В ближайшие дни в Закаменске (Бурятия) состоится очередное заседание по уголовному делу о пытках, в применении которых подозревают трех сотрудников полиции. По версии следствия, физическое насилие применялось к задержанным, которых уличили в краже трех тонн кедровых орехов. На скамье подсудимых – трое полицейских, один из которых до сих пор даже не уволен из правоохранительных органов. Все обвиняемые сотрудники находятся на свободе под подпиской о невыезде и продолжают запугивать своих жертв, штрафуя их за "превышение скорости на велосипеде" и препятствуя удочерению одним из пострадавших племянницы, чей отец покончил с собой спустя сутки после допроса в местном ОВД по тому же делу о краже.
Сотрудникам полиции из ОВД Закаменска предъявлены обвинения по статье 286 УК РФ – "Превышение должностных полномочий с применением насилия и спецсредств". Максимальный срок наказания по ней – 7 лет лишения свободы. События, о которых говорится в уголовном деле, происходили ровно год назад, в сентябре 2016 года. Двое жителей Закаменска, Николай Баландин и Дмитрий Рабжаев, решили украсть три тонны кедровых орехов со склада местного предпринимателя, воспользовавшись тем, что сторожем склада был родной брат Баландина. Преступление было довольно быстро раскрыто – сторожа доставили в полицию, после чего он сдал своего брата и его сообщника. Через несколько дней охранника склада нашли повешенным. Адвокаты Баландина и Рабжаева уверены, что его, как и их подзащитных, пытали, хотя Следственный комитет отказался признавать сторожа потерпевшим в деле о пытках.
Баландин и Рабжаев были задержаны в тот же день, что и сторож склада, причем полицейские, чтобы выиграть время, оформили их задержание по административной статье "распитие спиртных напитков в общественном месте". После "допросов" оба задержанных попали в местную больницу с множественными травмами, подробно описанными в материалах дела наряду со способами пыток. Летом 2017 года Баландина и Рабжаева приговорили к условным срокам за кражу орехов (половина из которых бесследно исчезла после того, как была найдена полицейскими).
Теперь суд все в том же Закаменске рассматривает уже дело против трех местных полицейских, двое из которых уже уволены из полиции – бывшего начальника отделения уголовного розыска Закаменского отдела МВД Эрдэма Хажитова, а также оперуполномоченных Владимира Базарсадаева и Давида Абрамова. Все подсудимые находятся под подпиской о невыезде и могут каждый день беспрепятственно встречаться со своими недавними жертвами.
По словам адвоката Романа Сукачева, пытки в полиции и безнаказанность полицейских, которые их применяют, стали в Бурятии нормой – даже местные адвокаты неохотно берутся за такие дела (сам Сукачев ездит на заседания суда из Читы, его коллега, защищающий Дмитрия Рабжаева, – из Иркутска). Тем не менее защита намерена добиваться реальных сроков заключения для полицейских, обвиняемых в пытках, хотя чаще всего суды, как говорит Сукачев, приговаривают провинившихся сотрудников правоохранительных органов к условным срокам.
– Произошло это осенью 2016 года в Бурятии. На границе с Монголией есть такой городок Закаменск. Там несколько граждан захотели совершить преступление – украсть с базы орехи. Украли их. Но сотрудники полиции установили, что они причастны к совершению преступления. И к обеду уже фактически раскрыли это дело: взяли потерпевших, привезли в отдел, потребовали, чтобы они признались. Сначала они признаваться отказались. Их начали пытать. Когда после пыток потерпевшие признались, что они причастны к краже, сотрудники полиции начали требовать, чтобы они указали еще и на других людей, которые якобы с ними совершали преступление. Потерпевшие отказались это делать, потому что или не знали людей, [фотографии] которых им показывали сотрудники полиции, или не общались с ними – в общем, оговаривать никого не хотели.
В результате пыток оба попали в больницу, проходили длительное лечение. Следственный комитет, в принципе, оперативно выявил это преступление и начал работать. Однако в деле был третий потерпевший, которому, со слов свидетелей, также были причинены телесные повреждения. Это брат одного из потерпевших, Баландина. Он повесился в течение суток с момента пыток. В больницу он не поступал. Потерпевшим – по неизвестным, по крайней мере, для меня, причинам – он почему-то не проходит. Знаю только, что экспертиза, которая вскрывала труп, не нашла прижизненных телесных повреждений. Хотя родственники говорят, что он тоже был весь синий и хромал после того, как вернулся с допроса. Но потерпевшим по этому делу он почему-то не проходит.
– Повесившийся – это сторож базы, откуда были украдены орехи?
– Да.
– Какие именно пытки применялись к задержанным, которые были доставлены в отдел полиции?
– Один из самых здоровых сотрудников полиции, Базарсадаев (1 метр 91 см ростом, с его слов, и весом более 100 кг), сразу же подошел к Баландину и спросил, сколько тот весит. Тот ему ответил, что 50. Полицейский его взял под мышки, подкинул и бросил на пол (согласно материалам дела, всего Базарсадаев совершил шесть таких бросков. – Прим. РС). Дальше его пинали, били. На него надевали наручники. Из стула делали пыточный станок. Это обычный офисный стул, обтянутый черным материалом. Его кладут на пол таким образом, что спинка лежит на полу. Человека сажают на этот стул так, что у него под коленями остается та часть, на которой человек сидит. Руки застегиваются наручниками за ножками. В результате человек как бы висит на этом стуле. У него немеют руки, ноги, он обездвижен. Стул превращается в такой пыточный станок. Самостоятельно с него слезть нельзя.
Из материалов уголовного дела №52-2016-103:
"Базарсадаев стянул неустановленным эластичным предметом запястья рук Баландина, в то же время Абрамов перевернул стул и положил его на пол кабинета, а Хажитов, продев связанные руки Баландина через ножки стула, посадил его таким образом на перевернутый стул, зафиксировав Баландина на стуле, тем самым обездвижив его и лишив возможности свободно передвигаться и сопротивляться их противоправным действиям. … Абрамов, взяв неустановленный следствием полимерный пакет, использовал его в качестве орудия преступления, зайдя за спину Баландина и, осознавая, что причиняет этим Баландину особые мучения и страдания, накинул пакет на голову последнему и перекрыл указанным пакетом на короткое время доступ кислорода к дыхательным путям. … Одновременно Абрамов кулаком правой руки с достаточной силой нанес не менее трех ударов в область грудной клетки справа, после чего обутой ногой нанес Баландину не менее пяти ударов в область грудной клетки"
Сотрудники полиции держали его, били, пинали, причем все трое. Также в кабинете был еще один, четвертый сотрудник полиции и эксперт. Эксперт пытки не применял, никак не помогал сотрудникам полиции совершать преступление, а вот другой сотрудник полиции сидел и поддакивал своим коллегам, уговаривая Баландина, моего потерпевшего, чтобы тот признался в преступлении и "пожалел собственную мать". Потом экзекуции прекратились. Баландина вывели якобы покурить, но вывели они его для того, чтобы брызнуть ему в лицо из баллончика с газом. В результате, как рассказывает Баландин, у него несколько часов текли сопли и слюни.
– Признались ли после этого задержанные в краже?
– Да. Они действительно совершили это преступление. Они осуждены судом к условным срокам. Сейчас защита [обвиняемых полицейских] указывает, что те фактически работали с организованными преступниками, оправдывая этим то, что к ним такие применялись незаконные методы следствия и дознания.
– Легко ли было довести дело против сотрудников полиции до суда? Находятся ли обвиняемые под стражей? Были ли они уволены из полиции?
– Один из сотрудников полиции работает, двое уволены. Дело, в принципе, не было тяжелым. Были нюансы, но оно двигалось. В деле есть потерпевшие, есть телесные повреждения. Они лежали в больнице, все это зафиксировано экспертами, есть свидетель, который непосредственно при этом присутствовал. Поэтому проволочек не было.
Из материалов уголовного дела №52-2016-103:
"Базарсадаев, находясь в служебном кабинете, с целью подавления воли Баландина к возможному отрицанию причастности к совершенному преступлению, не менее шести раз подкинул его к потолку, отчего Баландин не менее шести раз упал и ударился телом об пол, испытывая при этом физическую боль и нравственные страдания".
Другое дело, что третий потерпевший, сторож, потерпевшим не проходит. Следствие никак по этому делу не отработало. Защита считает, наши потерпевшие считают, что его довели до самоубийства. Мы считаем, что он повесился, потому что под пытками сдал брата. Наверное, его и морально это беспокоило. Но сам Баландин говорит: "Мы по этому поводу вообще не разговаривали". Почему? Потому что оба пострадали от сотрудников полиции и были без претензий друг к другу. Мое мнение – что парень повесился из-за того, что сотрудники полиции его пытали и он показал на собственного брата, что тот совершил преступление.
– Признают ли задержанные полицейские свою вину в пытках?
У нас опасаются сталкиваются с сотрудниками полиции гораздо больше, чем с бандитами
– Нет, не признают. Сидят на 51-й (статья Конституции, позволяющая не свидетельствовать против себя самого и своих близких родственников. – Прим. РС). Ведут себя хамски, с усмешками. Они еще не поняли, что уже не являются хозяевами жизни. Дело в том, что у нас в дальних районах сотрудники полиции считают себя именно таковыми. Полицейский – это такой человек, который считает, что он Бога за бороду поймал и может творить все, что угодно. У нас опасаются сталкиваться с сотрудниками полиции в районах гораздо больше, чем с бандитами. Потому что сотрудники полиции могут на тебя же переключиться, еще и получишь, если пожалуешься. В городах надзор побольше, но у меня и там по делам проходили сотрудники полиции, у которых по шесть выговоров, например, дисциплинарных взысканий. Бардака много, но работать некому. Их просто выговорами наказывают, но не увольняют.
– Насколько обыденными для Бурятии являются пытки в полиции?
– Дело в том, что я-то сам живу в Забайкальском крае, в Чите. Мы с партнерами из "Зоны права" пришли к выводу, что Бурятия с нулевых застопорилась в этом развитии. Мало того что сотрудники полиции совершают там преступления, в том числе убийства (у меня есть такие дела). Следственный комитет не доводит их до конца. Это связано и с тем, что судебно-медицинские эксперты не проводят должным образом экспертизу. Например, есть дело, где сотрудники полиции убили парня в служебной машине. Он был весь избит, у меня есть посмертные фотографии, но в результате никто ответственности не понес. Эксперты написали, что он вообще умер от сердечного приступа. Фактически его задержали, он сутки находился в отделе. Сейчас так "оформляют" все сотрудники.
Из материалов уголовного дела №52-2016-103:
"Далее Базарсадаев подошел к Баландину справа и, обхватив его шею рукой, стал сдавливать органы шеи, затрудняя тем самым свободное дыхание Баландина. После чего Хажитов кулаком с достаточной силой нанес Баландину не менее трех ударов в голову".
"В это же время Хажитов, понимая, что воля Баландина сломлена, неустановленным следствием электрошоковым устройством не менее двух раз воздействовал в область плеча Баландина генерированными электрическими импульсами".
По нашему делу Баландин был оформлен так же: составляют протокол, что якобы сотрудники задержали человека за распитием спиртных напитков в общественном месте. И его задерживают по административной статье. Это тоже преступление, но Следственный комитет Бурятии на это закрывает глаза. В частности, отдел по особо важным делам. Я сутки добираюсь до Закаменска из Читы. Это вынужденная мера. Второй адвокат – из Иркутска. Почему? В Бурятии, по нашему мнению, вообще нет адвокатов, с которыми можно работать по такого рода делам. В результате мы ездим в Бурятию и помогаем гражданам такие дела довести до логического конца. Потом мы будем также помогать им подавать иски к государству. Поэтому из Бурятии много приходит жалоб о том, что сотрудники полиции совершают преступления, причем безнаказанно.
– Какое наказание в вашем случае грозит задержанным полицейским?
– Обычно дают условный срок. За мою практику больше 40 сотрудников полиции прошли через скамью подсудимых – и лишь считаным единицам дают реальное лишение свободы. В этом деле я рассчитываю, что обвиняемым дадут от 4 до 6 лет реального срока. Если же этот срок будет меньше или наказание вообще не будет связано с лишением свободы, то я буду рекомендовать потерпевшему обжаловать приговор и требовать, чтобы обвиняемые понесли реальное наказание.
– Некоторые из полицейских, которые участвовали в этих пытках, и их жертвы сейчас продолжают жить в этом довольно отдаленном населенном пункте. Они все на свободе. Они могут встречаться. Поступали ли вашим клиентам угрозы от этих сотрудников полиции?
– Угроз не было. Когда я приезжал в последний раз, мой подзащитный показал мне административный протокол. Его привлекли к административной ответственности за превышение скорости на велосипеде! Сотрудники полиции сказали: ты ездишь, а здесь нет велосипедной дорожки. Это смешно, потому что в Закаменске пешеходные-то дорожки не везде есть, а уж велосипедной нет и подавно. У брата, который повесился, была дочка. Баландин сейчас занимается ее воспитанием, пытается оформить опекунство. Он считает, что органы опеки к нему относятся предвзято, потому что хотят забрать ребенка в детский дом. Тяжело, конечно, в этом плане им помочь. Был бы он женат, вел бы нормальный образ жизни, был бы не судим или хотя бы с погашенной судимостью, было бы проще. А здесь, конечно, тяжело. Говорят, что они подъезжали к нему, но доказательств такого рода нет, хотя бы видео или фото.
Сотрудники полиции всегда пытаются как-то выйти на потерпевших
В основном сотрудники полиции всегда пытаются как-то выйти на потерпевших через знакомых, через родителей. Но силового давления в этом случае они фактически не оказывали. Если бы это было, мы бы сразу это осветили и потребовали изменить меру пресечения. Сколько у нас таких случаев было – Следственный комитет, следователи всегда идут навстречу. Потому что потерпевший и его показания – это фундамент уголовного дела.
– Как же тогда получилось, что один из участников этих пыток не только не заключен под стражу, но даже не уволен и продолжает сейчас работать в этом же отделе полиции?
– Фактически у нас руководство по телевизору говорит одно – "борьба с коррупцией, борьба с беззаконием", – а на самом деле не особо что-то меняется. В Бурятии, да и в Забайкалье, что скрывать, нет неотвратимости наказания. Нет такого, что если сотрудник полиции совершил преступление, то он стал нерукопожатным. Система всегда пытается защитить своего сотрудника. Вот я в этом году установил преступление в отношении двух детей. Их пытали и били. В результате парню причинили компрессионный перелом позвоночника. На местном уровне начали скрывать. До меня эта информация дошла. Меня попросил помочь один из депутатов. Я выехал в район, все это задокументировал, передал в Следственный комитет и журналистам. Первое, что начала делать пресс-служба полиции – распространять информацию о том, что я это придумал. В результате все равно дело на днях будет направлено в суд. Это от руководства зависит. Руководство, я считаю, должно быть привлечено на самом высоком уровне не только за то, что у них такое стало возможно, а и за то, что фактически дело сотрудника полиции уже в суде находится, а он у них все равно работает.
– Чем закончилось дело о краже орехов, помимо условных сроков? Орехи-то удалось вернуть?
Часть этих орехов, которая была уже под контролем сотрудников полиции, бесследно исчезла
– Орехи сотрудники полиции сразу нашли, потому что осужденные сказали, где они их хранят – в машине, и где эта машина находится. 100% орехов сотрудники полиции нашли, привезли на склад. А потом часть этих орехов, которая была уже под контролем сотрудников полиции, бесследно исчезла. В результате мои потерпевшие никакого ущерба собственнику орехов на причинили. Ему причинили ущерб сотрудники полиции. За ними эти орехи были закреплены, и как-то так получилось, что они исчезли. Будем потом разбираться, как это произошло, пытаться, по крайней мере. И также будем давать оценку, почему все-таки покойный брат Баландина не стал потерпевшим по данному уголовному делу. Почему эксперт у него не увидел телесные повреждения и, вообще, почему следствие на этом деле никак не акцентировало внимание. Так же как не акцентировало внимание на том, что Баландина фактически задержали сотрудники полиции дома в обед, отпустили его глубокой ночью и, чтобы узаконить свои действия, составили на него административный протокол. Хотя фактически он пьяным не был. Это тоже преступление. Но Следственный комитет этому оценку не дал, – говорит адвокат Роман Сукачев.
Уголовные дела о пытках и избиениях в полиции и местах лишения свободы регулярно оказываются в центре внимания российских СМИ. Самым известным случаем последних лет стала история Ильдара Дадина, которого пытали в исправительной колонии №7 в Карелии. В январе 2017 года в Приангарье правозащитникам удалось добиться предъявления обвинений в превышении должностных полномочий трем местным полицейским, которых многодетная жительница города Усолье-Сибирское обвиняет в пытках. Пять с половиной часов женщину избивали с применением электрошокера, заставляя ее признаться в убийстве соседа. Радио Свобода подробно писало и о пытках в колониях для несовершеннолетних – приговор по одному из самых громких таких дел осужденные сотрудники Белореченской воспитательной колонии в Краснодарском крае сейчас пытаются обжаловать. Через две недели, 26 сентября, появится шанс снизить себе наказание и у полицейских, осужденных по громкому делу о пытках в ОВД "Заречный" Екатеринбурга. 27 марта 2017 года Верх-Исетский районный суд города признал пятерых полицейских виновными в том, что они избивали и душили задержанных, а потом пытались скрыть следы своего преступления.
