- Российская делегация проигнорировала слушания по поводу расследования дела об убийстве Бориса Немцова на сессии Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, а затем и вовсе покинула сессию.
- Организаторы убийства известного российского оппозиционера до сих пор не установлены; дело, имеющее явную политическую подоплеку, не двигается с мертвой точки.
- В Забайкалье сильное наводнение, которое замалчивают федеральные телеканалы. Затоплены тысячи домов, разрушены десятки мостов, дороги и линии электропередач.
- По данным движения "Архнадзор", в Москве сносят в среднем по два исторических объекта в месяц. На этой неделе уничтожен деревянный дом на территории усадьбы XIX века.
УБИЙЦ НЕМЦОВА НЕ ИЩУТ
На этой неделе в Берлине завершилась 27-я ежегодная летняя сессия Парламентской Ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, где, в частности, прошли слушания о необходимости надзорной процедуры ОБСЕ в расследовании дела об убийстве Бориса Немцова. Российская делегация слушания демонстративно проигнорировала, а после и вовсе покинула сессию, заявив о нарушении регламента.
Инициаторами слушаний о деле Бориса Немцова в ОБСЕ стали его дочь Жанна, политик Владимир Кара-Мурза-младший и адвокат Вадим Прохоров, который прокомментировал ситуацию для Радио Свобода.
Видеоверсия программы
Вадим Прохоров: Российская правовая система устроена так, что защита весьма и весьма ограничена в правах и возможностях. Мы заявляем ходатайства следствию, но чаще всего они игнорируются и отклоняются. Суды в подавляющем большинстве занимают позицию следствия. Очень сложно пробить эту стену.
Все национальные возможности мы, конечно же, используем. Но в данной ситуации приходится использовать установленные международные правовые механизмы. Есть как минимум два института, где Россия официально является членом. В одном из них она пока приостановила свое участие, но не вышла из него – это ПАСЕ – и мы используем его по полной программе. Мы просим хоть как-то расследовать убийство Бориса Немцова, прежде всего, в отношении организаторов – это как раз то, чего не происходит. В Парламентской Ассамблее Совета Европы, к счастью, чуть более года назад была начата процедура спецдоклада, назначен спецдокладчик – известный литовский депутат Эмануэлис Зингерис. И это один из методов возможного воздействия для того, чтобы делались хоть какие-то шаги в рамках расследования.
Эти слушания были проведены именно в рамках Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, потому что совершенно очевидно: ненадлежащее расследование, крах расследования убийства Бориса Немцова, и, прежде всего, в части организаторов и заказчиков, - это, конечно же, нарушение прав человека. Убийство лидера российской оппозиции в двух шагах от Кремля и отсутствие официального мотива... Хотя всем понятно, что он был убит за свою политическую деятельность.
Марьяна Торочешникова: А сейчас говорят, что из корысти.
Вадим Прохоров: Исполнители могли действовать и из корысти. Я думаю, не надо объяснять, какая сейчас экономическая ситуация в Чечне при господине Кадырове. Да и в России она, кстати, не лучше.
Марьяна Торочешникова: Но главное, что Россия отказывается признавать политический мотив убийства.
Вадим Прохоров: Да. Совершенно очевидно, что основной мотив у заказчиков и организаторов – это пресечение политической деятельности Немцова. Это убийство – безусловно, вопиющее нарушение прав человека, и таковым же является отсутствие его эффективного расследования.
Марьяна Торочешникова: И, в том числе, это нарушение прав его избирателей в Ярославле...
Ненадлежащее расследование убийства Бориса Немцова - это, конечно же, нарушение прав человека
Вадим Прохоров: Да. В момент убийства он был действующим депутатом Ярославской областной Думы. И вообще-то, в таких случаях дело всегда возбуждается по статье 277 - "Посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля".
Марьяна Торочешникова: Но этого не произошло.
Вадим Прохоров: Разумеется, нет. К сожалению, это логично вытекает из позиции Российской Федерации. Я запомнил фразу полковника Антипова на предварительных слушаниях в Московском окружном военном суде: "Мы не можем позволить, чтобы убийства разного рода оппозиционных деятелей квалифицировались как "посягательство на жизнь государственных и общественных деятелей". Представитель государства высказал то, что мы давно говорили. В таких условиях, конечно же, это вопиющее нарушение прав человека. А нарушения таких прав, если страна утверждает, что она соблюдает Хельсинкские соглашения, никоим образом не могут считаться внутренним делом страны.
Марьяна Торочешникова: Именно поэтому вы пошли в Парламентскую Ассамблею ОБСЕ?
Вадим Прохоров: Да, потому что это один из тех немногих легальных, официальных, правовых и политических механизмов, которые еще возможны для того, чтобы довести информацию до широкой европейской и мировой общественности. А еще это для того, чтобы пытаться хоть как-то сдвинуть это дело с мертвой точки. А я абсолютно убежден, что рано или поздно наступит момент, когда к эффективному расследованию еще вернутся.
Марьяна Торочешникова: Но российская делегация игнорировала эти слушания. Вадим Юрьевич, но вы же видели их на улицах, в коридорах, общались. Они хоть что-то говорили?
Вадим Прохоров: Они не стремятся с нами общаться. Данная Парламентская Ассамблея ОБСЕ проходила в здании Бундестага в Берлине. Как раз в этот момент из здания выходил "большой специалист по черте оседлости" господин Толстой, руководитель делегации, вице-спикер Государственной Думы. Выходил Онищенко, большой друг журналистов Слуцкий. Я не видел Нарусову среди выходившей группы, но она тоже не пришла. Эта группа демонстративно покидала здание, когда мы как раз заходили в него. Кто-то из них показывал на нас: дескать, идут те, из-за кого мы покидаем здание Бундестага.
Марьяна Торочешникова: А что сказал Толстой?
Вадим Прохоров: Толстой посоветовал западному сообществу сначала разобраться с убийством Кеннеди, прежде чем задавать вопросы по убийству Немцова. Не может не радовать, что фигура нашего друга и соратника Бориса Немцова сопоставима с фигурой Кеннеди (в чем, кстати, я с ним полностью согласен). Если бы у нас был такой президент, как Немцов, судьба России складывалась бы совсем иначе.
Марьяна Торочешникова: А что именно вы рассказали тем людям, которые приняли участие в этих слушаниях?
Вадим Прохоров: Мы подробно рассказали о проблемах с расследованием, о том, чем закончились суды, о том, что российские власти не прилагают никаких реальных усилий для установления организаторов. Мы прямо говорим, что нужно сделать в качестве следующих шагов: как минимум задержать и провести следственные действия в отношении Руслана Геремеева.
Марьяна Торочешникова: Ближайшего соратника Кадырова.
Вадим Прохоров: Даже обвинитель Мария Семененко в суде говорила, что руководителем преступной группы был именно он. Тем не менее, насколько я понимаю, он преспокойно живет в Чечне. Его родной дядя – член Совета Федерации, сенатор Сулейман Геремеев, тоже ранее проходивший по делам об убийствах Ямадаевых. Его кузены – братья Делимхановы, один из которых – Адам Делимханов – второй человек в Чечне, депутат Государственной Думы, между прочим. Его мы тоже требуем допросить и провести в отношении него следственные действия. А еще один из братьев – Алибек Делимханов – командир полка "Север", выходцем из которого является главный подсудимый - Заур Дадаев, заместитель командира батальона. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, как дальше продолжать следствие.
Кроме того, были подготовлены постановления о предъявлении заочного обвинения в отношении Руслана Геремеева. Это было в июле и в сентябре 2015 года, то есть еще в первый год расследования. Но господин Бастрыкин, университетский друг Путина, после советов со своим однокашником принял решение не ворошить гнездо – уж очень это близко к Рамзану Кадырову. Руслан Геремеев – это самый близкий круг к Рамзану Кадырову. А уж кто конечный заказчик – это вообще отдельный разговор.
С моей точки зрения, следы тянутся как минимум к Рамзану Кадырову, возможно, и выше. Но уж точно это было сделано не по инициативе выходцев из полка "Север".
В отличие от дела Политковской, на месте оружие не оставили, унесли с собой. Полагаю, что это было не самодельное оружие, а один из видов вооружений, используемых спецназом. Известно, что Росгвардия под руководством генерала Виктора Золотова, многолетнего главного путинского охранника, любит использовать достаточно редкие и эффективные виды вооружения. Есть некая разновидность пистолета - это не пистолет Макарова, а другие девятимиллиметровые пистолеты, достаточно скорострельные. Думаю, именно поэтому его унесли с собой, а не бросили на месте: это достаточно редкая марка.
Кстати, Руслан Геремеев – командир батальона внутри полка "Север", а заместителем командира батальона был осужденный Заур Дадаев.
Сейчас, по имеющимся сообщениям, проводится какая-то работа с осужденными, находящимися в местах лишения свободы. Мы говорили на судебном следствии и повторяем, что вопрос виновности Хамзата Бахаева, одного из пятерых осужденных, весьма сомнителен. Ныне он отбывает наказание в Кировской области. Следствие в суде не смогло привести реальных доказательств его виновности. И работать с ним крайне неэффективно: думаю, он мало что может рассказать. Заур Дадаев – гораздо более информированный человек.
Но надо же понимать особенности работы с этнической преступностью. Немцов всегда говорил: "Я не имею никаких претензий к выходцам из конкретного региона, но "кадыровцы" вызывают у меня большие вопросы", - то есть те, кто реально служит режиму Кадырова. Ведь Кадыров не скрывает, что за террористов будут отвечать родственники. Он открыто говорит: сравнивать с землей дома тех, кто объявлен террористами, причем без решения суда. Некоторые погибли при задержании.
Марьяна Торочешникова: Пару лет назад был большой скандал.
Вадим Прохоров: "Мемориал" и прочие правозащитные организации обращали на это внимание. Поэтому у всех сидящих, у того же Заура Дадаева вся родня, по сути, в заложниках. С этими людьми малоэффективно работать. Та же ситуация, насколько мне известно, была по делу Политковской.
Марьяна Торочешникова: Но там дело сдвинулось с мертвой точки, в том числе, благодаря тому, что "Новая газета" вела собственное независимое расследование и просто допекла следствие. Так в том деле появился еще один фигурант.
Вадим Прохоров: Он, насколько я понимаю, появился раньше. А в последние годы есть определенные сложности. Заказчики тоже не установлены, и имеет место неэффективная работа с "сидельцами".
Но есть вполне достаточная доказательственная база в отношении Руслана Геремеева, который находится на свободе, и его никто не ищет. Он являлся владельцем и арендатором квартир, где размещались... Он был их начальником. Есть свидетельские показания. Его вполне можно задерживать, допрашивать, проводить следственные действия. По нему доказательственная база уж точно выше, чем по осужденному Хамзату Бахаеву и по некоторым иным осужденным. Но как раз этого никто не делает.
Марьяна Торочешникова: С вашей точки зрения, после слушаний в Парламентской Ассамблее ОБСЕ российские власти каким-то образом пошевелятся, что-то предпримут для того, чтобы расследование этого дела сдвинулось с мертвой точки?
Вадим Прохоров: Сообщения о том, что в зонах работают с осужденными по данному делу, вполне вероятно, появились как реакция на подготовку спецдоклада в рамках Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Надо показать имитацию некой кипучей деятельности со стороны следствия, потому что пока ее нет вообще.
Мы, адвокаты Жанны Немцовой, ваш покорный слуга и моя коллега Ольга Михайлова, в апреле обращались с официальным ходатайством к руководителю следственной группы генералу Тутевичу: "Предоставьте нам материалы за последний период". Ответ был получен достаточно быстро: "Ходатайство отклонить". Ну, можно так прочесть, что "не с чем вас особо и знакомить", ведь если были бы какие-то экспертизы, то с ними просто обязаны ознакомить. Значит, экспертиз нет. А чем же вы тогда занимаетесь? Кстати, младший брат – Алибек Делимханов – в июне получил от Путина звание генерала: интересно, за какие предыдущие заслуги? И господин Кадыров не должен быть обойден заслуженным вниманием. Вот при таком отношении властей РФ к данному делу и к очевидным подозреваемым, боюсь, сдвигать его с мертвой точки очень сложно. Но один из немногих механизмов – это механизм международного воздействия.
НЕЗАМЕЧЕННОЕ НАВОДНЕНИЕ
Часто спасать свои жизни и имущество людям приходилось самостоятельно
Российские федеральные каналы, которые достаточно много и подробно рассказывали о том, как российская делегация покинула сессию Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, почти не заметили событий, разворачивающихся в Забайкальском крае. 8 июля в результате проливных дождей здесь началось масштабное наводнение. Вода поднялась, по меньшей мере, в четырех районах края. Затопило тысячи домов и приусадебных участков, разрушены десятки мостов, дороги и линии электропередач. Местами уровень воды на дорогах достигал человеческого роста. Часто спасать свои жизни и имущество людям приходилось самостоятельно.
О том, что происходит в Чите и ее окрестностях после наводнения, рассказывает известный в Забайкалье блогер Юрий Черепанов.
Юрий Черепанов: Страшный ливень длится уже часа три или четыре. Сначала прошли большие ливни в течение недели, а буквально через три дня вода поднялась везде и затопила город. В шесть часов вечера мне начали звонить из Шилки: начала подниматься вода, они не могут ни до кого достучаться и не знают, что делать. А перед этим, 8-го и 9-го числа... У меня даже есть скрины SMS от МЧС, что ожидается штормовая погода. Но никто не предупреждал о том, что вот так поднимется вода. Сейчас прокуратура собирает с населения заявления. Люди недовольны тем, что их не оповестили. Пострадали очень многие мои знакомые и друзья: у них затопило дома, гаражи, затонули машины.
Марьяна Торочешникова: А что происходит в Чите?
Юрий Черепанов: Больше всего пострадала островная часть города, которая находится ближе к реке. Там большой частный сектор. В зону затопления попали около трех тысяч человек. Подтопило многоэтажные дома, там было отключено электричество, вода. Сейчас все это включили. Сегодня с утра уровень воды уже упал. Ездили специальные машины и откачивали воду из подвалов.
Пострадала промышленная часть города, где находятся склады. Затопило по грудь – метра полтора-два. У одного моего знакомого пропало продуктов на 40 миллионов, у другого – на 8. На острове, где затопление, магазины сейчас стоят полупустые. Сейчас же и логистика нарушилась. У нас ритейлеры держат в магазине трехдневный запас, а на складах - семидневный. И нужно будет какое-то время, чтобы все это завезти. Я думаю, сейчас будет небольшой коллапс. Коммерсанты понесли убытки - конечно, они будут их компенсировать, повышая цены. Цена бутилированной воды выросла в среднем на 10%. Жизнь вроде бы потихоньку налаживается, но опять эти ливни...
У нас два градоначальника: один – мэр города, а другой – сити-менеджер. Оба в отпуске, и вот только сегодня утром они вышли на работу. Мнение всех забайкальцев по этому поводу очень негативное. Что касается работы губернатора, то я видел, как она работает. Практически с первого дня начались заседания КЧС. Она вылетела в Шилкинский, в Тунгокоченский районы. Сегодня она была в Нерчинске.
Марьяна Торочешникова: А что предлагают чиновники пострадавшим?
Юрий Черепанов: Первая помощь была разовой. Приходят и сдают какие-то документы. Если документы утеряны, то бесплатно помогают восстанавливать. Первая выплата – это десять тысяч на человека из пострадавшей семьи. Выделены средства из резерва края: тем, кто все потерял, – 100 тысяч рублей, частично – 50 тысяч. Везде расклеили объявления: какие документы нужны, куда обращаться. Информация постепенно доводится до населения.
Марьяна Торочешникова: Как в этой ситуации ведут себя обычные люди?
Юрий Черепанов: У нас очень многие откликнулись, стали собирать гуманитарную помощь по социальным сетям, искать адреса. У нас есть клуб внедорожников "Диверсант": ребята на больших джипах в ту же ночь, когда началось наводнение, поехали, никого не спрашивая, помогать МЧС вытаскивать людей. И вот они уже третьи сутки, меняя друг друга, работают на затопленных домах, вытаскивают машины и людей. Спасли очень много детей.
Марьяна Торочешникова: А что сейчас с транспортной доступностью? Сообщалось о том, что разрушено более 27 мостов.
Юрий Черепанов: Более 30. Сейчас два моста в городе находятся в ужасном состоянии, их перекрыли. Перекрыли федеральную трассу, пустили фуры через город, и в городе транспортный коллапс. Сегодня ГИБДД среагировало, поставило регулировщиков, но пробки все равно есть.
У всех единственная обида... Мы же смотрим федеральные каналы. По первому каналу нет ничего о Чите, или скажут в 40-секундном сюжете: произошел паводок, последствия ликвидируются, все нормально. А людям обидно, потому что мы-то видим совершенно другую картину. Это, скорее всего, связано с футболом – чтобы праздник не испортить. По-моему, даже Японии и Таиланду, где ребятишки попали в пещеру, уделяют больше времени по федеральным каналам, чем Чите.
Где-то дня два назад сумма ущерба предварительно составляла миллиард рублей. Но, я думаю, сумма кратно возрастет, потому что разрушены мосты, размыты дороги. И сам край с этим не справится: у нас дефицитный бюджет, и мы тут надеемся только на помощь Москвы.
Паники нет, люди достаточно быстро сорганизовались, создали волонтерские отряды, ездят и помогают. Вы писали, что якобы есть факты мародерства, но официальных заявлений пока не было. Я расспрашивал людей – никого еще не ограбили, ничего не вынесли. Я не знаю, кто бы рискнул, ведь везде дежурят и полицейские, и добровольцы.
МОСКВЕ "ВЫШИБАЮТ ЗУБЫ"
Пока в Забайкалье борются с разрушениями, вызванными стихийным бедствием, в Москве считают потери от разрушений, инициированных чиновниками. По данным движения "Архнадзор", в Москве сносят в среднем по два исторических объекта в месяц. На этой неделе, например, был уничтожен деревянный дом на территории усадьбы XIX века. Охранного статуса у здания не было.
Вот комментарий координатора движения "Архнадзор", журналиста Андрея Новичкова.
Комиссия навязывает свои решения органам власти. Из-за присутствия Собянина они не могут пойти против его мнения
Андрей Новичков: У нас ведется большая работа по выявлению зданий. Наши активисты собирают архивные материалы, мы пытаемся взаимодействовать с чиновниками для того, чтобы поставить под охрану то или иное здание. Конечно, мы не всегда сходимся с чиновниками в позициях по сохранению тех зданий, по которым решение было принято давно, еще при Лужкове, или тех зданий, которые почему-то решили отдать под снос застройщикам. К сожалению, не всегда историко-культурная ценность играет важную роль в решении вопроса – сносить или не сносить.
Марьяна Торочешникова: Очень часто можно слышать реплики: "Зачем вам эта развалюха? Ну, снесли какой-то старый деревянный дом… Мы развиваемся, мы - современная страна". Можно вспомнить историю вокруг сноса Таганской АТС: никто не считал, что это памятник конструктивизма, что это интересно.
Андрей Новичков: Есть простое объяснение – зачем сохранять. Мы говорим о духе города. Условно возьмем застройку – это как человеческая челюсть – и будем вышибать зубы. Разве это красиво?
Марьяна Торочешникова: Пройдитесь по Новослободской улице - можно посмотреть на результаты.
Андрей Новичков: Одно здание в 15 этажей, другое - в 2 этажа. Получается, что какой-нибудь особнячок зажат среди этих "клыков". Это не та работа, которая должна вестись главным архитектором города. Недалеко от вашей студии стоит башня, которая возводилась еще в 80-е годы: разве она красит Садовое кольцо? Мы сейчас не говорим о той архитектуре, которая была при Сталине. А то, что возвели сейчас, наверное, проще было разобрать и сделать что-то в ритме тех зданий, которые это окружают.
Марьяна Торочешникова: Наверное, подумали точно так же – и снесли деревянный дом XIX века.
Андрей Новичков: С этим домом произошла совсем непонятная история. Такое ощущение, что это был снос ради сноса. Если бы власти пошли официальным путем, то экспертиза должна была быть опубликована официально, в открытом доступе на сайте MOS.RU, она должна была пройти общественное обсуждение. И тогда мы узнали бы о сносе и попытались бы его предотвратить. Но кому это нужно, тем более - перед выборами?
Марьяна Торочешникова: Расскажите, пожалуйста, историю с разоблачениями и угрозами. Известно, что не так давно в руки активистов "Архнадзора" попали очень ценные документы, из которых стало понятно, каким образом московские чиновники решают, что сносить, что оставлять и как вести градостроительную политику.
Андрей Новичков: Градостроительно-земельная комиссия города Москвы была создана с приходом Собянина на должность мэра, в 2010 году. Она должна была в рекомендательном порядке для органов правительства Москвы принимать решения о строительстве в городе. Ее возглавил сам Собянин. Но эта комиссия очень быстро стала закрытой: никто, за исключением каких-то федеральных журналистов, не видел, как проходят заседания. Мы ни разу не видели ни повесток, ни протоколов. В СМИ есть только какие-то сообщения пресс-службы мэра о том, что прошло заседание и принято такое-то решение, но это исключительные случаи.
Марьяна Торочешникова: Эта комиссия из совещательного органа превратилась...
Андрей Новичков: Она навязывает свои решения органам власти. Из-за присутствия Сергея Собянина на заседании по факту получается, что органы власти не могут пойти против его мнения.
Марьяна Торочешникова: И что это за документы?
Андрей Новичков: Протоколы нигде не публиковались. Мы получили их в руки и решили обнародовать. Их не предоставляли ни людям через суд, ни депутатам по запросам, хотя обязаны предоставлять. А через эти протоколы проходят сносы исторических и любых других зданий, строительство на их месте и любое новое строительство.
Марьяна Торочешникова: История с Кусково, наверное, тоже прошла через них?
Андрей Новичков: Конечно. Любые истории с парками проходили через эту комиссию. В частности, это вопросы о сохранении или об отказе в сохранении объектов, обладающих признаками самовольного строительства в Москве. И реновация прошла, в частности, новая волна реновации, которая сейчас готовится.
В целом видно, как принимаются решения, как эта комиссия в лице Сергея Семеновича дает поручения некоему департаменту - рассмотреть возможность инициировать вопрос об изменении федерального законодательства ради того, чтобы протащить какой-то проект в Москве.
Сначала эта комиссия принимает решение, допустим, о строительстве детского сада на 1,5 тысячи мест, а через год она может без созыва новой комиссии принять решение об уменьшении этого количества, например, до 800 мест.
Марьяна Торочешникова: А землю отдать под какие-то коммерческие постройки.
Андрей Новичков: Допустим, отдали под благоустройство, а уже через несколько месяцев некий чиновник под видом технической правки вносит изменение: "Прошу изменить с "благоустройства" на "размещение парковки" или на "торговый объект".
И теперь мы понимаем, почему эта комиссия так закрыта. После публикации этих протоколов нет ни одного комментария со стороны правительства Москвы по поводу того, что это ложь, вброс, неправда. Ну, могли бы попробовать исправиться в глазах людей и показать, что эта комиссия умеет работать по-другому.
Марьяна Торочешникова: Но вам поступали угрозы. Чем все это закончилось?
Андрей Новичков: Слава богу, больше не было никаких звонков. Протоколы опубликованы. Мы дополнительно опубликовали протоколы рабочей группы, но правительство никак на это не реагирует. Мы надеемся, что в будущем власти все-таки будут думать головой перед тем, как осуществлять такие звонки.
