- В России идет вторая волна вербовки заключенных на войну с Украиной.
- Правозащитники сообщают о тысячах украинских граждан, которых без суда и следствия удерживают в российских тюрьмах.
- Минюст России требует ликвидировать старейшую правозащитную организацию в стране – Московскую Хельсинкскую группу.
Видеоверсия программы
ТЮРЕМНЫЙ ДОНАБОР
В российских колониях возобновилась вербовка заключенных в частные военные компании для участия в войне с Украиной. Такие сообщения за последние две недели поступили сразу из нескольких колоний. Приезжали даже в ту, где сидит Алексей Навальный: публикация об этом появилась в Instagram политика в минувшую среду. А правозащитники из Фонда "Русь сидящая" заявили, что как минимум в одной из колоний в вербовке участвовал представитель прокуратуры: он фиксировал на видео согласие заключенных ехать на войну.
На видеосвязи с нами – основательница Фонда "Русь сидящая" Ольга Романова.
Ольга Романова: Есть хорошие новости – заключенные отказываются вербоваться. В колониях и зонах, где раньше вербовалось по 200-500 человек сразу, когда сейчас приезжает ЧВК "Вагнер", ее встречают очень плохо. На прошлой неделе я увидела рекорд: 24 записавшихся в одной из ивановских зон, в итоге уехало 19, то есть еще 5 человек передумали. Поток желающих снизился. Плохая новость: к сожалению, они нашли другие резервы. Это 2,5 тысячи заключенных украинцев, перемещенных из Херсонской и Николаевской областей. Они сейчас распределены примерно по десяти колониям. Их очень сильно шантажируют.
Марьяна Торочешникова: А почему вдруг заключенные отказываются вербоваться?
Ольга Романова: Думаю, здесь виновата увлеченность Пригожина самим собой. Он почувствовал себя большим специалистом по пиару, инженером человеческих душ: "фабрика троллей" в Ольгино, "я могу делать общественное мнение", действительно большой изначальный успех утилизации заключенных, наемничества. 35 тысяч человек были завербованы на 1 декабря, а дальше эта цифра не увеличивается.
Есть хорошие новости – заключенные отказываются вербоваться на войну
Марьяна Торочешникова: Не верят в обещания? Или посмотрели видеоролики?
Ольга Романова: И то, и другое. Я спрашивала заключенных: "Почему ты завербовался?". "Потому что есть возможность начать жизнь с чистого листа: свобода, помилование, смена матрицы". На последнем месте – деньги. А сейчас деньги почему-то на первом месте: "Обещал платить, но не платит" (хотя платит, просто не столько и не так часто). А на самом деле обманул в том, что свобода – это не свобода, на самом деле там война, а не клюквенная кровь. И перспектив-то никаких нет, только перспектива смерти, пыток и внесудебных казней, как и в тюрьме.
Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что большинство заключенных, которые попадают в ЧВК "Вагнер", используются как "пушечное мясо", и мало к кому из них относятся как к серьезной военной силе? Ими просто закрывают дырки, когда и где придется.
Ольга Романова: Конечно. Даже – немножко как ковролин: ими просто устилают минные поля. И главное, что людей бесправных, очень плохо информированных о происходящем в мире принуждают делать вещи, на которые они не подписывались. Они не предполагали, что война настоящая. Им об этом не говорят в федеральном эфире, показывают что-то очень бравурное. Они подписываются на приключение, и то, с чем они сталкиваются, для них большой сюрприз.
Марьяна Торочешникова: А что вам известно о погибших людях из прежней волны вербовки?
Ольга Романова: Общих данных у нас нет. Мы знаем лишь об отрядах, за которыми следим. Из первого отряда, завербованного в конце июня в "Яблоневке" и "Обухово" (Ленинградская область), остался в живых один человек. Из колонии номер 7 в Новгороде остался один, он воюет, но у него нет левой руки. Мы все время получаем сообщения, что "у нас из барака, из 15 человек осталось 3". Мы знаем о многочисленных эпизодах внесудебных казней. Это большая ошибка Пригожина, что он специально начал показывать осужденным на планшетах картинки внесудебных расстрелов и повешений.
Марьяна Торочешникова: Мы говорили о Евгении Нужине, которого под видео убили ударами кувалды по голове. Такие показательные расправы демонстрируют во время вербовки?
Ольга Романова: Их показывают заключенным после вербовки, видимо, надеясь на то, что не будет массового дезертирства и попыток сдачи в плен (а это происходит). Мы знаем о кадрах, где человека повесили на какой-то металлической конструкции. И случаев с кувалдой гораздо больше: таким же ударом по голове заканчивают жизнь тяжелораненые, которые никуда не убегали.
Марьяна Торочешникова: Отсутствие заключенных в колониях как-то документально оформляются?
Ольга Романова: Мы уже знаем случаи, когда в колонию приезжают вербовать какие-то мелкие сошки, и их возглавляет местный прокурор по надзору за соблюдением законности в местах лишения свободы. Он занимается вербовкой, которая официально запрещена на территории РФ. На запросы родственников приходят два вида ответов из ФСИН и прокуратуры. Первый: "Это государственная тайна". Второй: "Ваш родственник (вот его подпись) просил никому не сообщать о том, где он находится, и мы вынуждены руководствоваться законом о защите личных данных".
Марьяна Торочешникова: А когда их убивают на поле боя или с ними расправляются, семьи получают какие-то компенсации?
Перспектив-то никаких нет, только перспектива смерти, пыток и внесудебных казней, как и в тюрьме
Ольга Романова: По-разному. У меня есть довольно свежее свидетельство, похороны одного из заключенных. Недавно этот человек сидел в ИК-6 "Мелихово", где находится Навальный. Его хоронят в закрытом гробу, в окошечке. Вот свидетельство о смерти, где написано, что заключенный Брысин Алексей Эдуардович родился в 1994 году, а погиб прямо сейчас в ДНР РФ, город Артемовск. Причина его смерти – военная операция, вызвавшая повреждение другими видами взрывов и размозжение головы. У нас есть и другие подобные свидетельства.
ЗАЛОЖНИКИ ПУТИНА
Правозащитники сообщают, что с начала вооруженного вторжения в Украину российские власти захватили и удерживают в изоляции несколько тысяч украинских граждан, то есть людей, которые не являются военнопленными, фактически лишили свободы и держат в переформатированных колониях. Ни у кого из удерживаемых нет какого-либо процессуального статуса, им не предъявлено обвинение, по их делам не ведется даже доследственная проверка. Местонахождение этих людей – информация ограниченного распространения, не для родственников и адвокатов. Кстати, права на адвоката у них тоже нет, ведь их официально ни в чем не обвиняют и не подозревают.
Ольга, понятно ли, сколько тысяч граждан Украины насильно удерживаются на территории России с неопределенным статусом?
Людям предлагаются свидания с родными в обмен на отказ от украинского гражданства
Ольга Романова: Разделим таких людей на три категории. Первая категория – это так называемые "цивильные заручники" (гражданские заложники). Это граждане Украины, которые были захвачены на временно оккупированных территориях, которые сейчас давно уже освобождены (Буча, Гостомель, Волноваха, Черниговская область). Мы знаем два обмена похищенных гражданских, которые содержались в российских СИЗО без предъявления обвинений, на российских военнопленных. Последний такой обмен был в начале октября. Мы знаем еще о многих таких людях (чуть больше 100 человек, хотя их наверняка больше).
Вторая категория – это граждане Украины, которые не прошли фильтрацию. Они бежали по гуманитарным коридорам, например, из Мариуполя, и здесь были задержаны в связи с тем, что когда-то служили по контракту в армии, были полицейскими или паспортистками. Это гражданские лица, но Россия считает их военнопленными. Их содержат отдельно, по ним совершенно отдельные переговоры, и у них неопределенный статус.
Третья категория самая многочисленная, минимум 2,5 тысячи человек – это украинские заключенные, которые были перемещены насильно. Они совершили преступление, нарушили законы Украины, осуждены украинским судом, содержались на территории Украины – в Николаевой и Херсонской областях. И все они были 6 ноября, перед деоккупацией Херсона, перевезены сначала в колонию в Горловке, а потом оттуда на территорию России, в 10 российских колоний, по 150-200 человек в каждой зоне. Они в очень тяжелом состоянии: судя по всему, много переломов, много людей с открытой формой туберкулеза. Это результат того, что эти зоны несколько месяцев были оккупированы. Их сейчас готовят к пересмотру приговоров, и если за закладку наркотиков в Украине давали три-четыре года, то у нас это от десяти лет. И с какой стати судить граждан Украины по российским законам в России, когда преступление было совершено на территории Украины и они уже осуждены?
Но им сразу предлагают "морковку": можно принять российское гражданство, поступить в ЧВК "Вагнер" и идти на фронт – и тогда ничего этого не будет. Мы пока не знаем, согласился ли кто-то, хотя внимательно наблюдаем. Но мы знаем о том, что происходит, например, в лагере "Горловка" под Донецком, где содержатся украинские военнопленные и те заключенные, которых не успели перевезти в Россию из Херсона. Это несколько сотен человек. Им предлагаются свидания с родными в обмен на отказ от украинского гражданства. Это чистой воды шантаж! В момент свидания они подписывают отказ от украинского гражданства, после чего им приносят российскую мобилизационную повестку и предлагают на выбор три варианта: ЧВК "Вагнер", дивизия имени Богдана Хмельницкого или партизанский отряд Ковпака (как я понимаю, это то же самое, что ЧВК "Вагнер", только больше похоже на батальон "Сомали" под командованием Гиви и Моторолы).
Марьяна Торочешникова: А "вагнеровцы" не боятся таких сослуживцев? Людям же выдают оружие, а они часто не мотивированы воевать за интересы России и Путина.
Ольга Романова: "Вагнеровцам" это все довольно выгодно, они же не идут передовым штурмовым отрядом. Опытные бойцы "Вагнера", офицеры идут за заградотрядом.
Граждане Украины, не прошедшие фильтрацию, это гражданские лица, но Россия считает их военнопленными
Марьяна Торочешникова: Гражданские, которых хватали в Буче, в Ирпене, в Гостомеле и периодически обменивают, сидя в российских следственных изоляторах, даже не представляют, как долго им там сидеть?
Ольга Романова: Никто из них этого не представляет. И я очень благодарна каждому журналисту, кто говорит об этой проблеме, ведь только благодаря таким разговорам эти люди живы. Когда не было связи, мы были уверены, что так как нормального решения проблемы нет, их просто тихо расстреляют и закопают.
Я хочу сказать Володе Удовиченко: мы знаем, где ты сидишь. Твой брат Саша Удовиченко... Это молодой парень, агроном, который попал в плен. Он 19 февраля уехал в командировку, чтобы смотреть поля, и был захвачен в первые дни войны. Удовиченко, мы тебя знаем, мы тебя ищем. Вдруг получится передать Роману Вулиху: Роман, твои дочери, мы все знаем, как тебе фигово, понимаем, как ты болеешь. Ты инвалид, тебе 55 лет. Мы знаем, где ты находишься. Выживи, пожалуйста!
МХГ ЗАКРЫВАЮТ
Минюст России требует ликвидировать старейшую правозащитную организацию в стране – Московскую Хельсинкскую группу. Соответствующий иск поступил в Московский городской суд на этой неделе. Министерство юстиции направило его после внеплановой проверки организации. Оказывается, в нарушение федерального закона "Об общественных объединениях" МХГ, зарегистрированная в Москве, вела деятельность и за пределами региона, например, отправляя наблюдателей на судебные процессы. И вообще, устав организации не соответствует актуальным требованиям законодательства, а в ходе внеплановой проверки сотрудникам Минюста не предоставили полный пакет требуемых документов.
То, что произошло с Московской Хельсинкской группой, вполне укладывается в нынешнюю логику российских властей
С нами сопредседатель Московской Хельсинкской группы Вячеслав Бахмин. Прежде ведь и Владимир Путин декларировал некоторое почтение к деятельности группы и ее многолетнему председателю Людмиле Алексеевой. МХГ считалась неприкосновенной. Почему власти переменили отношение к вам?
Вячеслав Бахмин: Изменилось очень многое, если не сказать – всё. Изменилась общая атмосфера, наша жизнь, страна, ее будущее. Год назад был ликвидирован "Мемориал", уничтожена и организация "За права человека" Льва Пономарева, еще ряд организаций. За последние месяцы, начиная с февраля, ситуация стала настолько другой, что любое независимое мнение о происходящем в стране и в мире, идущее вразрез с мнением власти, считается неприемлемым, за выражение такого мнения людей и организации всячески наказывают. И то, что произошло с Московской Хельсинкской группой, вполне укладывается в нынешнюю логику властей.
Марьяна Торочешникова: На ваш взгляд, людям вообще есть дело до правозащитников?
Вячеслав Бахмин: Большинство людей даже и не знают, что такое МХГ, они мало интересуются тем, что происходит в сфере защиты прав человека. Они смотрят телевидение, слушают "Радио Россия", где им говорят то, что они должны знать, и они это транслируют как свое собственное мнение. Поэтому их вряд ли озаботит то, что какие-то организации будут закрыты. Правозащитным организациям на протяжении многих лет приходится отстаивать свою точку зрения вопреки тому, что декларируется и происходит в стране. Сама власть не принимает то, что делают правозащитники. Ясно, что силы неравны, поэтому поражение здесь понятно и в чем-то естественно.
Марьяна Торочешникова: Сначала зачистили независимые СМИ, теперь заканчивают с правозащитниками. Кто следующий?
Когда власти не задумываются о своей репутации в мире, самое время разобраться с внутренними врагами
Вячеслав Бахмин: Эта последовательность логична. СМИ – это самый раздражающий фактор, потому что они работают на большую аудиторию, в отличие от правозащитных организаций. Правозащитники – следующий раздражающий фактор. А дальше мы уже видим, что любая организация, которая выступает против каких-то намерений власти, потенциально подлежит закрытию. Мы видели, как признавали "иностранными агентами" экологические организации. У власти много инструментов борьбы с такими организациями, она их создает каждый день через законы в Госдуме. А организаций не так много, и расправиться с ними, в общем-то, не очень сложно, тем более что народ безмолвствует. Это будет продолжаться и в отношении физических лиц. Уже были возбуждены дела в отношении нескольких тысяч людей, которые обвинены в ложной информации, порочащей наши Вооруженные Силы. Много других случаев, когда гражданам просто нельзя высказывать свое мнение.
И лучше точно не будет, пока не закончится эта операция или не произойдет что-то иное. Когда власти не задумываются о своей репутации в международном масштабе, самое время разобраться с внутренними врагами. Очень похожая ситуация была в 80-х годах, после ввода войск в Афганистан, когда в СССР была зачищена правозащитная площадка, большинство активных правозащитников и организаций были уничтожены или посажены, кто-то эмигрировал. Именно тогда Московская Хельсинкская группа первый раз прекратила свое существование, по своей воле, потому что никого уже не оставалось. Сейчас это происходит насильно.
Если надежды нет, если она нас покинула, то очень сложно жить в нашей стране. Так что надежду мы никогда не теряем – надежду в глобальном смысле, в историческом смысле. А на то, что сейчас вдруг изменится решение суда – будет другим, позитивным, надеяться не стоит, это слишком наивно.
