1. Снаружи

Блогер Илья Варламов, путешествуя по миру и рассуждая о современной урбанистике, постоянно критикует дорожную разметку, укладку плитки, пластиковые окна, кондиционеры, пристально наблюдает за парковками, твердит про "благоустройство" и усердно пополняет словари доморощенных знатоков терминами, усвоенными в МАрхИ. Его видеоролики о недостатках городского планирования повышают самооценку обывателей. Тема проста, специальных навыков для ее понимания не требуется. И, узнав благодаря Варламову про "ТПУ", "входные группы" и "смешанную застройку", говорить обо всем этом со знанием дела может кто угодно. Любопытно, что слово "благоустройство" каждый при этом понимает по-своему.

А достаточно ли снять кондиционеры и правильно нарисовать белые линии на асфальте, чтобы стало "как у них", в самых развитых странах? Если вы создаете город для привилегированного представителя доминирующего класса – безусловно. Когда ты мчишься по дороге на своей новенькой машине, тебе жизненно нужны хороший асфальт и разметка, газоны до горизонта и милые домики с одинаковыми дверями самого правильного цвета.

Нельзя сказать, что это совсем не урбанистика. Лет сто назад Варламов был бы прямо-таки глашатаем прогресса, но благополучие привилегированных – совершенно точно не первостепенная проблема современных городов. Политическое содержание нового дизайна ускользает от взгляда патриархального российского наблюдателя.

Города прошлого строились для вечно молодых расходников капитализма. Все остальные должны были каким-то образом выкручиваться, справляться, изыскивать способы выживания, а лучше – не портить статистику, сгинуть вместе со своими проблемами, костылями, колясками и младенцами. Нормой стала считаться фундаментально неудобная для всех городская среда, агрессивная и мачистская архитектура. Общественные пространства называли преимущественно в честь мужчин, всюду возводились пенис-монументы и доминирующие башни, инфраструктура ценилась, только когда приносила прибыль.

Люди с функциональным разнообразием – не единственные жертвы урбанистики и архитектуры прошлого. Молодые родители, младенцы, подростки, люди на ходунках, покупатели с сумками-тележками, велосипедисты, путешественники с чемоданами, жильцы, переезжающие с одной квартиры на другую, покупатели шкафов и диванов, собачники... Всем иногда нужны пандус, большой лифт, особенные условия на улице, в общественном здании, в собственной квартире, в транспорте.

Феминистские архитекторы прививают обществу идею о том, что центре внимания должны быть потребности реальных людей, а в группу разработчиков городской среды всегда следует включать представителей множества маргинализированных и ранее лишенных возможности принимать решения групп.

Конечно, доминирование белых мужчин в архитектурном сообществе продолжается. Но тысячи женщин пришли в профессию с намерением изменить ситуацию. Они продолжают подвергаться дискриминации. Вы легко найдете статьи, где рассказывается, как высокопрофессиональных и талантливых женщин-архитекторов не принимают на работу и лишают наград за выдающиеся проекты, что выгодные контракты достаются мужчинам, а гендерное неравенство в оплате труда сохраняется даже в самых развитых странах. 3 февраля 2018 года в Португалии, в Universidade da Beira, была разгромлена историческая выставка, посвященная женщинам-архитекторам Arquitectas XIX-XX. Однако несмотря на все трудности, улицы многих европейских столиц постепенно наполняются новыми идеями.

Созданный в 2006 году барселонский женский коллектив Punt 6 изучает, каким образом гендерные роли влияют на городское планирование, как непатриархальные проекты изменяют взаимоотношения между людьми и как можно преобразовать общество путем переосмысления пространства.

Статистика изнасилований, уличных краж, травм, психических заболеваний – все это связано с урбанистикой. Что, например, предотвращает изнасилования? Если машины припаркованы по двум сторонам дороги (односторонняя парковка), а тротуары около них не освещены (свет), не просматриваются (видимость), не пролегают около населенных или общественных зон (общественный контроль), насильники чаще нападают на женщин. Город должен быть удобен и безопасен в любое время суток и для всех, а конвой, которым обычно предлагается заменить разумное планирование, – хорошее решение только для тюрем.

Важные характеристики феминистского квартала: близость к дому магазинов, общественных центров, детских учреждений, больниц, достаточное разнообразие инфраструктуры, автономия кварталов, качество жизни (тут и безопасность, и адаптированная среда, и возможность коммуникации с соседями), репрезентативность – представленность жителей в политике района, возможность сохранения истории района.

Это условия, которые нужны горожанам, лишенным возможности ездить в другие части города. Женщины, которые занимаются уходом за инвалидами, детьми, пожилыми людьми, в феминистском квартале не окажутся в изоляции, получат соседскую поддержку и перестанут чувствовать себя исключенными из общественно-политической жизни.

Но что должно быть основой для городского планирования? Что на самом деле приоритетнее – мнение избранных (народное) или назначенных (диктаторское) чиновников, дипломированных специалистов или идеи каких-то там местных замарашек, которые, может быть, даже налоги не платят и не знают, как правильно пишется слово "благоустройство"? Может быть, трибуну надо предоставить среднему классу? Вообще есть разные подходы. Где-то удачно работают идеи, насаждаемые сверху, а где-то хороши коллективные районные решения или низовой активизм.

Существуют специальные урбанистские проекты для находящихся в трудной жизненной ситуации. Например, огороды для бездомных или аутистов, где люди впервые за долгие годы обретают друзей, собеседников, ресурсы для изменений собственной жизни к лучшему. Вот такие проблемы хорошо решает административно-бюрократическое звено.

Барселонский огород L’Hort de les Cases был основан в феврале 2013 года для спасения людей, которым угрожает социальная изоляция. Две заинтересованные организации получили от властей во временное пользование 500 м² земли, а Европейский институт дизайна разработал проект. Бездомные, беженцы, эмигранты, бедняки стали вместе выращивать растения, учиться экологическому садоводству, восстанавливаться после своих житейских неурядиц. Люди, утратившие дома, семьи, друзей, объединились и обрели уверенность в себе.

Территория для соседнего огорода Hort Vallcarca была занята жителями района самостоятельно, без всякого разрешения от мэрии. После сноса старых домов отношения между соседями ухудшились – больше им негде было собираться и взаимодействовать. Чтобы вдохнуть жизнь в руины, вновь объединить соседей жителей, были посажены растения и составлен график совместного полива грядок – ежедневно, после 18 часов. По воскресным вечерам на огороде проходят собрания, обсуждаются общественные задачи предстоящей недели. Периодически устраиваются крупные фестивали. “Мы восстанавливаем мертвые пространства, превращая их в сады жизни, мы выращиваем сопротивление”, –говорят жители Валькарки.

Пять лет назад после убийства полицейскими одного из жителей района Раваль в память о нем был захвачен пятачок земли в самом центре Барселоны, Агора Хуана Андреса Бенитеса. Теперь Агора – одно из самых влиятельных барселонских гражданских правозащитных сообществ. Здесь информационная площадка, место для дискуссий, праздников, лекций, концертов, кинопоказов, мастер-классов, ярмарок, игр, здесь уличное кафе, библиотека, огород, дистро d.i.y.-литературы, место силы борцов с джентрификацией, интеграционный центр для иностранцев. Так "стены помогают" людям проявлять заботу друг о друге. Что лучше – официальный огород для аутистов или анархические постройки? Прямое народовластие – это норма там, где не нужен админресурс. И чем больше независимых кусочков на лоскутном одеяле города, тем лучше качество жизни людей.

Барселонский городской огород Espai Germanetes появился на пустыре. Начиная с 2001 года власти принимали различные планы модернизации, но дальше планов дело не шло. В 2011-м терпение горожан лопнуло. Соседи вооружились лопатами, пилами, топорами и сами возвели общественный центр. С 2014 года Espai Germanetes открыл свои двери для публики. Барселонский университет, находящийся неподалеку, призвал на помощь архитекторов, художников и социологов. Восемь недель приглашенные специалисты развивали предложенное соседями художественное решение и проводили различные мероприятия. Люди обустроили зум-амфитеатр, библиотеку, детскую спортивную площадку, районную кухню, разбили грядки, высадили многолетние деревья, начали проекты помощи беженцам и иностранцам. Стены были расписаны удивительными граффити. Бульдозеры застройщиков забрасывали бомбами из семян, гумуса и глины. Блогера Варламова с его попытками свести любое городское пространство к общему знаменателю здесь бы тоже закидали чем-то подобным.

Количество самозанятых территорий в Каталонии поражает воображение. Они скрываются под разными названиями – Ateneo, Espai, CSA, CSO, Casal popular... Но суть всегда одна. Соседи оккупируют земли и помещения для того, чтобы проводить культурные и политические мероприятия. Местные активистские архивы хранят истории сквота Can Vies, оккупированной фабрики Can Batlló, захваченного кинотеатра Cinema Okupat Patricia Heras, городского огорода Hort del Xino, сельскохозяйственного сквота Can Masdeu.

Сквоттерство – не каталонский феномен, но международный. В Беркли есть парк-ветеран сквоттерского движения, People’s Park. Калифорнийцы десятилетиями сражались с полицейскими, отказываясь использовать "правильную" спортивную площадку, построенную властями на месте огородов. Все закончилось тем, что Народный парк вернулся на свое место и стал не только методическим пособием по обретению свободы, но и важной местной достопримечательностью. В Нидерландах, Чехии, Дании, Испании, Италии, Греции, Великобритании, Франции сквоттерство давно граничит с мейнстримом. Некоторые сквоты со временем легализуются, но большинство находится под сильнейшим давлением государства и держит оборону постоянно. Все это примеры низовой инициативы в развитии города.

2. Внутри

Начинка современных домов также критически пересматривается феминистскими архитекторами. То, что нас окружает – в жилище, на улице, в городе, – определяет, как будут проходить наши дни, будут ли они счастливыми или же, поддерживая понятие "нормы", превратятся в сплошное мучение.

Архитектор, который планировал нашу квартиру, проделал много работы. Он на самом деле обдумывал и оптимизировал каждую деталь. Планировал размещение дивана, стола, шкафов, телевизора. Проверял, удобно ли будет выключать свет, лежа на кровати или выходя из комнаты. Читал про скандинавский дизайн, поэтому всё, что только можно, – белое. Наша кухня миниатюрная – для семьи, которая не готовит, а ходит в рестораны. Плита годится, чтобы приготовить кофе и легкий завтрак на одного человека. Около окна можно покурить. В шкаф помещается две тарелки и два бокала. Книжные шкафы разместить негде. Ведь книги – это неэкологично, будущее за киндлом. Кто сейчас вешает картины? Достаточно возвести стены из гипсокартона.

Проблема в том, что у нас нет телевизора, мы едим дома, не пьем кофе и не курим. Плита нам нужна нормального размера, шкаф требуется огромный, а без посудомоечной машины мы просто погибнем среди гор немытой посуды. На подоконнике должна помещаться не только пепельница, но и ящики для растений. Что касается книг – книг у нас неприлично много, и они размножаются с невероятным упорством. Плакаты и картины после переезда мы даже не распаковывали, на гипсокартон их не повесишь. У архитектора-мужчины и у матери-одиночки разные требования к жилью.

А вообще в течение жизни приоритеты любого человека меняются много раз. Иногда нам нужно место для детской коляски, иногда мы ходим на костылях или тащим чемоданы. Можно ли сделать дом одинаково удобным для всех в любое время, или это утопия? Городская квартира прошлого не оставляет нам выбора. Многие рождаются, взрослеют, стареют и умирают в одной и той же стабильно неудобной квартире.

Но кто же на самом деле должен решать, как что должно быть расположено у нас дома, на улице, в городе? Давайте зайдем на одну выставку, чтобы поискать ответ на этот вопрос.

Патриция Бобилло Родригес представила в барселонском женском центре La Bonne серию фотографий "Позаботьтесь о нас" (Cuidant-nos), утверждающую что этика заботы –​ неотъемлемая часть идентичности в контексте гуманности.

В центре внимания фотографа – повседневная жизнь двух пожилых женщин, которые изолированы от общества.

В молодости Марибель и Изабель вели очень активный образ жизни, много работали и веселились, были окружены людьми, любили гонять на машинах и мотоциклах, а состарившись, попали в ловушку бедности. Что случилось с Изабель? Алкоголизм, онкология, неудачная операция, 21 день комы – и вот она навечно прикована к коляске, обречена на тотальную зависимость от других людей. Изабель учится разговаривать, ходить, балансировать, контролировать тремор. Людей раздражает ее медлительность, маленький словарный запас. Подруга Марибель ежедневно помогает ей.

Зимой соседки обогревают только одну комнату в квартире, арендованной за 600 евро в месяц. Они экономят, находясь в маленькой комнате, одевшись потеплее и завернувшись в одеяла. Пособие Изабель – 400 евро, а 72-летняя Марибель работает, получает 500 евро в месяц, ухаживая за слепым мужчиной. Получить от города бесплатную электрическую коляску пока не удается, Изабель передвигается на обычной коляске.

На одной из фотографий Мириам – персональный ассистент Изабель. Каждый день динамичная женщина из Эквадора бегает от одного барселонского дома к другому, помогает нескольким инвалидам в течение дня. Она приходит в дом Марибель и Изабель на два часа в день, чтобы сделать покупки, звонки, медицинские процедуры и отвести Изабель на гимнастику.

Дом, в котором живут Марибель и Изабель, совсем не адаптирован для инвалидов. Помощницы Изабель перетаскивают ее из комнаты – в туалет, из квартиры – в лифт, из подъезда – на улицу. Коляску приходится носить отдельно. Изабель ежедневно тренируется в спортзале, боится стать абсолютно беспомощной. Мыться она может только в спортзале – домашняя ванная комната не приспособлена для колясочников. Стрижется коротко – чтобы не надо было тянуться к зеркалу и расческе.

Чтобы зайти в парикмахерскую, Изабель преодолевает несколько ступеней при помощи двух человек, персональной помощницы и парикмахера. Ассистентка поддерживает Изабель сзади, парикмахер – за руки.

В кинотеатре кресло Изабель помещается только перед первым рядом, в нескольких метрах от экрана. Жизнь словно выталкивает ее, предоставляя самое неудобное, самое плохое. И вместе с тем, женщина горда своими достижениями в восстановлении здоровья и благодарна людям, которые помогают ей выживать.

Снимки Патриции Бобилло Родригес рассказывают о свободе, взаимной поддержке и взаимозависимости женщин, о бесчисленности барьеров, которые приходится преодолевать многим из нас. Это высказывание против абстрактного "благоустройства", против маскулинной этики, против обесценивания женского опыта и потребностей.

Случай Изабель и Марибель нельзя рассматривать как частный. Пока жители вынуждены ползать по неудобным лестницам, перетаскивать на спине своих подопечных, надеяться на чудо или на случайную помощь, замерзать от холода в полуразрушенных жилищах, плохо ощущать себя будут все горожане. Правильное место для Марибель и Изабель – это не задворки общества, а комитет по городскому планированию. Решения о том, как будут расходоваться деньги, должны принимать не высокопоставленные богатые чиновники, а сами горожане. Потому что не люди – для города, а совсем наоборот.