Виталий Портников: Крымскую собственность отбирают не только у украинского государства, но и у обычных граждан. Об этом наш сегодняшняя программа, но вначале сюжет моего коллеги Владимира Ивахненко.

Владимир Ивахненко: В начале 2018 года Владимир Путин подписал указ, согласно которому бывшим украинским военным предоставляется право на получение жилья в Крыму.

Претендовать на жилплощадь могут уволившиеся из украинской армии до 18 марта 2014 года, то есть до проведения не признанного ни Украиной, ни мировым сообществом референдума о статусе полуострова, а также лица, получившие российское гражданство. Фактически речь идет о военных пенсионерах, которые до российской аннексии стояли на квартирном учете в гарнизонной очереди и были уволены в запас по возрасту или состоянию здоровья. Деньги на покупку жилья, как следует из документа, должны быть предусмотрены в российском бюджете.

Это не первый "квартирный" указ президента России относительно бывших служащих Вооруженных сил Украины. В августе 2016 года Путин распорядился обеспечить бесплатными квадратными метрами военных контрактников, которые до марта 2014 года проходили службу в Крыму в частях, на кораблях и в правоохранительных органах Украины и перешли служить в российские вооруженные силы. По информации украинского Министерства обороны, после аннексии полуострова лишь треть крымских военных из более чем 13 тысяч человек выехали на материковую часть Украины.

Вскоре после аннексии Крыма россияне начали отбирать служебное жилье у семей покинувших полуостров украинских военных. Квартиры украинских отставников, оставшихся в Крыму, перешли в муниципальную собственность, и к этим людям тоже стали предъявлять претензии. Только в конце прошлого года в Минобороны России решили, что никого выселять не будут, если военные уволились до 18 марта 2014 года.

Представители российских правоохранительных органов периодически проводят в Крыму рейды по домам и квартирам бывших украинских военных. Проблема размещения становится особенно острой при ротации военнослужащих из России. За четыре года из служебного жилья вместе с семьями выселили многих бывших сотрудников СБУ, МВД, Минобороны и МЧС Украины. Попытки отстоять в подконтрольных Кремлю крымских судах квадратные метры, полученные за службу Украине, результата не дают. "Служебные квартиры приватизированы, внесены в украинский реестр недвижимости, но российские суды не признают их законными. У многих из тех, кто выехал на материк, квартиры попросту "отжали", взломав замки в дверях, и передали их новым "хозяевам" из служб военной контрразведки, военной прокуратуры и ФСБ России", –рассказал начальник пресс-службы Генерального штаба Вооруженных сил Украины Владислав Селезнев.

Виталий Портников: Гость нашего сегодняшнего эфира – юрист Украинского Хельсинкского союза по правам человека Максим Тымочко.

Почему Путин решил подарить квартиры бывшим украинским военным?

Максим Тымочко: Это те, кто ушел на пенсию в 90-х, 2000-х годах и успел уволиться до так называемого референдума. Известно, что сразу после референдума и аннексии Крыма Россия начала проводить политику милитаризации полуострова. Она хотела достичь сразу нескольких стратегических целей. Во-первых, она делала из Крыма военный объект, стратегическую базу, во-вторых, параллельно с этим заселяла туда вместе с военными людей из России, фактически колонизировала полуостров. На территорию России начали прибывать новые подразделения со своими семьями. Таким образом достигали и второй цели – хотели поменять структуру населения Крымского полуострова.

Для того чтобы обеспечить такую милитаризацию, нужно было создать социальные условия, а тут как раз первоочередная задача – обеспечить всех жильем. Так как жилья для новоприбывших военных и сотрудников спецслужб РФ не хватало, они начали проводить инвентаризацию жилищных фондов. Как известно, не все украинские военные поддержали оккупацию, были люди, которые не предали свою страну, переместились на материковую часть Украины. Квартиры нашим военным выделялись по ордерам, в право пользования, но никто не отбирал у них это право пользования. Когда они переместились на подконтрольную Украине территорию, квартиры приватизировали. Но Россия не признала эту приватизацию: она не признает никакой документ после 18 марта 2014 года. Получилось, что у этих военных остались там квартиры с ремонтами, с их личными вещами, впоследствии отобранные. Эти квартиры не могли быть использованы самими военными, потому что они уже были невъездными в Крым, ими пользовались их родственники, вынужденные там остаться, платили коммунальные платежи.

Как раз с апреля 2014-го и по зиму 2015 года начали проводить инвентаризацию, создавались комиссии, куда входили представители Министерства обороны, квартирно-эксплуатационных учреждений, местной полиции. Также с ними были представители какой-то неизвестной военизированной структуры, которые помогали им осуществлять незаконные действия: просто вламывались, взламывали замки, выбивали двери и вселяли туда нового представителя российских вооруженных сил. Никакого решения суда, никакого постановления, никаких судебных приставов: просто приехали, погрузили личные вещи в КамАЗ, увезли, потом ищите, куда их вывезли, ищите способ их забрать.

А вот для тех граждан, которые уже были ветеранами, и у них тоже остались служебные квартиры, была создана видимость законного порядка. У них через суд начали отбирать это жилье, которое предоставила им Украина, когда они еще были военнослужащими, и эти квартиры сохранялись за ними и после выхода на пенсию. Так и получилось, что даже те граждане, которые поддержали аннексию, стали жертвами этого беззакония, их начали выселять. Это делалось через суд, то есть было формальное соблюдение закона, а на самом деле его не было. Ведь все знают, что право на пользование жилищем – это фундаментальное право человека, его нельзя просто так выселить.

Виталий Портников: Среди тех, кого выселяли по суду, могли быть и люди с российским гражданством, которым его предоставили?

Максим Тымочко: Россия автоматически признала своими гражданами всех, кто проживал в Крыму, в том числе и тех военных, которые переместились на подконтрольную территорию. Наши военные не могут подать на них в суд, если они находятся в Одессе, Николаеве, Херсоне, а почтовой связи нет. Они решили с этим не морочиться, а просто приехать, выбить двери и забрать личные вещи.

Виталий Портников: То есть они должны были делать это по суду?

Максим Тымочко: Любое выселение человека должно сопровождаться какими-то законными действиями, а в этом случае их не было вообще. Более того, правоохранительные органы РФ в Крыму даже не проводят эффективного и справедливого расследования этих фактов, то есть не видят в этом вообще никаких нарушений.

Виталий Портников: Я очень хорошо помню, как во времена войн в бывшей Югославии в Сербии решили отнять квартиры жителей других бывших югославских республик. Мне казалось, что больше нигде и никогда это не может произойти, это просто был конец социализма: непонятно, что такое собственность, и на этом фоне можно устраивать любые демонстративные акции беззакония. Но, оказывается, это возможно спустя 20 с лишним лет после краха социализма, когда все понимают, что такое собственность.

Максим Тымочко: Россия аргументирует это тем, что она не признает это собственностью украинских военных, потому что совершенно законно национализировала это имущество в 2014 году, когда произошла аннексия Крыма. Вследствие этой национализации они полностью забрали имущество вооруженных сил Украины, Министерства обороны Украины и других структур. СБУ и МВД также имели жилищные фонды, все выделяли своим сотрудникам жилые помещения. Под раздачу попали все: и ветераны, и действующие украинские военные. Поэтому спустя четыре года Путин решил спасти крымчан от самого себя.

Виталий Портников: В чем тогда смысл этого указа?

Максим Тымочко: В том, чтобы теперь те граждане, которые уже имеют служебное жилье или потеряли его вследствие этих судов, могли встать на квартирный учет, получить жилье или заново, или остаться в тех квартирах, которые когда-то выделила Украина. То есть фактически Российская Федерация решила спасти крымчан от самой себя. Она первая поставила под сомнение их право находиться в этом жилье и пользоваться им, полностью аннулировала украинское законодательство, пришла туда со своей правовой системой, а этим указом думали решить все это одним росчерком пера. И был еще один указ президента, которым этим же лицам выделяется материальная помощь.

Виталий Портников: А можно президенту РФ издавать указы относительно предоставления жилья в одном и ее регионов?

Максим Тымочко: Я думаю, так сделано специально. Это обычная политтехнология: это было сделано в марте, когда были выборы президента. Это очень популярно и выгодно, ведь таких людей не так мало: вспомните, сколько военных объектов было в Крыму. Исполнение этого указа предоставлено местной крымской власти. Я думаю, они все равно не будут его исполнять, и через некоторое время он опять будет спасать своих граждан, журя местную власть, которая не выделит им квартиры.

Виталий Портников: Я правильно понимаю, что если человека уже выселили по суду и он лишился квартиры, то он в нее уже не возвратится?

Максим Тымочко: Я не знаю, как все это будет решаться. Часть людей была выселена, часть людей начали задавать вопросы: почему это происходит, неужели мы ничего не можем сделать на местном уровне? И тут просматривается очень интересная тенденция. На местном уровне в Крыму (я думаю, это касается всей России) нет эффективных способов правовой защиты, человек не может найти справедливость в суде, ведь он бы мог сказать: мне ранее законно выделили это жилье, я там проживал, никаких претензий ко мне быть не может. Пришла Россия и сказала: у нас другое законодательство, вы выселяйтесь из этой квартиры, а потом мы подумаем, можно ли предоставить вам жилье. Как оказалось, единственный, способ решения всех вопросов – обратиться к президенту РФ, чтобы он издал указ.

Виталий Портников: А неужели в самом Крыму не было никаких реакций от местных правозащитных организаций, от российских правозащитников? Ведь это не просто история с неким нарушением свободы слова: людей выселяют из квартир, а у них может просто не быть другого жилья.

Максим Тымочко: Были. Они обращались к властям на местном уровне, проводили акции. Недавно я прочитал очень интересную вещь: в Крыму развивается уличная журналистика, люди сами начинают снимать все эти события, документировать правонарушения и выставлять в интернет, потому что отсутствует объективная журналистика, которая могла бы преподнести это как нарушение прав человека. Это же можно преподнести в разных формах: можно сказать, что это соблюдение российского закона, а можно сказать, что это нарушение прав человека. По жилью не было такого резонанса, потому что в первую очередь это коснулось украинских военных. Зачем российским гражданам думать об украинских военных?

Виталий Портников: Часто это очень условно украинские военные: например, ветераны вооруженных сил, которые просто жили в Крыму, служили в украинских вооруженных силах, они воспринимаются как отставники.

Максим Тымочко: В Крыму считается, что человека, который решил остаться в вооруженных силах Украины, нужно наказать за такое решение. Поэтому и не было особого резонанса. Но когда это коснулось обычных граждан, которые не делали такого выбора, конечно, начали появляться статьи. Я об этом и узнал, потому что мониторил крымские паблики, где все это было написано.

Но был очень большой скандал, когда в Севастополе начали массово отбирать земельные участки, потому что они якобы когда-то были незаконно выделены Украиной: это несколько тысяч судебных процессов. Можете представить себе уровень правового хаоса, когда новая российская власть приходит и дает правовую оценку украинским законам и решениям, сделанным десять лет назад, например. Эта экспроприация земли действительно стала очень массовым проявлением, вышла даже на высший политический уровень, звучала на уровне ООН, стала примером нарушения международного гуманитарного права.

Сами люди, конечно, тоже проявили негодование. Многие из них все равно продолжают писать и надеются, что Путин издаст следующий указ. Я думаю, что это вполне реально. Многие разочаровались. Я видел видео одной из таких демонстраций в мае 2017-го, и там одна гражданка говорит, что Путин должен что-то сделать, потому что он обещал здесь райскую жизнь, а произошло совсем другое. Пришла Россия со своими законами, и человек потерял земельный участок.

Виталий Портников: Без компенсации?

Максим Тымочко: Да. Решения судов как раз были – без компенсации. Это был просто возврат этих земель в государственную или муниципальную собственность. Были даже люди, которые приехали из России и купили этот участок после 2014 года, они уже потратили на это деньги, но теперь потеряют и деньги, и участок, потому что на них подали в суд. Это уже реальные решения, земля отобрана у многих. Сейчас очень много таких дел в Верховном суде РФ, и я не знаю, чем они закончатся.

Виталий Портников: Почему отбирают эту землю? Она в какой-то природоохранной зоне или на нее просто кто-то положил глаз?

Максим Тымочко: Там были проблемы с распределением полномочий севастопольского местного совета и администрации, они не могли поделить между собой коммунальную и государственную собственность. Поэтому россияне интерпретировали закон так, как им выгодно, и решили, что эта собственность должна быть муниципальной или государственной. То решение, на основании которого был выделен земельный участок, они отменяют через суд и возвращают эту землю обратно.

Виталий Портников: Если люди подают жалобы в Верховный суд РФ, значит, они все-таки рассчитывают, что правосудие в каком-то виде восторжествует, а не только надеются на указ Путина?

Максим Тымочко: Очень многие больше взывают к Путину, чем к правосудию, потому что на уровне Крыма они его уже не увидели, их доводы вообще проигнорировали.

Виталий Портников: Можно сказать, что в Крыму все-таки особый правовой режим, не такой, как в международно признанной Российской Федерации?

Максим Тымочко: Однозначно могу сказать, что в Крыму нет справедливого правосудия. Посмотрите на дело Балуха: неужели человека можно осудить за то, что он просто выставил флаг на своем доме?

Виталий Портников: Российские пропагандисты скажут, что не за это, а за то, что у него нашли патроны.

Максим Тымочко: Они сами не верят в то, что у него было это оружие. Можно привести и другой пример: Ахтем Чийгоз.

Виталий Портников: Их судили за действия, которые они совершили до референдума 2014 года.

Максим Тымочко: О каком правосудии тут можно говорить? Я думаю, очень многие разочаровались в этом режиме. Это видимость правового режима, а на самом деле полное беззаконие. Кстати, Украинский Хельсинкский союз с региональным Центром прав человека регулярно выдает отчеты, которые мы так и называем – "Крым без правил". Мы показываем, что нет ни справедливого суда, ни гарантий права собственности. Показательно, что появляется законодательство о социальном обеспечении: к сожалению, оно все чаще подменяет собой гражданские и политические права. Пророссийски настроенные люди скорее получат социальные гарантии, чем будут пользоваться своими гражданскими и политическими правами. Конечно, мы каждый день сталкиваемся и с нормальными людьми, и многие откровенно недовольны существующим там правовым режимом.

Виталий Портников: Мне кажется, есть даже пророссийски настроенные люди, которые, тем не менее, привыкли выражать свое мнение и не считают, что власть, особенно местная, должна автоматически получать одобрение населения. В Крыму всегда была своя политическая жизнь: разнообразные партии, пикеты, митинги. Крым жил как любой другой украинский регион, где люди всегда оппозиционны, недовольны властью.

Максим Тымочко: К сожалению, эта политика насаждается. И данный пример – покупка лояльности людей, своеобразные указы – подтверждает эту логику. В целом, конечно, люди не будут полностью поддерживать эту политику.

Виталий Портников: Возможно. Будем считать, что это местная власть недорабатывает. Тем более что эта власть всегда была там и до 2014 года: это практически те же люди. Вот есть в Москве мудрые люди, которые видят, что нас могут выселить, они нам помогают…

Максим Тымочко: Я не скажу, что до 2014 года было такое мышление, потому что тогда недорабатывала и местная, и украинская власть. А сейчас местная власть в любом случае не удовлетворяет местное население, потому что она не справляется, и выселения и экспроприация земельных участков – это их инициатива. Всегда находится только один эффективный способ решения всех вопросов – написать президенту, который когда-нибудь, через четыре года, например, сделает такой подарок и все решит.

Виталий Портников: Потому что президент действует как пожарная команда. Когда были знаменитые события в Пикалево Ленинградской области, люди требовали, чтобы им предоставили работу, собственники предприятия совершенно не шли им навстречу, а потом приехал Путин и решил эту проблему. Люди это видели, у них формируется такая модель восприятия: если первое лицо обратит внимание, все будет решено. Прямые линии с населением: "Хочу, чтобы у меня была елочка на центральной площади". – Путин говорит: будет елочка. Но вот человека выселяют из жилья – это тебе не елочка, просто я хочу где-то жить, на что-то надеяться. Логично, на мой взгляд.

То, что вы этого не ощущаете, означает, что Украина и Россия очень далеко разошлись.

Максим Тымочко: Это следствие того, что человек не верит в местную власть, в законы, не доверяет органам правосудия. Это то, что нам удалось изменить в 2014 году. Мы реформировали Верховный суд и сейчас хотя бы надеемся на то, что он справедлив. Мы ходим на выборы, чтобы влиять на политику.

Кстати, готовясь к этому эфиру, я наблюдал одну ситуацию выселения в Ялтинском районе. Выселяли обычных граждан, которым ранее было предоставлено жилое помещение на территории одного из санаториев, потому что по новым российским законам были нарушены проектные архитектурные нормы, и это не может считаться жилым помещением, и эти здания нужно снести. Они записали видео, в котором гражданка сказала: но мы же ходили на выборы, как у нас могут забрать жилье? Для этого конкретного человека пойти на выборы – не значит делегировать человека, который будет защищать его права, это просто подписание социального договора: вы не будете меня трогать, я не буду вам мешать, а вы не будете забирать у меня жилье. Это частный случай, который показывает очень многое.