Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Шарый .

Евгения Назарец : Добыча угля на шахте в Баренсбурге, это российские предприятия на заполярном острове Шпицберген, принадлежащем Норвегии, прекращена, по крайней мере, на несколько месяцев после случившейся там 1,5 месяца назад подземной аварии. Угледобыча в Баренсбурге уже давно не приносит прибыли. Однако Россия заинтересована в сохранении своего присутствия в арктической зоне по геополитическим причинам. Бодни 550 жителей Баренсбурга далеко от северной романтики. В этом убедился вашингтонский журналист Алексей Дмитриев, побывавший и в российской, и в норвежской частях Шпицбергена. Вопросы журналисту задавал мой коллега Андрей Шарый.

Алексей Дмитриев: 17 апреля на шахте произошел пожар. Температура там была такая, что оборудование расплавилось. Из 31 шахтера, которые там находились, в забое, в это время, смогли живыми выйти только 29. Один украинский шахтер и один российский шахтер погибли. Добыча сейчас там не производится. Шахта находится в периоде так называемого охлаждения. Попросту говоря, пожар заливают водой, а потом воду будут откачивать. По самым предварительным оценкам, раньше чем через 5 месяцев добыча угля не возобновится.

Андрей Шарый: Понятно, зачем за Шпицбергене добывают уголь? Ведь это нерентабельное производство.

Алексей Дмитриев: Это нерентабельное производство, абсолютно верно, несмотря на то, что буквально в 40 километрах от российского рудника находится норвежский рудник. Норвежцы прибыльно, достаточно чисто и эффективно добывают уголь. Дело, может быть, еще и в том, что у русских и норвежцев разные пласты. Как мне объяснили, в Баренсбурге пласт 1,5 метра, и довольно скоро он подойдет к концу.

Что касается рентабельности и присутствия там. Как бы исторически так получилось, что с 1932 года "Арктикуголь" там ведет добычу угля. До того, как были задействованы на севере России шахты в районе Норильска, вроде как Баренсбург был выгоден. Уголь оттуда доставлялся в Мурманск дешевле. Уже даже с конца 30-х годов это был не прибыльный вариант. Это норвежская территория. Россияне находились в стране НАТО. Несмотря на то, что Свальбардскому договору этот архипелаг, частью которого является Шпицберген, не может быть использован в военных целях, под прикрытием добычи угля норвежцы и русские следили как бы друг за другом. Сейчас геополитически, я думаю, что Россия не отдаст Шпицберген, не уйдет оттуда. Учитывая интерес России к Арктике, Шпицберген лежит удобно на основных пароходных путях. Арктика теплеет. Шапка ледяная тает. Обнаруживается все больше и больше возможностей для добычи природных ресурсов.

Андрей Шарый: Что собой представляет этот шахтерский поселок, кроме шахты и, видимо, каких-то 5-этажек, в которых живут шахтеры?

Алексей Дмитриев: Вы правильно достаточно это описали. Кроме шахты и 5-этажек существует еще там российский консулат и все для обеспечения - поликлиника, бассейн, библиотека, маленькая школа. Этим городок исчерпывается. Так что, жизнь там достаточно унылая, хотя я встречал большое количество людей, которые живут там 10, 15, а то и по 20 лет.

Андрей Шарый: Им хорошо платят?

Алексей Дмитриев: Сейчас, как говорили мне шахтеры, несколько лет назад, скажем, 10-15 лет, проработав там два срока, можно было вернуться на материк и купить квартиру и машину. Сейчас такого нет. Именно из-за этого две трети работающих там - граждане Украины. Россиян уже не заманить туда. Они туда едут крайне неохотно.

Андрей Шарый: Сильный перепад в уровне жизни между норвежскими шахтерскими поселками и российским?

Алексей Дмитриев: Об этом даже просто говорить не хочется. Все это происходит как бы на виду друг у друга. Потому что россияне и украинцы прекрасно знают, сколько получают норвежские шахтеры. Они получают примерно в 5 раз больше. Это притом, что зарплата шахтера среди всех служащих Баренсбурга - одна из самых высоких. Это где-то составляет порядка 45-50 тысяч рублей.

Андрей Шарый: Алексей, с точки зрения журналистской, что вас больше всего поразило?

Алексей Дмитриев: Мне было интереснее всего поговорить с людьми, услышать какие-то совершенно разные судьбы. Почему, какими путями, какими судьбами оказались там люди? Кто-то приехал туда, например, потому что там работали родители. Они так хорошо отзывались, что человек бросил все и поехал. Кто-то наоборот приехал от неустроенности. Кто-то не может отказаться от условий, когда есть ощущение, что ты живешь в этом маленьком городке (здесь живет сейчас всего 550 человек), и все у тебя находится под контролем. Хотя, если говорить об уверенности в завтрашнем дне самого Баренсбурга, то сейчас, мне кажется, что это под вопросом. Для того чтобы остаться там, сохранить это геополитическое влияние, Россия обязана вести там экономическую деятельность. Если это будет не уголь, это может быть рыболовецкий промысел. Если это не рыба, то это может быть туризм. Баренсбург сейчас ничто иное, как российская колония. Шахтерский городок Баренсбург не может существовать без подпитки метрополии, а в какой-то момент даже называют про себя: Баренбург - парк советского периода.