- Только по официальным данным, почти 19 миллионов человек в России живут за чертой бедности. При этом существует уникальное явление – бедность работающего населения.
- Принят закон, ограничивающий россиянам доступ в глобальную сеть. Судя по китайскому опыту, любые блокировки можно обойти.
- Полиция в Петербурге разогнала молчаливую акцию памяти жертв гомофобии. Власти отрицают массовую дискриминацию секс-меньшинств.
"В России за чертой бедности проживают почти 19 миллионов человек", – заявил Дмитрий Медведев, отчитываясь на этой неделе перед Госдумой. Премьер-министр сказал, что для решения проблемы недостаточно платить пособия и субсидии, нужна адресная помощь.
В Институте глобализации и социальных движений отметили, что на самом деле в России значительно больше бедных: речь может идти о 30 миллионах человек. А несколько раньше вице-премьер России Ольга Голодец заявила, что в стране наблюдается "уникальное явление" – "бедность работающего населения".
Видеоверсия программы
На этой неделе Росстат опубликовал данные о средних зарплатах по всем регионам России за 2018 год. Это позволило журналистам проверить исполнение "майских указов" президента Путина, предполагавших, в том числе, повышение оплаты труда некоторым бюджетникам: врачам, учителям, работникам культуры, научным сотрудникам. По подсчетам РБК, с задачей справились только 16 регионов. Оценка Министерства труда куда оптимистичнее – здесь говорят, что "майские указы" о зарплатах успешно выполнены практически везде.
Вот что думает об этом кандидат исторических наук, гражданская активистка Ирина Канторович.
Ирина Канторович: Бедность работающего населения породили уникальнейшие законы, принятые незаметно для всех нас в 2007-м и в последующие годы. Всех желающих я отсылаю к моей петиции: "Измените законы, провоцирующие бедность работников и "экономию" бюджетных средств": там названы все эти законы.
Сейчас оклады меньше МРОТ, причем даже у профессоров
Начнем с Трудового кодекса. Было замечательное положение – 4-й пункт статьи 133-1 Трудового кодекса – о том, что оклад не может быть меньше минимального размера оплаты труда (МРОТ). Издавна в Трудовом кодексе была статья (и сейчас есть), по которой вся наша зарплата делится на оклад – гарантированную часть зарплаты, стимулирующую часть (это премия), и компенсационную часть – за сложность или вредность: Крайний Север и так далее. Раньше по закону оклады не могли быть меньше МРОТ, но этот пункт изъяли. Одновременно в 2007 году изъяли пункт, определяющий, что такое МРОТ. Раньше было определение, которое соответствует международной практике и здравому смыслу: МРОТ – это размер месячной заработной платы за труд неквалифицированного работника, полностью отработавшего норму рабочего времени при выполнении простых работ в нормальных условиях труда. Это тоже изъяли, что позволило квалифицированным работникам тоже платить МРОТ, и это законно.
В 2011 году окончательно отменили единую тарифную сетку, где было расписано, кому и сколько платить в зависимости от квалификации. Всего лишь десять лет назад МРОТ был примерно 4300 рублей. Соответственно, врач или учитель мог получать оклад с коэффициентом примерно 2,4–2,6 от МРОТ. Если это применить к сегодняшнему времени, то оклад у всех был бы 25–30 тысяч рублей. А сейчас оклады меньше МРОТ, причем даже у профессоров. Если вникаешь в наше законодательство, то просто поражаешься, как мы еще существуем! Потом ликвидировали единую тарифную сетку, ввели новое понятие – "базовые должностные оклады". И по пункту 2 статьи 144 Трудового кодекса назначать эти базовые оклады – это полномочия правительства РФ.
Марьяна Торочешникова: Учитель получает базовый оклад...
Ирина Канторович: Там по разрядам и так далее, в зависимости от квалификации. Но до сих пор никто ничего не назначил, и у меня есть свеженький ответ Минтруда, что и не будут назначать.
Марьяна Торочешникова: А кто же сейчас устанавливает базовый оклад для учителей?
Ирина Канторович: Как мне объяснили в Минтруда, это полномочия правительства. Я им привожу конкретный документ: во Владимирской области сами назначили базовый должностной оклад, например, у профессора – 7350 рублей, у воспитателя – 2 тысячи рублей... Это делает губернатор области своим постановлением, начиная еще с 2008 года. Причем это не его полномочия. Я говорю: "Как же они назначают? Написано: базовые должностные оклады". В Минтруда мне: "Да, это неправильная формулировка".
Марьяна Торочешникова: Может быть, это произвол губернатора Владимирской области, а в других областях все хорошо?
Ирина Канторович: Нет, сейчас у всех базовые должностные оклады меньше МРОТ. И никакое заступничество Путина не помогает. Учительница пожаловалась в "прямой линии" 17-го года, что у нее низкая зарплата, а потом появилась статья, что ее зарплата со следующего учебного года не изменилась, что все по закону. Это везде так.
Марьяна Торочешникова: Каков сейчас оклад обычного учителя или медработника среднего и низшего звена?
Ирина Канторович: То, что существует у нас, не соответствует мировой практике: оклад (гарантированная часть) очень маленький. Такие же низкие оклады у работников МВД. И это создает самое тяжелое социальное последствие: им нужно хотя бы получить нормальную зарплату, чтобы как-то выжить.
Марьяна Торочешникова: Получить вот эти стимулирующие выплаты...
Ирина Канторович: ...которые составляют большую часть зарплаты. И они заинтересованы в том, чтобы возбуждать как можно больше уголовных и административных дел и проводить их по более тяжелым статьям. Вот почему у нас сейчас бывают такие абсурдные судебные разбирательства.
Базовые должностные оклады действительно назначают сейчас регионы. Но по закону, по 144-й статье Трудового кодекса, оклады в каждом бюджетном учреждении назначает коллективный договор. Я три дня назад была в Минтруда. У меня есть перечень окладов учреждения, из которого меня уволили за мою гражданскую позицию. Это Центр образования "Технологии обучения" в Москве, и там оклад секретарши на полторы-две тысячи больше, чем оклад тьютора (преподавателя, человека с высшим педагогическим образованием). И я спросила у сотрудников Минтруда: "Как такое может быть?" Они ответили: "Ну, если коллектив решил, то так и есть. Мало ли какие должностные обязанности записаны у секретарши". То есть тут полная вакханалия: что хочу, то и ворочу.
Конечно, решает это не коллектив. И что может решить коллектив, откуда он знает особенности работы? И почему такие важнейшие вещи надо отдавать на решение коллектива?
Марьяна Торочешникова: А как же профсоюзы? Мы уже много лет слышим о том, что нужно развивать профсоюзное движение, работники сами должны отстаивать свои права, а если что-то не нравится, идти в суд.
Ирина Канторович: Лейтмотив моего выступления в Минтруда был таков: "Договорные отношения между работником и работодателем, которые положены в основу трудовых отношений, в принципе невозможны". Я приводила очень много примеров, говорила: "Как работник может договариваться с работодателем, если сейчас вы по закону дали работодателю право самостоятельно, ни с кем не согласовывая, составлять штатное расписание?" Меня так и уволили: "Ты только вякнешь – через два месяца тебя просто уволят". На это мне сказали: "Ну, вас уволят, но вам же государство будет два месяца выплачивать пособие". То есть чиновники ничего делать не будут. Это люди, которые абсолютно не чувствуют никакой своей внутренней ответственности за миллионы бедняков. Абсолютно бессовестные люди!
Сейчас учителя пожаловались в Думу. Учитель, победитель конкурса, получает зарплату 14 тысяч.
И самая важная вещь: сейчас совершенно законно работникам в одном и том же учреждении, одной и той же должности и одной и той же нагрузки через эти стимулирующие... Можно прямо написать в положении об оплате труда: "Стимулирующая – это личное решение работодателя". В положении об оплате труда написано: это решил коллектив.
Трудовые отношения – очень закрытые, есть мало возможностей узнать о них что-то, поскольку существуют персональные данные. Поэтому я цитирую высших лиц страны. Ольга Васильева в ноябре 17-го года, выступая перед ректорами, сказала: "Мои коллеги, Департамент контрольно-ревизионной деятельности сделал уже целую подборку схем, как руководство вузов, повышая достаток только отдельных, приближенных преподавателей, фактически не повышает зарплату педагогического коллектива, по принципу: у тебя 20, у меня 120, а средняя у нас 70".
Я пошла в Департамент контрольно-ревизионной деятельности. Этот департамент возглавляет очень милая Мария Хлопотных, она лично очень сочувствует работникам. Я говорю: "Мария Борисовна, вот вы вывели эти схемы, а что вы сделали, чтобы они не действовали?" Она отвечает: "Мы же сказали ректорам, они больше не будут".
В 2012 году "Комсомольская правда" написала: "По данным пресс-службы Департамента образования столицы, в этом году отдельные учителя Москвы имели месячную зарплату более 300 тысяч рублей". На тот момент это было десять тысяч долларов в месяц – среднемесячная зарплата некоторых учителей. При этом мы не знаем этих "выдающихся учителей". Вот откуда эта "средняя" зарплата!
Была статья в "Новой газете" – "Неправильный доктор" – о том, как хороший, совестливый молодой человек три месяца поработал главным врачом в Уинской больнице Пермского края. Там было написано: "Одна педиатр со стажем получала по ведомости при полной загрузке 10 тысяч рублей, а другая – 80 тысяч".
Марьяна Торочешникова: Ирина, вы видите решение проблемы?
Ирина Канторович: Куда бы мы все ни писали, все спускается в Минтруда, а оно все это спускает в Департамент оплаты труда. Так у нас устроены госорганы. Я познакомилась с этими чиновниками – они ничего не будут делать. Я считаю, что самой высшей власти все это совершенно не выгодно. Это выгодно всем руководителям, 5% населения России: они сейчас получают такие зарплаты...
Марьяна Торочешникова: Именно поэтому вы написали свою петицию – думаете, что высшие власти обратят внимание на проблему?
Чиновники ничего делать не будут, они абсолютно не чувствуют никакой ответственности за миллионы бедняков
Ирина Канторович: Я написала петицию потому, что поняла: есть такие отношения, которые нигде не фиксируются, ни в каких документах, а договорные отношения абсолютно не работают. По бумагам у нас все прекрасно: коллектив сам решает платить себе маленькие зарплаты.
Трудовые отношения – это только часть гораздо более серьезной проблемы. У нас в 2010 году приняли закон, по которому все бюджетные средства, которые выделяются бюджетному учреждению, остаются у него (раньше, если оно что-то не тратило, это возвращалось государству). Дальше региональные законы предписывают, куда эту экономию направлять: например, для Москвы: "Экономия по фонду оплаты труда, включая начисления на фонд оплаты труда, по коммунальным услугам и материальным затратам может направляться на выплаты стимулирующего характера", то есть на премии, которые определяет сам руководитель (П.17 Приложения к Постановлению Правительства Москвы от 24 октября 2014 г. № 619-ПП (в ред. постановления Правительства Москвы от 23.12.2015 N 932-ПП.). Честно говоря, когда во все это вникнешь, удивляешься, как у нас еще что-то стоит в нашей стране.
"СУВЕРЕННЫЙ ИНТЕРНЕТ" И КИТАЙСКИЙ ФАЙРВОЛ
На этой неделе Государственная дума РФ приняла в третьем и окончательном чтении закон "Об обеспечении устойчивой работы российского сегмента интернета в случае отключения от глобальной инфраструктуры Всемирной сети". В России он больше известен как закон о "суверенном интернете", который раскритиковали, кажется, все, кроме его автора – сенатора Клишаса, голосовавших за него "единороссов" и президента Путина.
Владимир Путин на большой пресс-конференции высказался в том духе, что автономный интернет обязательно нужен на случай, если Россию решат от него отключить. Правда, никто из чиновников до сих пор так и не пояснил, кто, каким образом и для чего будет вырубать большой интернет для российских пользователей.
Россия не оригинальна в стремлении ограничить возможности серфинга в интернете. Передовиком по этой части можно считать Китай, где с 2003 года жестко фильтруется интернет-трафик.
О том, как живут интернет-пользователи по ту сторону китайского файрвола, рассказывает сотрудник Центра Карнеги – Цинхуа Темур Умаров.
Темур Умаров: В этой ситуации не так сложно выходить в большой интернет, если правильно к этому подготовиться. Если заранее, не находясь на территории материкового Китая, скачать сервисы VPN, то можно с легкостью обходить все блокировки.
Марьяна Торочешникова: А люди, живущие в Китае, пользуются такими сервисами или им достаточно того интернета, который позволяет правительство?
Темур Умаров: Это зависит от человека. К примеру, если человек изучает английский язык, если ему интересно, что происходит в глобальных СМИ, он рано или поздно узнает о том, что существуют сервисы VPN, скачивает его и спокойно пользуется всеми благами цивилизации. Но некоторым достаточно того, что предлагает локальный интернет: очень много информации можно найти и внутри китайского файрвола. Ограничив когда-то китайский интернет, власти создали уникальные условия для внутренних компаний, поэтому у Китая сегодня есть все аналоги тех социальных сетей и мессенджеров, которыми мы привыкли пользоваться в любой точке мира, где не блокируют интернет. Здесь есть аналог Facebook – Weibo, у Twitter и Instagram тоже есть аналоги.
Марьяна Торочешникова: Чего, находясь в Китае, нельзя без специальных "примочек" найти в интернете?
Темур Умаров: Нельзя зайти в привычные нам социальные сети – например, в Facebook, во все приложения, которые ему принадлежат: WhatsApp, отдельный мессенджер от Facebook. Некоторые приложения Google здесь работают, но они не связаны с передачей информации. Вы не зайдете здесь в почту, если у вас она на Gmail. И огромный пласт приложений от Google здесь тоже заблокирован, например, YouTube. Заблокирован мессенджер Telegram и практически все мессенджеры и социальные сети, которые популярны за пределами Китая.
Другой пласт блокировок касается СМИ, международных интернет-изданий: The Washington Post, The Wall Street Journal и так далее.
Марьяна Торочешникова: Находясь в Китае, можно читать российские СМИ или смотреть федеральные каналы через интернет?
Темур Умаров: Можно. Я читаю, например, "Медузу", "КоммерсантЪ", РБК. Но иногда бывает торможение: нужно подождать, прежде чем загрузится страница. То же самое происходит с "ВКонтакте": в России эта соцсеть работает намного быстрее, чем в Китае. Но если использовать сервис VPN, то страницы загружаются намного быстрее. Я для эксперимента попробовал открыть страницу Радио Свобода – у меня не получилось, но через VPN она открылась.
Марьяна Торочешникова: Как россиянин, живущий в Пекине, приветствуете ли вы закон о так называемом "суверенном интернете"? С вашей точки зрения, они могут добиться того, чтобы люди перестали ходить в большой интернет?
Темур Умаров: Китайский опыт показывает, что это практически невозможно: люди найдут выходы из любой ситуации.
Полиция в Петербурге на этой неделе разогнала молчаливую акцию памяти жертв гомофобии. Организованно молчать на улице теперь тоже нельзя, особенно "им" – тем, кого в России называют "неправильными", кому запрещают проводить акции, регистрировать браки, кого подвергают травле и даже увольняют с работы, когда узнают о сексуальной ориентации.
Ситуацию комментируют ЛГБТ-активист, координатор Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие Алексей Назаров и руководитель ЛГБТ-группы "Радужный мир" Юлия Бабинцева из Перми. Юлия недавно передала тамошнему омбудсмену последние исследования своей группы о положении секс-меньшинств в регионе.
Алексей Назаров: Ситуация страшна тем, что есть люди, которые в нашей стране дискриминируются, подвергаются пыткам. Например, задержанных на Дне молчания в автозаке привезли к отделу полиции и три с половиной часа не переводили из этого автозака в отдел полиции: люди не могли сходить в туалет, поесть, с ними нельзя было пообщаться. По сути, это пытки.
Марьяна Торочешникова: Не говоря уже о том, что эти автобусы плохо отапливаются, а на улице – не май месяц.
Алексей Назаров: Но мы не видим много другого: например, того, как людей увольняют, потому что многие представители ЛГБТ не заявляют об этом, боясь еще больших последствий. Многие не получают должной медицинской помощи. Многие, пережив физическое нападение, не обращаются в органы правопорядка, потому что боятся. Я сам боюсь попадать в отделение полиции. Меня в прошлом году задерживали на Первомае и на санкт-петербургском прайде, занесли в автозак, отвезли в отдел позиции. И я боюсь там находиться, потому что не знаю, выйду ли оттуда здоровым или вообще не выйду, оказавшись с бутылкой в заднем отверстии. Мне страшно!
Конечно, это относится не только к ЛГБТ, просто лесбиянки, геи, трансгендеры и бисексуалы – это некая лакмусовая бумажка: она яркая, она на виду. Этих людей привычно гнобить, это вроде как нормально. Но это более широкая проблема: запрета инакомыслия и свободы собраний.
Марьяна Торочешникова: И вообще инаковости.
Алексей Назаров: Я уже третий год являюсь одним из организаторов Санкт-Петербургского прайда. В этом году будет десять лет прайду, и мы его проведем. Но за это время ни разу не было шествия. Были разные формы – и секретно собирались, и использовали "гайд-парки", пытались действовать в рамках федерального законодательства. Но в любом случае это запрет свободы собраний. Например, в прошлом году прайд традиционно запретили на основании закона о гомопропаганде. Мы успели до мероприятия пройти суд первой и второй инстанции. И в суде второй инстанции представитель администрации говорит: "Мы знаем, кто такие эти граждане, и что бы они ни принесли к нам в Смольный, мы никогда это не согласуем".
Дискриминация ЛГБТ – это более широкая проблема: запрета инакомыслия и свободы собраний
Я, как один из организаторов бывшего проекта "Свидетели Конституции", который также был в Москве, за который активистов здесь задерживали и назначали штрафы в 250 тысяч, согласовывал в Петербурге конституционный ход. Что может быть безобиднее чтения Конституции и конституционного хода по Невскому проспекту, какая там пропаганда?! Нет, нельзя! "Единая Россия" не согласовала, Владимир Владимирович не дал добро.
Марьяна Торочешникова: При этом Владимир Владимирович везде говорит, что нет никакой дискриминации, в России с этим все хорошо.
Юлия Бабинцева: Мы в течение месяца проводили онлайн-опрос. Нам сообщили о 56 случаях преступлений ненависти и дискриминации в отношении ЛГБТ-людей. Эти данные мы и направили уполномоченному по правам человека в Пермском крае Павлу Микову.
Около 20 обращений касались травли подростков в школе, как со стороны учеников, так и со стороны учителей. Несколько случаев связаны с дискриминацией и травлей в рабочем коллективе. Кроме того, ЛГБТ-организации не могут проводить публичные акции – у нас не получается их согласовать. Было и семь случаев открытого насилия. Более подробную информацию мы смогли предоставить по двум случаям – это избиение около гей-клуба в Перми и избиение знакомым одного молодого человека и его друга.
Марьяна Торочешникова: Уполномоченный по правам человека в вашем регионе вам что-то пообещал?
Юлия Бабинцева: Он направил запросы в правоохранительные органы об учете данных случаев в их статистике, а также направил запрос в Министерство образования Пермского края.
Алексей Назаров: В Санкт-Петербурге есть организация "Выход", она фиксирует нарушения в отношении ЛГБТ. Есть форма, которую заполняют ребята, которые испытали дискриминацию, проблемы на работе, какие-то затруднения. Они ежегодно собирают этот отчет, публикуют книгу. "Выход" имеет связь с омбудсменом в Санкт-Петербурге, и этот документ попадает ему на стол, и он озвучивает эти цифры, например, в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, как было в этом году.
Марьяна Торочешникова: А цифры довольно страшные, даже официальные. В прошлом году, когда представляли в Комитет ООН против пыток альтернативный доклад правозащитников о ситуации, связанной с дискриминацией представителей сексуальных меньшинств в России, называлась такая цифра: за последние 6 лет в стране совершено по меньшей мере 322 преступления на почве ненависти в отношении ЛГБТ. Среди них как минимум 14 убийств, 5 похищений, 138 случаев спонтанных нападений (и это, кстати, без учета Северного Кавказа). И только 23 преступления привели к уголовному разбирательству, но ни одно из них не было квалифицировано как нападение на почве ненависти. Почему? Не хотят в этом разбираться?
Алексей Назаров: Да, не хотят. А зачем? Ну, "нет таких людей: это же не люди".
Марьяна Торочешникова: Комитет ООН против пыток в прошлом году пригрозил России: "До 2022 года решите проблему, отменяйте "закон Мизулиной" против гей-пропаганды, решайте вопросы дискриминации". Будут что-то делать?
Алексей Назаров: Нет. Зачем? В 2013 году Владимир Владимирович сказал, что геи – это равноправные и равноценные граждане Российской Федерации. У нас же с 2013 года "все нормально, никакой проблемы нет". Власть, Лавров и другие, чиновники в Чеченской Республике все время говорят, что все нормально, вроде никто никого не дискриминирует: "Мы защищаем детей – они плохо влияют на деток". Проблема именно в этом.
В январе Владимир Познер рассказывал о том, как он посетил шведскую школу: там он увидел на стене радужный флаг и спросил у преподавателя, почему он там висит. Учительница говорит: "Это флаг, символизирующий разнообразие, чтобы школьники с детства знали, что они равны, что люди бывают разные". Вот этого у нас нет. У нас в школе не учат тому, что люди обладают равными правами, что они могут быть разными, иными. Эту инаковость можно не любить, но ее нужно просто признавать и не гнобить этих людей. А у нас в школе буллинг.
Марьяна Торочешникова: И не только в школе. И в семье может быть травля конкретного ребенка просто потому, что он не такой, и родители хотят "вылечить" своего сына-гея или дочь-лесбиянку.
Алексей Назаров: А трансгендерные люди сталкиваются с еще большими проблемами, потому что это касается и внешнего вида. Они – как загнанные зверьки: человек испытывает мощнейший стресс, но не получает помощи.
