Виталий Портников: Украинский "Закон об образовании" неожиданно стал темой для серьезных общественных дискуссий, причем не только в самой Украине, но и за рубежом. Достаточно серьезно высказывались по поводу закона соседи Украины, страны Центральной Европы, говорили в основном о языковой статье. Понятно, что закон связан отнюдь не только с языковой статьей и с ее критикой, но и с изменением всей системы украинского образования. О том, в чем же состоят эти изменения и как будет решен кризис вокруг языковой статьи, мы и поговорим в нашей сегодняшней программе. А пока хочу представить вам сюжет, рассказывающий о новых законодательных изменениях.

Диктор: Принятый депутатами Верховной Рады сразу после летних каникул закон, включивший "зеленый свет" реформе системы образования в Украине, вступил в силу после его подписания президентом Петром Порошенко в конце сентября. Образовательная концепция "Новая украинская школа" обойдется госбюджету в 87 миллиардов гривен (примерно 3 миллиарда долларов) а течение 12 лет.

Реформа предполагает увеличение на 1 год обучения в школах — до 12 лет. Среднее образование будет включать 3 этапа: начальное (первые 4 класса), базовое среднее в гимназии (5 лет) и профильное среднее образование в лицее, училище или колледже (3 года).

Параллельно с увеличением срока обучения в средней школе сокращается время учебы в высших учебных заведениях. В результате для получения диплома бакалавра по большинству специальностей студенты будут учиться не четыре года, как сейчас, а три. Дополнительный год обучения в школе даст выпускникам возможность более осознанно выбрать будущую профессию.

Учебники дополнят электронными версиями, школам предоставят большую автономию в распоряжении финансовыми ресурсами, а педагоги, которым обещают поэтапное увеличение заработной платы, смогут самостоятельно определять, как им организовывать учебный процесс. Еще одно новшество - директоров школ будут выбирать на конкурсной основе. На своей должности они смогут работать не больше двух сроков подряд по шесть лет.

Закон впервые гарантирует право на образование для лиц с особыми потребностями и легитимизирует различные формы обучения. Кроме уже знакомых очной, заочной, экстернатной и дистанционной систем, теперь в Украине будут законными и семейное или домашнее образование (с родителями), и педагогический патронаж.

Отдельная тема реформы — укрупнение сельских школ и создание опорных учебных заведений для того, чтобы дети из сел и небольших поселков могли получить образование на должном уровне. К опорным школам и обратно домой учеников будут привозить бесплатно на автобусах; при необходимости школьникам из отдаленных сел в старшей школе предоставят общежитие.

Первый набор в двенадцатилетку запланирован на 1 сентября 2018 года; после ее окончания аттестаты украинских выпускников будут признаваться и на Западе.

Седьмая статья новой редакция закона "Об образовании" предусматривает, что через три года процесс обучения в стране должен стать украиноязычным, лишь отдельные предметы могут преподаваться на языках Евросоюза. Это положение реформы вызвало международный скандал. В нарушении прав национальных меньшинств Киев обвинили Россия, Молдавия, Румыния, Польша, Греция, Болгария, но больше всего — Венгрия, пригрозившая заблокировать процесс сближения Украины с Европейским Союзом. В Закарпатье проживает не менее 150 тысяч этнических венгров, и Будапешт настроен любой ценой сохранить статус-кво для венгерского языка в этом украинском регионе.

В настоящее время на языках национальных меньшинств в Украине проходят обучение 400 тысяч детей в 735 школах. В подобных заведениях украинский изучают только как предмет и, как показывают результаты ВНО (внешнего независимого оценивания), выпускники таких школ фактически не владеют государственным языком. В связи с резкой критикой рядом стран Евросоюза языковой статьи образовательной реформы глава государства Петр Порошенко поручил министерствам - иностранных дел, а также образования и науки - провести консультации с европейскими партнерами, включая и Совет Европы. Украина официально подала языковую статью Закона "Об образовании" на экспертизу Венецианской комиссии.

Виталий Портников: Гостья нашей сегодняшней программы - советник министра образования и науки Украины Иванна Коберник.

Об этом новом законе об образовании сейчас так много говорят, как будто до этого времени образование в Украине оставалось советским. Можно так сказать, или все-таки нет?

Иванна Коберник: Можно так сказать, потому что закон об образовании, который действовал до этого, был принят еще в советское время, в июне 1991 года, то есть еще до развала СССР. Конечно, это определяло то, как развивалось образование в Украине.

Виталий Портников: А что меняется по большому счету?

Иванна Коберник: В первую очередь меняется философия и идеология образования. Предыдущий закон был написан таким образом, что есть система, и для нее нужно воспитывать соответствующих людей, чтобы они обеспечивали работу этой системы. В предыдущем законе по-прежнему было два органа центральной исполнительной власти, которые руководили системой образования, имелась в виду партийная вертикаль, которая, конечно, не существовала все 26 лет, но она еще была в законе.

Самое главное отличие: закон впервые ставит в центр процесса человека с его образовательными потребностями. Закон должен обеспечить этому человеку возможность максимально раскрыть свои склонности, таланты и навыки для того, чтобы этот человек как можно лучше нашел свое место в жизни и смог в ней состояться.

Виталий Портников: Говорят, что 12-летнее обучение будет для многих большой проблемой. По крайней мере, много негативных отзывов: зачем столько лет учиться, что потом делать с этим образованием?

Иванна Коберник: Если мы говорим просто о добавлении одного года к существующей одиннадцатилетней системе, то я тоже против такого механического удлинения срока образования. Но в данном случае речь идет об изменении содержания образования, о переходе от школы, где детей просто напихивают знаниями и требуют запомнить и повторить то, что сказал учитель, к компетентностям, то есть к обучению применению этих знаний на практике. Конечно, на такое обучение уходит больше времени, чем на то, чтобы просто выучить таблицу умножения или формулу. Но в результате человек будет знать, в каких случаях применять эти знания, где искать новые знания, будет учиться работе в команде, критическому мышлению, умению ставить вопросы, а не только отвечать на них. На территории Европы только в России, Белоруссии и Украине осталось одиннадцатилетнее образование, везде в Европе дети учатся в школе минимум 12 лет.

Виталий Портников: То есть символически это еще один разрыв с постсоветским пространством?

Иванна Коберник: Возможно, но это не только символ, он имеет серьезное содержательное обоснование. Например, сейчас дети заканчивают школу в 16 или 17 лет, то есть они еще несовершеннолетние. Это значит, что если ребенок, например, после 11 класса не поступил в высшее учебное заведение, то он не может пойти работать полный день, потому что КЗоТ не разрешает.

В Европе речь идет только об удлинении образования. В Германии некоторые федеральные земли перешли с 13-летнего обучения на 12-летнее, и там обратная ситуация: родители постоянно поднимают вопрос о том, что дети перегружены, что они больше времени проводят в школе и с домашними заданиями, они устают, - давайте снова вернем 13-летнее образование.

Виталий Портников: А как такая школа может быть более персонифицированной, учитывая нехватку кадров и ту нагрузку на преподавательские коллективы, которая есть сейчас?

Иванна Коберник: С одной стороны да, действительно, есть школы, где недостаточно учителей. Но если мы говорим об общем количестве учителей, то число учителей в Украине на среднее количество учеников значительно больше, чем в странах с успешными образовательными системами. У нас один учитель на восемь-девять учеников. Конечно, это из-за того, что есть малокомплектные школы, и есть переполненные школы, а средняя цифра получается значительно выше, чем в Европе. Ваш вопрос правилен с той точки зрения, что учителю придется поработать над собой, чтобы соответствовать этим новым требованиям, которые закладывает, в том числе, и закон.

Кому точно станет легче — это прогрессивным учителям. Они и так использовали современные методики, старались обеспечить детям индивидуальный подход, но часто чувствовали себя в школах белыми воронами. Важно добавить, что государство, правительство кое-что сделало для того, чтобы требовать с учителей больше. В этом году зарплата педагогов была поднята на 50%, в следующем она поднимется еще на 25. А также закон предусматривает постепенное увеличение зарплаты педагогов до как минимум трех минимальных зарплат.

Виталий Портников: В течение какого времени это может произойти?

Иванна Коберник: По тому плану, который сейчас предлагает Министерство финансов, через пять лет.

Виталий Портников: Есть еще один важный вопрос: если учитель будет самостоятельным, каким образом государство будет следить за тем, чтобы эта самостоятельность сопровождалась каким-то личностным содержанием? Очень часто самостоятельность связана с полным отсутствием навыка. Тогда проблемы возникают уже у ученика, когда он приходит к такому самостоятельному учителю.

Иванна Коберник: Это очень правильная постановка вопроса. В чем была проблема сейчас? По сути, за качество образования в школах никто не отвечал, потому что ответственность за контроль над образованием лежала на РайОНО, которые должны были обеспечивать школы и контролировать сами себя. Естественно, они не контролировали сами себя, а просто требовали от учителей выполнения того, для чего РайОНО не создало условий. Сейчас районные отделы образования, во-первых, необязательны по новому закону, местная власть может их не создавать, но даже если она создаст у себя какой-то орган управления образованием, то он будет играть сервисную роль и обеспечивать деятельность школы. Если школе что-то нужно, она должна обратиться в РайОНО, и он должен ей это обеспечить.

Функция контроля будет передана единой государственной централизованной организации, которая будет называться Агентство обеспечения качества среднего образования. Оно будет иметь свои филиалы в областях, независимые от местной власти, и будет проверять соответствие качества образования. Но там тоже существенно меняется философия контроля. Такая служба после проверки школы должна дать в первую очередь оценку того, что в школе не так, и дать рекомендации школе и местным властям, которые должны помочь школе исправить ситуацию. На это дается год, и если за год не произошло исправления, тогда может ставиться вопрос о смене директора или других радикальных шагах.

Что еще важно: новый закон предусматривает, что стандарт образования будет состоять не из перечня тем, которые нужно выучить, несмотря ни на что; там будут ожидаемые результаты образования, а уже учитель сам сможет подбирать тот материал, на котором ему легче и удобнее научить этот конкретный класс с его конкретным уровнем и конкретными потребностями. Но в то же время, Министерство образования предложит типовые программы, которыми сможет воспользоваться учитель, если он не готов к полной автономии.

Виталий Портников: Те, кто критикует закон об образовании, говорят, что закрытие некомплектных школ в маленьких селах приведет к исчезновению этих сел, потому что дети будут вынуждены ездить достаточно далеко, родителям это не будет нравиться, и они, в конце концов, будут переезжать ближе к месту учебы детей.

Иванна Коберник: Я не совсем согласна. Например, существуют села, где есть школа, но там нет работы, поэтому село умирает. Школа не спасает — это максимум 20 рабочих мест для учителей.

Кроме того, сейчас в Украине второй год реализовывается концепция опорных школ, и в новом законе прописано, что младшая школа с первого по четвертый класс в любом случае, независимо от количества детей, должна быть как можно ближе к месту проживания ребенка, то есть в каждом селе. С пятого класса детей довозят до опорной школы, где собраны лучшие учителя, она лучше оборудована, к ней ездит школьный автобус. Те местные власти, которые разумно подошли к этому вопросу, наложили карту ремонта дорог на карту опорных школ (а вы знаете, что ремонт дорог очень активно идет по всей Украине благодаря децентрализации). Соответственно, если в село появляется дорога, то не всегда есть смысл оттуда уезжать, ведь вместе со школьным автобусом там появляются и рейсовые автобусы, и цивилизация становится ближе.

Та обратная связь, которую мы имеем из опорных школ: результаты обучения, то, что дети заняты, детям интереснее, - имеет положительное влияние на родителей. Даже те родители, которые придерживались точки зрения, что "лучше пусть он будет близко к дому, придет, поможет по хозяйству", соглашаются с тем, что лучше, когда ребенок общается в более широком коллективе: это очень важно для социализации, он имеет возможность посещать практические уроки, потому что в опорной школе есть лаборатория. В прошлом году государство выделило 200 миллионов гривен для покупки лабораторий именно для опорных школ. Ребенок может дополнительно посещать кружки после школы. Пока это имеет позитивный результат. Это тоже мировая тенденция: практически везде детей подвозят в опорные, более крупные школы, особенно в старшей школе.

Виталий Портников: Для меня очень важно, чтобы это как-то содействовало ликвидации школьного неравенства, которое очевидно есть. И до сих пор существует огромное количество сел, где я видел ребят, поступавших в вузы в больших городах Украины и говоривших: "это первый человек из моего села, который поступает, у нас всего два человека за все время существования этого села получили высшее образование", — это такая особая гордость. Это же не потому, что в последние десятилетия людей держали в селе насильно, просто качество образования было таким, что дети не могли выдержать конкуренцию с городскими детьми, и там все и оставалось, как было.

Иванна Коберник: Это основная причина создания опорных школ. Если в селе есть школа, в которой 19 учителей и 25 учеников, то вы понимаете, о каком качестве образования может идти речь. Тем более, статистика говорит, что дети на сельских территориях хуже сдают внешнее независимое тестирование по всем предметам. Особенно это видно на примере английского языка: дети из малокомплектных сельских школ в десять раз хуже сдают экзамены по английскому языку, чем дети из городов.

Создание опорных школ позволяет пригласить лучших учителей, дать им соответствующую нагрузку для того, чтобы они были мотивированы там работать. А у детей в старшей школе появляется возможность выбирать профиль. В своей малокомплектной школе ребенок учится тому предмету, по которому есть учитель, и этот учитель, возможно, преподает несколько предметов одновременно. В опорной школе у ребенка появляется выбор профиля, выбор учителя. Конечно, это положительно сказывается на качестве образования.

Виталий Портников: Почему-то получается, что основные дискуссии идут о среднем образовании, хотя закон касается всего просвещения.

Иванна Коберник: Потому что реформа высшего образования началась раньше. Закон о высшем образовании был принят в 2014 году, и фактически реформа реализуется три года - по-разному: где-то быстрее, а где-то высшие учебные заведения не хотят принимать на себя дополнительную ответственность, которую предусматривает автономия университетов. А среднее образование все эти годы боялись трогать в какой-то степени из-за мифа о хорошем среднем образовании и из-за того, что это большая система, которую очень сложно реформировать, и нужно достаточно большое мужество, чтобы к этому приступить. Но сейчас результат падения интереса детей к учебе таков, что дальше тянуть уже некуда.

Виталий Портников: Одна из таких дискуссионных тем — это знаменитая языковая статья. Мне кажется, именно из-за этой статьи об этом законе узнали очень далеко за пределами преподавательского сообщества. Ее серьезно обсуждают, о ней говорят разное. Украина уже втянулась в конфликт с соседними странами, странами Евросоюза, прежде всего Венгрией и Румынией. Почему так произошло? Либо что-то не так в законе, либо что-то не так с позициями соседей Украины, как хотелось бы Киеву.

Иванна Коберник: Вопрос в том, насколько статья о языке в образовании соответствует международным договорам и обязательствам Украины. Мы сможем предметно об этом говорить, когда получим ответ на этот вопрос от Венецианской комиссии, к которой Украина уже обратилась с просьбой дать толкование языковой статье: не видит ли там комиссия каких-то нарушений.

Статистика говорит о том, что ученики школ с преподаванием на языках национальных меньшинств значительно хуже знают государственный язык. Если мы говорим о венгерском и румынском меньшинствах, то в местах компактного проживания этих меньшинств, где дети учатся в школе с преподаванием на языке национального меньшинства, общаются только на румынском или венгерском, 75% детей вообще не преодолевают порог "сдал - не сдал" на внешнем независимом тестировании. Конечно, это удручающий факт, на который государство должно было отреагировать. Это значит, что дети, которых родители отдали в школу с обучением на языке национального меньшинства, не имеют перспектив в Украине за пределами своей общины.

Это неправильно. Государство должно профинансировать такое обучение, чтобы эти дети имели возможность изучить государственный язык, а потом, если захотят, поступить в университет или на государственную службу. Ведь сейчас они не могут работать даже в органах местного самоуправления, если не знают государственного языка. Может быть, они захотят стать дипломатами или народными депутатами, или государственными деятелями, и Украина как государство должна предоставить им такую возможность.

Что касается реакции Румынии и Венгрии, то я бы их разделила, ведь только реакция Венгрии была чрезмерно эмоциональной. Я бы это связала скорее с выборами в этой стране, которые пройдут весной следующего года. Ведь ни для кого не секрет, что Венгрия достаточно активно раздавала венгерские паспорта в местах компактного проживания общины в Закарпатье.

Виталий Портников: То есть это избиратель, если говорить начистоту.

Иванна Коберник: Совершенно верно. Мы можем прочитать в венгерской прессе о том, что неизвестно, было бы действующее правительство сейчас правительством, если бы за него в свое время не проголосовали закарпатские венгры.

Что касается остальных общин, то тут более-менее есть взаимопонимание. В принципе, есть понимание того, что Украина в любом случае должна обеспечивать всем детям в стране равные шансы на будущее.

Мы не знаем, каковы будут решения Венецианской комиссии, но прецеденты уже есть. В решении относительно Словакии было указано на то, что все граждане должны знать государственный язык, и это нормально. Европейская хартия региональных языков говорит о том, что изучение регионального языка или языка национальных меньшинств не должно мешать изучению государственного языка.

Виталий Портников: Я могу представить, что будет найдена какая-то компромиссная ситуация с венгерским и румынским языками. В этом же вашем законе говорится о том, что даже после пятого класса, после того, как школа переводится на украинский язык, возможно преподавание нескольких предметов на языках стран Европейского союза. Кстати, вы знаете, сколько может быть этих языков?

Иванна Коберник: Это не ограничено.

Виталий Портников: Поэтому можно представить себе, что будут какие-то компромиссы. Может быть, в законе о среднем образовании это будет как-то расшифровано. Русский язык — это не язык страны-члена Евросоюза. Мне кажется, что вот здесь может оказаться главное зерно будущего непонимания и конфликта. Об этом сейчас мало говорят, потому что это политическая история, она связана, прежде всего, с тем, что в Украине мало кто хочет слышать про протесты от Министерства иностранных дел России. Но помимо этого министерства есть большое количество людей, которые просто хотят, чтобы их дети учились по-русски, и они граждане Украины: это, может быть, не политическое, а чисто лингвистическое, филологическое желание.

Иванна Коберник: Здесь несколько другая ситуация по той простой причине, что дети, которые обучаются на русском языке, все-таки понимают украинский язык — это языки одной языковой группы, и поэтому здесь нет такой большой проблемы, как с венграми или румынами. Сейчас в Закарпатской или Черновицкой области можно встретить людей, которые не могут поздороваться или вызвать "скорую помощь" на украинском языке, потому что они даже на таком уровне им не владеют.

Что касается детей, которые обучаются на русском языке, тут такой проблемы, конечно же, нет. Я думаю, Министерство образования специально проведет дополнительные исследования, но у нас много информации о том, что родители очень часто отдают детей в русскоязычные школы, чтобы они изучали русскую литературу в том объеме, в каком ее изучали их родители: они считают это важной составляющей образования. Действующий закон дает такую возможность. Я думаю, одна из причин, почему мы не видим такого большого протеста: эти школы смогут изучать историю России, если им это интересно, и литературу России в вариативной составляющей учебной программы.

Виталий Портников: Историю России, наверное, не в том виде, как ее изучают в России, — вот в чем вопрос.

Иванна Коберник: История России, конечно, будет изучаться по учебникам, которые имеют гриф украинского Министерства образования. Но, насколько я поняла, все-таки основная причина не в изучении истории России, а именно в потребности родителей дать детям полный курс русской литературы.

Такой острой реакции тут нет, потому что нет таких причин, как в ситуации с венгерской или румынской общиной. Но есть еще один важный момент. Очень многие выпускники русскоязычных школ хорошо сдают внешнее независимое тестирование на украинском языке. В принципе, та идеология, которая заложена в закон сейчас, во многих русскоязычных школах реализовывалась и до этого, то есть в 10-11 классе эти школы переводили большее количество предметов на украинский язык, чтобы ребенок был подготовлен к дальнейшему обучению в украинском вузе.

Но, с другой стороны, внешнее независимое тестирование — это все-таки тест с закрытыми вопросами. Эти дети хорошо сдают тесты, но они все-таки плохо говорят на украинском языке, потому что у них нет практики. А вот такое расширение изучения украинского языка, которое предусматривает этот закон, даст им возможность, в том числе, и на достаточном уровне практически изучить украинский язык.

Виталий Портников: Даже сегодня украинские школы делятся на две категории: украиноязычные школы, где дети на уроках и на переменах говорят на украинском языке, и школы, где на нем говорят только на уроках.

Иванна Коберник: Это еще зависит от территории. Например, в западной и центральной Украине это не такая проблема. В Киеве - да, это существует, но эта пропорция меняется точно так же, как она меняется на украинских улицах. Мы знаем, что Киев никогда не был настолько украиноязычным, как в последний год. Даже в прошлом году, мне кажется, еще не было столько украиноязычных людей в обычном обиходе, сколько их сейчас. Я, например, поймала себя на мысли, что может пройти полдня, когда я обращаюсь на украинском, то есть ты вступаешь в разные социальные связи на заправке, в магазине, на улице, тебе тоже отвечают или к тебе обращаются на украинском, ты постоянно находишься в украиноязычной среде. Это очень существенное изменение для Киева. Мне кажется, оно в большей степени произошло естественным путем: этих людей никто не заставляет говорить по-украински, но они говорят. Соответственно, такая же ситуация в школах. Очень многие учителя отмечают, что дети, особенно подростки, сами добровольно переходят на украинский язык в межличностном общении. Конечно же, это меняет и атмосферу в школе. Но важно подчеркнуть: закон, который мы обсуждаем, не регулирует межличностное общение.

Виталий Портников: Говорят, что этот закон будет рамочным законом: что ожидается после него?

Иванна Коберник: Должен быть принят закон о среднем образовании, должна быть разработана нормативная база по большинству тех пунктов, которые сейчас вызывают вопросы. Например, тот же вопрос, что РайОНО теперь не имеет контролирующих функций: по факту они их потеряли уже с момента вступления закона в силу, но пока положения не изменены, и, конечно, пока они могут пользоваться этим своим правом. Это будет зависеть от местных властей. Но уже есть крупные города, области, районы, где местные власти и при старом законе отменили РайОНО, улучшили, оздоровили систему управления образованием на своих территориях.

Должно быть разработано еще достаточное количество подзаконных актов. Министерство образования сейчас активно работает над графиком имплементации закона.

Виталий Портников: По идее, в ситуации децентрализации как раз местные власти должны играть ведущую роль в изменении системы, по крайней мере, среднего образования.

Иванна Коберник: Так и происходит. В 2017 году образовательная субвенция впервые предусматривала бюджетное финансирование только на оплату работы педагогических сотрудников, а содержание школ было полностью передано на местный уровень, и все нормально, ни одна школа не замерзла. Соответственно, то увеличение местных бюджетов за счет децентрализации, которое произошло, оказалось достаточным для того, чтобы они могли нормально содержать школы. Естественно, местная власть значительно лучше видит, какую школу как профинансировать. Из Киева не проконтролируешь 17 тысяч школ. А они видят, где нужен ремонт, где, возможно, было завышение бюджета, и им не нужно столько денег. Это значительно более рациональное использование бюджетных средств.

Правительство предусмотрело так называемую целевую дотацию, отдельно выделило почти 15 миллиардов гривен для тех общин, которые, например, не смогут финансировать свои учебные и медицинские учреждения из-за недостаточности доходов. Сейчас пять миллиардов из нее еще не использовано. Это значит, что все, кому нужно было, обратились, получили целевую помощь из бюджета, а пять миллиардов все же не использовано. Основная нагрузка, конечно, ложится на отопительный сезон, он сейчас начнется, и, возможно, они будут использованы сейчас, до декабря месяца. Но в любом случае даже такая пропорция показывает, что большинство общин в состоянии содержать свои школы.

Достаточно крупная сумма была выделена на ремонт. Например, Фонд регионального развития, который выделяется из госбюджета на условиях софинансирования, предусматривал десять миллиардов именно на проекты, связанные со средними учебными заведениями. Достаточно велико количество заявок, в которых местная власть видит приоритетом ремонт школ и создание новой образовательной среды, о которой тоже говорит новый закон об образовании.

Виталий Портников: То есть это только начало какого-то процесса?

Иванна Коберник: Несомненно, это только старт пути, но без этого закона такой старт был невозможен.

Виталий Портников: Можно ли говорить о том, что волнения, связанные с принятием и подписанием закона, будут легко сняты после того, как мы увидим все заключения Венецианской комиссии? Насколько, по вашему мнению, Украина готова учитывать эти выводы?

Иванна Коберник: Министерство образования и Министерство иностранных дел сказали, что внимательно изучат решения Венецианской комиссии. Я уже упоминала пример Словакии, где решение Венецианской комиссии подтвердило, что да, меньшинства должны изучать государственный язык, и задача государства - обеспечить обучение детей на государственном языке, чтобы они могли нормально интегрироваться в страну. Мне сложно говорить, каким будет это решение, оно появится через месяц-два, и тогда что-то будет понятно. Просто нужно понимать: закон принимается украинским парламентом, и Министерство образования не может отвечать за действия парламента.