Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?
Об отношении американцев к сексуальному образованию и пионере американской сексологии Альфреде Кинзи. Его книга "Отчет Кинзи" стала сенсацией в 1948 году. Автор и ведущая Марина Ефимова. Впервые в эфире 20 января 1998.
Марина Ефимова: Мы живем в США в то время, когда общество пытается произвести сексуальную контрреволюцию - ужесточить наказание за преступления на сексуальной почве, ослабить гегемонию секса в массовой культуре, уменьшить поток сексуальных откровений, доступных детям, и так далее. В такой стране, как Америка, где преобладает правовой, адвокатский подход к проблемам, сделать это нелегко. Вот недавно у нас тут знаменитую 42-ю улицу почистили, отремонтировали и превратили в маленький нью-йоркский Диснейленд. Но так называемые секс-шопы и секс-шоу никуда не исчезли, просто перекочевали на 8-ю авеню, в самый театральный район Манхэттена. Владельцы этих секс-шопов преуспевают, с достоинством дают интервью по радио, объясняют необходимость свободы и пользу сексуального образования. А сексуальное образование и так уже начинается чуть ли не с 4-го класса школы, и я помню, как покойный Сергей Довлатов говорил: "Дочка вчера делала домашнее задание – рисовала цветными карандашами член в разрезе, причем, с такими подробностями, о которых даже я не знал". В это время всеобщего раскрепощения занятно и даже, может быть, поучительно вспомнить о судьбе человека, который выпустил этого джина из бутылки в Америке. Его звали Альфред Кинзи, он был зоологом, профессором, главой Центра Индианского университета по изучению вопросов пола. Ровно 50 лет, назад в январе 1948 года, он выпустил книгу "Kinsey Report", "Отчет Кинзи", с подзаголовком "Сексуальное поведение мужской особи". Именно не мужчины, а "мужской особи" - "Sexual Behavior In The Human Male". Об этой книге я беседую с Джоном Банкрофтом, нынешним директором Центра, получившего в 60-х годах название Института Кинзи. Доктор Банкрофт, почему это событие, выход "Отчета Кинзи", считается таким значительным, что оно даже вошло в сборник "Хроника 20 века", в "Календарь важнейших событий" и в энциклопедию "Американа"?
Джон Банкрофт: Кинзи был пионером американской сексологии во времена, когда эти материи вообще не было принято обсуждать. Так что значение его книг прежде всего в том, что он открыл эту тему для обсуждения. И, во-вторых, в том, что он снял мистический туман загадочности с человеческой сексуальности. Кинзи построил свои выводы на пяти тысячах трехстах примерах, подробнейшим образом детализированных. До него ни в Америке, ни в Европе обследования такого масштаба никогда не проводились. Но дело даже не столько в количестве, сколько в том, что Кинзи добился поразительной искренности от людей, которых он опрашивал. И вот этой доверительности никто из ученых не сумел добиться ни до, ни после Кинзи. Так что в некотором смысле его работы и до сих пор остаются уникальными.
Марина Ефимова: Первым научным исследованием Кинзи была сексуальная жизнь ос, и, возможно, после этих занятий у ученого выработался принцип относиться к сексу без моральных мерок. Во всяком случае, на страницах "Отчета Кинзи" мы видим чисто научную коллекцию, где представлены примеры размеров и вариаций половых органов, методов мастурбации, видов сексуальных фантазий или, например, описание оргазма у детей, описание физиологических ощущений насильника и насилуемых, ощущения гомосексуалиста, и так далее.
Джон Банкрофт: Говоря конкретно о Кинзи, нужно упомянуть, что его книга написана, в общем, не для широкого читателя - там масса таблиц, статистики и научной терминологии. Так что и для автора, и для издателя было сюрпризом, когда народ стал расхватывать и жадно читать эту книгу.
Марина Ефимова: Вспомним, что это было за время. В рецензии в "Book Revue" на вышедшую недавно биографию Кинзи психолог и литератор Ричард Родес пишет.
Диктор: "По нынешним меркам сексуальная жизнь американцев первой половины 20 века была совершенно задавлена: адюльтер считался преступлением, не говоря уж о гомосексуализме, сексуальная жизнь до брака – позором, мастурбация считалась не просто болезнью, но признаком умственной отсталости или тяжелого невроза. Поэтому даже просто тот факт, что Кинзи спокойно перечислял и описывал сотни примеров отклонения от принятых стандартов, давал возможность тысячам американских мужчин с облегчением обнаружить, что они нормальные люди, а не какие-нибудь монстры, что с другими тоже это бывает".
Джон Банкрофт: Кинзи не создал никакой новой методологии, он представил и сформулировал такой подход к сексуальности человека, о котором до него никто не мог и помыслить. Суть этого подхода - отказ от единого правильного стандарта человеческой сексуальности и признание нормальности бесконечных вариаций сексуальных пристрастий.
"Либеральные газеты сравнивали ее значение с "Исследованием о природе и причинах богатства народов" Адама Смита и с "Капиталом" Маркса"
Марина Ефимова: Уже через месяц после выхода книги слава о ней проникла не только в прессу, но и в фольклор. О книге писали все, от строгой газеты "Нью-Йорк Таймс" до журнала "Космополитен" и таблоидов. Либеральные газеты сравнивали ее значение с "Исследованием о природе и причинах богатства народов" Адама Смита и с "Капиталом" Маркса. А автора ставили в один ряд с Галилеем, Фрейдом и Дарвином. Популярные певцы пели песенку "Оу, мистер Кинзи…". Появились и другие песенки. Одна назвалась "Спасибо, мистер Кинзи", а другая просто "Kinsey Report". В обиход вошло выражение: "Если это о’кей для мистера Кинзи, это о'кей для меня". В книжных магазинах, называя покупателям цену книги, продавцы говорили не "six fifty", а "sex fifty", весеннюю коллекцию одежды 1948 года знаменитый модельер назвал "Одежда, соответствующая сексуальному поведению мужской особи", а в Индиане один продюсер пытался через своего адвоката купить у университета права на экранизацию отчета. Собственно, и сейчас многие американцы помнят то впечатление, которое произвел на них "Отчет Кинзи". Наш корреспондент Рая Вайль нашла таких и в Нью-Йорке, на Брайтон Бич.
Рая Вайль: На знаменитом Бордволке о чем-то оживленно беседовали пожилые американцы. Помнят ли они Альфреда Кинзи?
Сэнди Шлосс: Конечно! Он был революционером в свое время. Он первым открыто заговорил о сексе. Но сейчас его сочли бы слишком мягким.
Рая Вайль: Моему собеседнику, его зовут Сэнди Шлосс, было около 20, когда вышла книга Альфреда Кинзи.
Сэнди Шлосс: Для меня он был героем - он помог нашим девушкам хоть немного расслабиться.
Рая Вайль: Ну, а нужна ли вообще такая литература или она отравляет общество?
Сэнди Шлосс: Знания не могут отравить человеческий разум. Кинзи был свободным мыслителем.
Рая Вайль: В беседу вмешивается второй мужчина - Джек Петер.
Джек Петер: Тот, кто не хочет знать о сексуальных отношениях, пусть не читает, пусть живет в неведении, пусть для него секс будет тайной. Но люди либерально настроенные хотят знать о сексе все, что можно, и они, как правило, лучше понимают своих сексуальных партнеров и живут более гармонично, чем те, кто боится об этом говорить, потому что у них психологических блоков и всяких комплексов меньше.
Рая Вайль: Привлеченная разговором и смехом, подошла знакомая моих собеседников.
Женщина: Все мужчины – сексисты, у них двойная мораль, то, что они себе позволяют, они бы не позволили своим женам.
Рая Вайль: Это правда?
Джек Петер: Кончено, нет. Мы не сексисты, мы – реалисты. Если жена хочет иметь секс на стороне, она ведь все равно мне не скажет.
Рая Вайль: Ну, а разведетесь вы с ней, если узнаете о том, что она вам изменила?
Джек Петер: Нет, я просто ее застрелю.
Марина Ефимова: Судя по многим свидетельствам, в 1948 году Альфред Кинзи радовался славе, но лишь как защите от будущих нападок. Он знал, что у него в шкафу спрятано, как говорят, американцы много скелетов. Другим словами, много темных тайн, сопровождавших его чисто научное исследование.
Критика не заставила себя ждать, и не только со стороны церкви - на "Отчет Кинзи" восстали многие социологи, политические деятели и собратья по науке. Те доводы, которые приводили тогда, приводят и сейчас. В частности, участник нашей передачи, президент Института религиозной и общественной жизни преподобный Ричард Ньюхауз. С ним беседует Юрий Жигалкин.
Ричард Ньюхауз: Кинзи совершенно откровенно в своих работах раскрывает карты. Его цель - не постижение научной истины, а так называемое революционное освобождение человека от оков традиционной общественной и, особенно, религиозной морали. Надо сказать, что он и его последователи преуспели в этом.
Юрий Жигалкин: В чем, по-вашему, заключается предвзятость научного метода Кинзи?
Ричард Ньюхауз: Даже в рамках своей методологии он, судя по всему, не был честен. Насколько мне известно, статистические выводы Кинзи были объектом критики в научном мире. Он заявляет, например, что десять процентов мужчин испытывают склонность к гомосексуализму. Но известно, что среди респондентов большую часть составляли заключенные, а их сексуальные привычки вряд ли представляют объективный слепок того, что происходит в обществе. Современные исследователи, использующие более объективные методы, приходят к выводу, что в развитом обществе гомосексуализм практикуют менее двух процентов мужчин.
Юрий Жигалкин: Но многие исследователи отмечают именно, так сказать, "холодную научность" метода Кинзи?
Ричард Ньюхауз: Вопрос в том, что стоит за термином "научная методология". Можно ли назвать научно-корректным прием исследования сексуальности человека на основе тех же самых критериев, что использовались для наблюдения за сексуальными повадками насекомых, ос? Кинзи исключил из своих исследований тот неподвластный научному измерению пласт человеческой натуры, который и превращает его в человека. Где в его системе такие понятия, как любовь, нежность, верность, стремление к совершенству?
Марина Ефимова: Сразу по выходе книги известный антрополог Маргарет Митт писала: "Кинзи пытается создавать вид объективности там, где никто не может быть объективен". И как в воду смотрела! Уже после смерти ученого биографы обнаружили свидетельства его собственных, тщательно скрываемых сексуальных пристрастий, которые были далеки от общепринятых стандартов. Хотя в 1948 году дотошные журналисты как ни пытались найти компрометирующие детали в личной жизни автора, ничего не обнаружили. Кинзи был образцовым семьянином, обожаемым мужем достойнейшей женщины Клары Кинзи-Макмиллан и отцом четверых детей. Рецензент биографической книги о Кинзи Ричард Родес пишет в "Book Revue":
Диктор: "Кинзи рос в чрезвычайно строгой католической семье под пятой диктатора-отца. Даже в колледже, вдали от семьи, он не смел позволить себе никаких вольностей. На третьем курсе колледжа он был еще девственником, верил, что мастурбация - страшный грех, а когда не выдерживал, то наказывал себя болью. Это привело Кинзи к мазохизму, сыгравшему впоследствии столь роковую роль в его жизни".
"Исследование многообразия сексуальной жизни позволяло Кинзи творить науку из своего вуаеризма"
Марина Ефимова: Став ученым, Кинзи поклялся себе освободить молодёжь от мучительных и ненужных вериг, накладываемых на человеческую природу религией и моралью. Его биограф Джеймс Джонс пишет:
Диктор: "Исследование многообразия сексуальной жизни позволяло Кинзи творить науку из своего вуаеризма. Его бывшие сотрудники подтверждают, что он не только беседовал или списывался со своими информантами, но с особым энтузиазмом включал в свои эксперименты и визуальные обследования. Более того, два-три его особо доверенных и близких помощника устраивали перед ним демонстрации группового секса и прочих, так сказать, нестандартных половых актов. Все это держалось в строжайшем секрете. Но, чем дальше, тем рискованнее становились его опыты. Как Охаб из романа Мелвилла, Кинзи шел войной против своего персонального Моби Дика - викторианской морали".
Марина Ефимова: Доктор Банкрофт, вы согласны с тем, что у истоков американской сексологии оказался не объективный и бесстрастный ученый, но человек явно предвзятый, одержимый страстью?
Джон Банкрофт: Нет, или, точнее, я согласен лишь отчасти. Я думаю, что все или почти все великие дела, великие открытия в науке и общественной жизни делались людьми, у которых была некая личная чрезвычайно важная причина заниматься этим делом. И ничего плохого в этом нет, если человек остается честным в своих исследованиях. А Кинзи, бесспорно, был честным исследователем.
Марина Ефимова: В книге Джеймса Джонса "Творческая и частная жизнь Альфреда Кинзи" мы находим и другие подробности его исследований, к которым, при всем желании, невозможно отнестись беспристрастно. Например, одним из главных информантов Кинзи, по свидетельству его бывшего сотрудника, был некий мистер Х - сексуальный маньяк и педофил, преступник, который так и не был пойман. Дорожа его уникальной информацией, Кинзи не выдал его властям. Это Х давал детальное описание оргазма у детей.
Ричард Ньюхауз: Феномен успеха работ Кинзи, человека, на мой взгляд, больного, свидетельствует, я считаю, о безумии времени, в котором мы живем. В узком, очень узком смысле, они, возможно, и были полезны, они заставили нас задуматься о двойственной, сложной природе человеческой сексуальности, но если говорить об основной его посылке, об отношении к интимным связям как к проявлению животных инстинктов, то эта теория, без сомнения, привела к трагическим последствиям для общества. Сексуальная революция, отцом которой считается Кинзи, потрясла одну из основ, на которой зиждется знакомое нам общество: мужчина - глава и основа семьи. Она освободила мужчину от ответственности, главным образом - моральной, и превратила его в сексуального хищника, охотящегося за наслаждениями. Именно она низвела сексуальные отношения в глазах мужчины в разряд примитивных удовольствий, которые не влекут за собой никаких обязательств. Этот феномен потряс все слои общества, но основной удар был нанесен по бедным районам мегаполисов, где выросло уже несколько поколений детей, никогда не видевших своих отцов.
"В сексе нет законов – вот открытие Кинзи"
Марина Ефимова: Возражает Ричарду Ньюхаузу Борис Парамонов.
Борис Парамонов: Два момента здесь нужно выделить, причем, они взаимосвязаны. Для этого вспомним немца Крафт-Эбинга и англичанина Хэвлока Эллиса, труды которых сделали эпоху. Их феноменология сексуальной жизни исходит из представления о существовании некоей половой нормы, и те или иные отступления от нее рассматриваются как извращение. Собственно, они занимались сексопатологией и прямо говорили об этом, таково было их самосознание. Фрейд в этом смысле еще интересней, у него секс, в целом, трактуется как некая патология, независимо от его форм. Главная мысль Фрейда - о репрессии пола в культуре и необходимости такой репрессии для дела культуры, о культурной необходимости подавления первичных инстинктов. Так где же место Кинзи в этой картине? Он сумел снять, дискредитировать и дезавуировать понятие нормы в сексуальной жизни и сумел сделать это на громадном числе примеров. Сама масштабность его исследований была здесь победным методологическим приемом. Существуют сексуальные причуды, чудачества, странности, капризы, дурачества, назовите как хотите, но все это никак не подвести под понятия нормы и патологии. В сексе нет законов – вот открытие Кинзи. Следовательно, нет и не может быть никакой сексуальной кодификации и юрисдикции, так сказать, никакого общеобязательного к исполнению кодекса. А где нет кодекса, там не может быть и суда. Кинзи таким образом освободил человечество от бремени сексуальных страхов. Естественно, там освободил, где его наблюдения стали доступными самой широкой публике. Альфред Кинзи много способствовал тому, что позитивных эмоций в мире стало больше, то есть, строго говоря, осчастливил множество людей. Это ли не заслуга перед человечеством?
Марина Ефимова: Очевидно, идея сексуального раскрепощения похожа на красивую вещь ручной работы, но, размноженная миллионным тиражом, пущенная на конвейер, она становится ширпотребом. В таком случае, до какой степени вообще можно обсуждать секс публично, где начинаются табу? Вот мнение Ричарда Ньюхауза.
Ричард Ньюхауз: Сексуальность всегда была частью человеческого бытия и, естественно, всегда была поводом для изучения и обсуждения. В вопросе о том, что приемлемо, а что нет, я думаю, обществом может руководить только здравый смысл. Стоит ли на занятиях в школе демонстрировать шестилетним детям технологию использования презервативов? Думаю, нет. Их сталкивают с теми аспектами бытия, которые далеки от них, и к которым нет нужды быть готовыми в их возрасте. Природа интимной жизни человека таинственна, многослойна, многозначна, а сексуальные пропагандисты относятся к ней так, будто она начинается и ограничивается стенами спальни. Для них, впрочем, возможно, дело так и обстоит. Для тех, кто хоть раз был влюблен, кто ощутил глубину эротического влечения, сексуальность - это таинство, быть может, не менее возвышенное, чем духовное или религиозное.
"Для тех, кто хоть раз был влюблен, кто ощутил глубину эротического влечения, сексуальность - это таинство, быть может, не менее возвышенное, чем духовное или религиозное"
Марина Ефимова: В 1948 году правительство, многие политические деятели в Америке были серьезно озабочены количеством преступлений на сексуальной почве. Выход "Отчета Кинзи" поверг их в панику. Гувер выступил с речью, в которой осуждал книгу и призывал американцев оставаться верными религиозной морали и традиционному американскому образу жизни. Работой Книзи начали интересоваться сотрудники ФБР. Поддерживавший его исследование Рокфеллеровский центр отказал в субсидиях. Но хуже всего было другое - Кинзи все больше затягивали его сексуальные фантазии, а после их исполнения - чувство вины. И Кинзи наказывал себя такой болью, что у него начинались болевые шоки и, как следствие, микроинфаркты. Его биограф пишет:
Диктор: "Кинзи не мог спать, потому что по ночам ему мерещились его информанты – проститутки, подростки, несчастные жертвы сексуальных фобий. И сердце его разрывалось от жалости. Кинзи потерял свое знаменитое профессиональное бесстрастие, его информанты вдруг превратились из подопытных за номерами в живых людей, и - о ужас! - он помнил их всех. Кинзи оказался в жалком состоянии, он не был больше боссом, временами он становился похожим на большое умирающее животное".
Марина Ефимова: Альфред Кинзи умер от инфаркта в августе 1956 года в возрасте 62 лет. После его смерти не только либеральные нью-йоркские газеты и журналы, но даже католическая газета "Индиана Рекордз" отдали ему должное.
Диктор: "Никто так не возражал против открытой публикации работ Кинзи, как наша газета. Мы и сейчас уверены в пагубном влиянии его книги на общество в целом. И, однако, никто не может отрицать его целеустремленности и терпения, его альтруизма и бесконечной преданности науке. Кем бы ни был доктор Кинзи, он был, в первую очередь, ученым".
Марина Ефимова: "Не смотри долго в бездну,- говорил Ницше, - а не то она заглянет тебе в глаза".
