настоящей экранизации Достоевского "Даун Хаус". Даже последними работами Штура в театре Кристины Янды были постановка по рассказам Чехова и инсценировка пьесы польского драматурга Тадеуша Слободзянека о воображаемой встрече Сталина со Станиславским.
Теперь Гармаш ездит с "агитбригадами" по захваченным территориям Украины, а Михалков и Ольбрыхский не общаются. Автор "Даун Хауса" Роман Качанов теперь "иностранный агент", а соавтор сценария и исполнитель роли Парфёна Рогожина Иван Охлобыстин – оголтелый зетник.
"Друг! Любимый мой! Покойся с миром, ты оставил мир, Польшу и нас другими. Лучшими", – написала на своей странице Кристина Янда.
Что ж, Ежи Штур действительно сделал для этого много.
Иван Беляев – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
