130 лет назад, 31 августа 1888 года, в Лондоне было совершено первое из серии зверских убийств, остающихся нераскрытыми по сей день. Загадка Джека Потрошителя не дает покоя профессиональным криминалистам и сыщикам-любителям. Таинственный маньяк стал предметом психиатрических исследований и героем массовой культуры. Всякий приступающий к расследованию верит, что уж ему-то наверняка удастся поставить точку. Но Джек уже рассказал нам о подполье нашей собственной души больше, чем мы хотели бы знать.

В августе 1888 года в лондонском театре Lyceum состоялась премьера инсценировки повести Роберта Льюиса Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда", опубликованной двумя годами раньше и ставшей бестселлером по обе стороны океана. В главной двойной роли блистал Ричард Мэнсфилд. Публика смотрела на сцену в тревоге и смятении. Автор пьесы американец Томас Рассел Салливэн ввел в действие сексуальный мотив. Мансфилд играл злодея Хайда как сублимацию тайных помыслов добропорядочного Джекила. В викторианской Англии "секса не было". В Лондоне Шерлока Холмса не бывает преступлений на сексуальной почве. Стивенсон показал викторианцам изнанку их подавленных страстей, которые они, как грязное белье под кровать, заталкивали в дальние закоулки своего сознания.

А 31 августа в трущобах Ист-Энда была убита 43-летняя Мэри Энн Николс, зарабатывавшая на жизнь проституцией. За первым убийством 8 сентября последовало второе, Энни Чапмен, занимавшейся тем же промыслом. Спустя почти месяц после первого убийства и три недели после второго лондонское Центральное агентство новостей получило письмо с подписью "Джек Потрошитель". Отправитель сообщал о своем намерении продолжить серию, причем обещал "потехи ради" отрезать жертве уши и прислать их полиции. "Держите это письмо у себя, покуда я не обделаю новое дельце, а засим дайте ему ход", – писал злодей.

На третьи сутки редактор все-таки сообщил о письме в полицию. Следствие получило послание ровно в тот вечер, когда Потрошитель совершил новое, на сей раз двойное убийство. Наутро редактору доставили открытку с благодарностью за то, что тот исполнил указание. В тексте говорилось, что крики жертвы помешали Джеку осуществить замысел с отрезанием ушей. Тщательный осмотр установил, что у обеих жертв уши действительно надрезаны.

Точное число жертв Потрошителя неизвестно. Обычно говорят о пяти, но некоторые исследователи доводят цифру до двузначной за счет убийств, совершенных до или после лондонской серии в других местах или даже странах.

Трупы несчастных (за исключением одного случая, когда убийцу, возможно, спугнули) были страшно изуродованы: душегуб перерезал им горло и вспарывал живот, откуда извлекал внутренности. Злодей и жертва в момент убийства стояли лицом к лицу. Потрошитель резал горло не сразу – первым долгом он начинал душить несчастную. Хватка у него была совершенно мертвая – женщина либо теряла сознание, либо умирала от удушья. Бесчувственное тело или уже труп укладывалось затем на мостовую и препарировалось. Никаких следов полового сношения с трупом или мастурбации над ним обнаружено не было. Как правило, отдельные кусочки внутренностей преступник забирал с собой в качестве трофея. Преступник прекрасно знал анатомию и владел навыками хирурга: он безошибочно, твердой рукой удалял внутренние органы чуть ли не в полной темноте, будучи крайне ограничен во времени.

Полиция и бульварная пресса терялись в догадках. Журналист Уильям Томас Стэд, прославившийся своими расследованиями лондонского дна, предложил свою версию. В статье "Убийство как оповещение", опубликованной 19 сентября, он написал, что киллер, возможно, "ученый-гуманист", привлекающий таким образом внимание к язвам общества. Стэд пришел к этому умозаключению на основании знакомства с методами знаменитого иммунолога, прививавшего пациентам смертельно опасные инфекционные болезни: "Не исключено, что мы наблюдаем действия Пастера от социологии, способного проводить научное изучение общества и абсолютно безразличного к страданиям отдельного лица, коль скоро это приносит пользу обществу в целом".

Теория "ученого безумца" стала легкой добычей таблоидов, но тут Стэд обратил свой взор на подмостки театра Lyceum, и его осенило: это и есть разгадка! Убийца совсем необязательно выглядит как "омерзительный подонок". В обыденной жизни он вполне может оказаться благообразным и даже высокопоставленным джентльменом, посещающим по ночам злачные места Лондона, ибо при свете дня его злодейская сущность дремлет в глубине его сознания.

О садизме как о мании, которой страдает серийный убийца, наука тогда только начинала говорить. Это лексикон великого венского психиатра Рихарда фон Крафт-Эбинга, чья "Сексуальная психопатия" вышла первым изданием в 1886 году. В одно из последующих изданий Крафт-Эбинг включил случай Потрошителя в главу о садизме. "По всей вероятности, –​ пишет он, – убийца совершал свое дело на почве скотской похоти, причем прежде всего перерезал им горло, затем вскрывал живот и рылся во внутренностях. Во многих случаях он вырезал наружные и внутренние половые органы и брал их с собой, очевидно для того, чтобы возбуждать себя их видом. В других случаях он удовлетворялся тем, что разрезал их на мелкие части. Можно предполагать, что убийца не совершал никакого полового акта с жертвами своего извращенного полового влечения, а убийство и изувечение трупов являлось для него эквивалентом полового акта".

Ричард Мэнсфилд в роли Джекила/Хайда был настолько убедителен, что зрители стали опасаться: не подражает ли ему Потрошитель? А потом и самого Мэнсфилда начали подозревать в том, что он и есть Потрошитель. Пьесу сняли со сцены. Сбор от последнего спектакля пошел в пользу ночлежки для бездомных женщин.

Следствие тянуло за любую, самую тонкую нить. Но нить безнадежно рвалась. Оставалось уповать лишь на случай или неосмотрительность преступника. Случай так и не представился, но и убийства прекратились. В 1892 году дело было закрыто.

Но тайна продолжает волновать беспокойное племя рипперологов (от английского слова ripper – потрошитель), к которому принадлежат и досужие дилетанты, и профессионалы. Редкий год обходится без новой версии, автор которой громогласно объявляет: загадка, раскрыта, дело закрыто. И всякий раз находятся обстоятельства, не вписывающиеся в новую стройную версию.

Джек Потрошитель стал феноменом популярной культуры сразу же после своего появления, еще до завершения серии. Художники таблоидов изображали его кто во что горазд. Полтора десятилетия спустя в его осмыслении принял участие один из немецких классиков – драматург Франк Ведекинд. Он создал дилогию о femme fatale рубежа веков – Лулу. Героиня пьес "Дух земли" и "Ящик Пандоры" не может жить без сильных сексуальных ощущений. "Мне снится каждую вторую ночь, что я попала в руки убийцы-садиста", – признается она. Опустившись по социальной лестнице на самое дно и став проституткой, она находит свою грезу в лице Джека Потрошителя. Но Джеку не нужен половой акт – его заменяет убийство.

В 1929 году немецкий режиссер Фридрих Вильгельм Пабст экранизировал дилогию. Главную роль в картине "Ящик Пандоры" исполнила звезда немого кино Луиза Брукс. Версия Пабста имеет мало общего с декадентской драматургией Ведекинда. Действие заключительного эпизода происходит в рождественский вечер. Джек (актер Густав Диссль), в котором проснулись нежность и сочувствие к Лулу, незаметно выбрасывает свой нож по дороге на чердак, где она живет вместе с другими бродягами. Но на чердаке он случайно замечает другой, кухонный нож, и агрессия снова овладевает им. После напряженной внутренней борьбы пришелец в поцелуе убивает Лулу. Один из бродяг, Альва, уступивший помещение для свидания, провожает убийцу ревнивым взглядом. По лондонской улице проходит рождественский парад.

Объявление на стене: "ВНИМАНИЕ! ЖЕНЩИНЫ ЛОНДОНА! В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ В ГОРОДЕ ПОЯВИЛСЯ МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ ЗАМАНИВАЕТ ЖЕНЩИН В ТЕМНЫЕ МЕСТА И УБИВАЕТ ИХ. ДЕВУШКИ И ЖЕНЩИНЫ, НЕ ВЫХОДИТЕ НОЧЬЮ ИЗ ДОМА БЕЗ СОПРОВОЖДЕНИЯ".

– У меня нет денег!
– Пойдем – ты мне нравишься!
– Ты стоишь под омелой... Теперь ты должна дать себя поцеловать...

Свою интерпретацию истории Лулу создал в 1929–1935 годах композитор Альбан Берг. Это одна из самых репертуарных опер XX века. Вот ее финал в постановке болгарского режиссера Веры Немировой. Лулу – Патрисия Петибон, Джек – Михаэль Волле, графиня Гешвиц – Таня Ариана Баумгартнер. Дирижер Марк Альбрехт. Венский филармонический оркестр. Зальцбург, 2010.

Лулу: Что видите Вы такого во мне?

Джек: Мне понравилось, как ты по улице ходишь. Подумал я, она ладно сбита.

Лулу: Увидеть что можно там?

Джек: Хотя бы то, что твой рот роскошный алчет. В кармане только полукрона у меня.

Лулу: Что ж, ладно, дай мне ее!

Джек: Вот только мне половину вернешь назад, чтобы на омнибусе я поехал домой.

Лулу: С собой у меня нет.

Джек: Проверь везде! Шмотки свои проверь!

Лулу: (протягивая руку): Вот всё, чем я обладаю.

Джек: Дай золотой мне!

Лулу: Я разменяю и завтра половину отдам.

Джек: Нет, отдай его весь!

(Перевод Михаила Жилкина)

В фильме Альберта и Аллена Хьюзов "Из ада" (2001) серийным убийцей оказывается придворный лейб-медик, масон Уильям Гулль, покрывающий грехи одного из членов королевской семьи.

Гулль (Иэн Холм): Под кожей истории – вены Лондона. Эти символы – митра, пентакль... Даже такой невежественный вырожденец, как вы, способен ощутить, что они исполнены энергии и значения. Я – это значение. Я – эта энергия. Когда-нибудь люди оглянутся назад и скажут, что я породил двадцатое столетие.

Инспектор Эбберлайн (Джонни Депп): Вы не увидите двадцатое столетие.

Джеку Потрошителю была уготована особая судьба, и не только вследствие всеобщей грамотности и широкого распространения иллюстрированных газет. Эта серия убийств стала первым преступлением такого рода, за которое общество захотело не просто вздернуть первого попавшегося душегуба и забыть до следующего раза, но понять мотивы. К этому побудили страну лучшие и честнейшие умы Англии, осознавшие, что Джек Потрошитель – порождение миазмов больного общества. Повесть о Джекиле и Хайде открыла дорогу неоготике английской литературы – за "Странной историей" последовали "Дракула", "Портрет Дориана Грея", "Остров доктора Моро"...

Тем временем венские психиатры проникали в глубины человеческой души, страшной ересью и клеветой на род человеческий звучали их открытия. Из эпохи безвременья и смятенного сознания вышли ее жуткие гомункулы и обрели плоть на немом экране веймарской Германии – Дракула, Голем, доктор Калигари. И являлся Анне Ахматовой в Фонтанном доме среди призраков тринадцатого года "убийца Дориан". То, что сделал неведомый злодей лондонских трущоб с идеально заточенным ножом, не отпускает душу на покаяние, рассыпается тысячью отражений, и мы по-прежнему не в силах понять, какой неисправимый дефект скрыт в этом с виду правильном и удобном миропорядке.