СК РФ по Тверской области возбудил уголовное дело по ч.1 ст. 282 "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства" на 46-летнего Сергея Соколова. По версии следствия, посты и картинки, которые Соколов разместил на своей странице в социальной сети "ВКонтакте", содержат "языковые признаки направленности на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы по признакам расы, национальности, языка, происхождения".

20 июля полицейские провели обыск в квартире Соколова в подмосковном городе Люберцы, изъяли ноутбук, телефон, планшет и смартфон. Сейчас он находится под подпиской о невыезде. В интервью Радио Свобода Сергей Соколов рассказал подробности этого дела:

– В 6 утра в дверь моей квартиры начали стучать какие-то люди и кричать: "Впустите водопроводчиков". Я открыл дверь. Полицейские ворвались в квартиру и заставили меня встать лицом к стене. У них, видимо, так принято себя вести. Я спросил, по какому поводу визит. Полицейские показали постановление, что картинки и статьи на моей странице в социальной сети "ВКонтакте" попадают под статью об экстремизме. Затем полицейские провели обыск. Забрали всю технику. Полицейских еще заинтересовала книга Алины Витухновской. Они хотели эту книгу изъять. После обыска полицейские сказали мне: "Если вам не нравится жить в России, то уезжайте". Затем меня повезли в Тверь, в отдел полиции. Там мне предложили написать явку с повинной. Я согласился только с тем, что постил картинки.

– Почему вы признали это?

– Я на самом деле публиковал картинки. Я от них не отказываюсь. В этих изображениях нет ничего ужасного. Сарказм, юмор на политические темы, сатира, но никак не экстремизм. Я, как и любой человек, имею право искать интересную мне информацию из источников, альтернативных федеральным телеканалам. Я имею право делиться этой информацией. А кто не хочет, пусть не читает. Покушаться на это право – значит покушаться на свободу слова и получения информации. И на свободу мысли даже.

​– Какие именно картинки из вашего аккаунта пытаются признать экстремистскими?

– Полицейские показали мне предварительную экспертизу, которую сделал Юрий Николаевич Варзонин, преподаватель филологического факультета Тверского государственного университета. У этого преподавателя я когда-то учился. В экспертизе рассматривали статью журналиста Аркадия Бабченко, песню группы "Ансамбль Христа Спасителя", изображение Путина со свастикой. А также мою личную фотографию, где я запечатлен в 2009 году в Швеции на фоне достопримечательностей. На фотографии я поднял руку вверх. Следователи усмотрели в этом жесте нацистское приветствие.

– А что это было?

– Я просто друзьям махал рукой. Я не имею к фашистской идеологии никакого отношения.

– Что написал в экспертизе ваш бывший преподаватель?

​– Он решил, что картинки возбуждают ненависть по отношению к русским людям и сторонникам Путина. Фотография, где я машу друзьям рукой, – это, с точки зрения эксперта, поддержка нацизма. Сейчас следователи отправляют материалы на еще одну экспертизу в Нижний Новгород. А мой адвокат Ильнур Шарапов отправит на альтернативную, независимую экспертизу.

– Вы, когда выкладывали картинки на своей странице в интернете, не предполагали, что можете стать обвиняемым по делу об экстремизме?

– Откуда я знал, что именно следователи сочтут экстремизмом? Никто этого не знает. Я у полицейских спрашивал, по каким критериям они определяют, что такое экстремизм. Четкого ответа не получил. Полиция, если захочет, найдет экстремизм в любом тексте и изображении. Если все время бояться стать подозреваемым по экстремистской статье, то лучше ничего не делать и вообще не существовать.

​– Понимаете, почему вы стали подозреваемым по 282-й статье?

– Я обычный человек, менеджер младшего звена с очень скромной зарплатой, инвалид 3-й группы. Я стал жертвой репрессий методом тыка. Больше никаких версий у меня нет. Я живу в России и готов к чему угодно. Все мы сейчас находимся в зоне риска. Преследования меня и других обвиняемых по 282-й статье –это произвол власти, которая закручивает гайки, чтобы напугать народ. Нельзя человека преследовать за оценочные суждения. Полиция вместо поиска настоящих преступников несется в другой город на деньги налогоплательщиков, чтобы арестовать меня за посты в социальных сетях. Кстати, предварительная экспертиза картинок на моей странице была проведена осенью прошлого года. Следователи пытались меня найти в Твери, но безуспешно, так как я уже давно живу и работаю в Москве. В феврале мне позвонил участковый из Твери и потребовал, чтобы я приехал в полицию. Я попросил его объяснить зачем. Участковый ответил, что это не телефонный разговор. Я сказал, что в таком случае никуда не поеду.

– Следствие пытается вас обвинить в возбуждении ненависти по отношению к русским людям. Что вы можете возразить на это?

– У меня нет никаких национальных предрассудков. К русским я отношусь по-разному. Зависит от каждого конкретного человека. После войны с Украиной мое мнение о россиянах ухудшилось. И я имею право на это оценочное суждение. Я – за здоровый патриотизм: за развитие российской науки, языка и культуры. Нездоровый патриотизм – махать триколором и вопить, что Крым наш. Я бы хотел, чтобы наша страна шла по пути демократизации и либерализации, чтобы в СМИ был плюрализм мнений. А Россия брала пример с развитых стран, например, Норвегии. Я не то чтобы патриот, скорее, космополит. Но России я желаю только добра. А вот к российской власти я отношусь негативно и не скрываю этого. Так и сказал на допросе в отделе полиции. Мне не нравится внешняя политика российской власти. В процессе присоединения Крыма было много нарушений с точки зрения международного права. Мне не нравится узурпация власти одним человеком, отсутствие конкурентной борьбы в политической сфере, репрессии за лайки и репосты. Не нравится, что оппозицию давят на корню и обнищание людей. В Твери, например, средняя зарплата 15–20 тысяч рублей. На эти деньги сложно выжить.

​– Вы ходили на антикоррупционные митинги? Навального поддерживали?

– Я был на митингах 2012 года, но нас тогда разогнали, и больше в митинги я не верю. Я не вижу результатов последних митингов. Моя политическая активность проявляется лишь в постах в интернете. Я заинтересовался политикой после конфликта в Грузии. И с тех пор все больше и больше убеждался, что российские власти поступают неправомерно с точки зрения международного права. Нельзя действовать только с позиции силы. Есть же еще и закон.

– Как возбуждение уголовного дела против вас восприняли ваши близкие?

– Близких у меня почти нет. С одной стороны, это плохо – некому меня сейчас поддержать. С другой – хорошо, некому из-за меня переживать, – говорит Сергей Соколов.

Комментарий Радио Свобода дал адвокат международной правозащитной организации "Агора" Алексей Бушмаков. Он защищал видеоблогера Руслана Соколовского, которого в марте прошлого года осудили за оскорбление чувств верующих на 3,5 года условно. Сейчас Бушмаков представляет интересы Марии Мотузной и консультирует Антона Ангела, Даниила Маркина, Андрея Шашерина. На каждого из них возбудили уголовное дело по 282-й статье за репосты и сохраненные картинки в интернете.

​– В последнее время мы чуть ли не каждый день узнаем о возбуждении нового уголовного дела по статье 282. Как вы думаете, с чем это связано?

– Либо таких дел стало больше, либо обвиняемые по экстремистским статьям перестали бояться рассказывать о том, как их преследуют. Возможно, оба варианта верны. Поведение силовиков расходится с политикой, которую пытается проводить Госдума. Законодательная власть желала бы смягчить наказание по статье 282 или вовсе декриминализировать эту статью. Многие депутаты видят полный абсурд обвинений. А правоприменитель, видимо, желает зарабатывать себе палки, получать звездочки и изображать бурную деятельность. Никакая это, конечно, не борьба с экстремизмом. Потому что картинки, за которые мои подзащитные находятся под следствием, не несут в себе экстремистских идей. Например, на картинках, которые размещал Сергей Соколов, нет никаких призывов к возбуждению ненависти или вражды. Мой опыт показывает, что дела за экстремизм возбуждают с массой процессуальных нарушений.

– Кто больше рискует стать обвиняемым по 282-й статье за посты и лайки в интернете?

​– В первую очередь, люди, критикующие власть, РПЦ, политику президента. Следователи так и пишут в обвинительных заключениях: "Критиковал президента Путина и патриарха Кирилла". Чаще всего внимание полицейских привлекают граждане с активной жизненной позицией. Оперативники начинают мониторить социальные сети активистов. И находят некие якобы содержащие экстремистский смысл картинки или высказывания. На самом деле мою подзащитную Марию Мотузную, Сергея Соколова и других обвиняемых преследуют за инакомыслие и право выражать собственное мнение. Хочу заметить, что чаще всего уголовные дела по 282-й статье возбуждают против не защищенных деньгами и связями людей. У некоторых из них нет даже возможности нанять адвоката.

– Вы понимаете, по каким критериям полицейские отличают экстремистские мемасы, фотографии и посты от неэкстремистских?

– Ответа на этот интересный вопрос не знают ни правоохранители, ни эксперты, ни уж тем более обычные пользователи интернета. Правоохранители советуют на всякий случай ничего не публиковать. Но такой подход нарушает право на свободу слова, которое охраняется Конституцией. Сотрудники полиции загребают из интернета все картинки с Путиным и патриархом. Затем показывают добычу экспертам. Те уже на свой вкус выбирают то, что соответствует понятию "экстремизм". Раз нет четких границ, что попадает под статью 282, то гражданин не может прогнозировать свое правомерное поведение. Несмотря на то что строгих научных критериев экстремизма в интернете не существует, представление следователей о допустимом с каждым годом меняется в сторону ужесточения. Сейчас рассматривается как экстремизм то, что казалось безобидным в 2014 году. Срок давности по делам об экстремизме – шесть лет. Все это очень страшно, потому что под статью об экстремизме может попасть любой человек. Недавно профессор, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Северо-Кавказского федерального университета Алексей Кибальник рассказал, что его научную статью проверяют на экстремизм по заявлению "неких церковников". Даже преподаватель, у которого учатся будущие следователи, попал в такую ситуацию.

– Расскажите, как себя лучше вести человеку, к которому в шесть утра пришли полицейские с обыском из-за постов в интернете?

​– Часто полицейские запугивают и заставляют человека писать явку с повинной. Никто не знает, как он поведет себя в такой стрессовой ситуации. Я понимаю, что под давлением и угрозами силовиков можно испугаться и сделать все, что угодно. Но постарайтесь справиться со страхом, не торопитесь оговаривать себя, не подписывайте каких-либо документов без адвоката. И имейте под рукой телефон юриста или правозащитника, с которым можно быстро связаться. Марию Мотузную, например, застращали и заставили подписать признательные показания.

– Явку с повинной и признательные показания можно оспорить?

– В деле Мотузной явка с повинной была подписана без адвоката. Марии не разъяснили последствия составления такого документа. Это нарушает российское законодательство. А значит, явка с повинной может быть признана недействительной.