В Израиле на этой неделе вспоминают победу в Шестидневной войне, продлившейся с 5 по 10 июня 1967 года. Крошечное и совсем молодое еврейское государство тогда одержало верх над мощной коалицией арабских государств, по некоторым военным показателям обладавшей трех-четырехкратным превосходством в силах, и доказало всем и самому себе, что продолжит существование. Многочисленные последствия тех событий повлияли на судьбы десятков миллионов человек, они ощущаются на Ближнем Востоке и во всем мире до сих пор. В самом Израиле при этом и в помине нет ни культа "победы", ни государственного мифотворчества, ни торжественного пропагандистского накала по этому поводу.

Шестидневную войну, которую Израиль выиграл у Египта, Сирии, Иордании, Ирака и Алжира, еврейское государство начало первым. Имелся ли у израильского правительства, во главе с тогдашним премьер-министром Леви Эшколем, какой-то иной выход? В течение трех недель перед началом войны вплотную к границам Израиля подтягивались армии Египта и Сирии, а также подразделения других арабских государств. Практически во всем мусульманском мире шла истерическая "антисионистская" информационная кампания, результатом которой стало заключение военного союза между упомянутыми арабскими странами.

"Единственным методом воздействия, который мы применим в отношении Израиля, станет тотальная война. Мы должны сбросить евреев в море, уничтожив их как нацию!" – эти слова президента Египта Гамаля Абделя Насера постоянно передавало официальное радио в Каире. "Сирийская армия держит палец на спусковом крючке. Я уверен, что пришло время вступить в войну на уничтожение" – так в те дни говорил Хафез Асад, отец нынешнего сирийского диктатора Башара Асада, в то время бывший министром обороны Сирии. Ахмед Шукейри, тогда возглавлявший Организацию освобождения Палестины, заявил: "Уцелевшим евреям мы поможем возвратиться в страны их рождения. Но мне кажется, что никто из них не уцелеет".

Утром 5 июня ВВС Израиля внезапно за несколько часов уничтожили почти всю военную авиацию и аэродромы Сирии и Египта, завоевав абсолютное господство в воздухе, после чего мощные сухопутные силы арабских стран, обладавшие самыми современными советскими вооружениями, танками и другой техникой, были разгромлены. Иордания, на тот момент контролировавшая Восточный Иерусалим и Западный берег реки Иордан, также предпочла ввязаться в проигрышную для нее войну, начав артиллерийский обстрел израильской территории, хотя власти Израиля несколько раз заявили иорданскому королю Хусейну, что, если он первым не предпримет никаких враждебных действий, Израиль также не причинит Иордании никакого вреда.

В результате Шестидневной войны занятые израильской армией земли покинули примерно 400 тысяч арабов. К 10 июня 1967 года Израиль в ходе кровопролитных и очень жестоких боев взял под контроль территории, более чем в три с половиной раза превосходящие его площадь до войны – весь Синайский полуостров, сектор Газа, Голанские высоты, Западный берег реки Иордан и восточную часть Иерусалима, со Старым городом, Храмовой горой и Стеной Плача.

Тот же захват десантниками полковника Мордехая Гура Храмовой горы (которая вскоре, впрочем, была добровольно возвращена под контроль мусульман тогдашним министром обороны Израиля Моше Даяном) для евреев всего мира имел не меньшее символическое значение, чем, например, штурм Рейхстага весной 1945 года для всех советских людей. Однако, как рассказывает израильский журналист и публицист Борис Хотинский, в Израиле и в те годы, и сегодня к громким победам былых времен относятся совсем иначе, чем в СССР и, тем более, в современной России:

​– На каком уровне и с каким размахом отмечается в Израиле 50-я годовщина Шестидневной войны?

– В этом году торжества проходили 24 мая, в день "50-летия объединения Иерусалима" в ходе Шестидневной войны, который у нас отмечается по иудейскому календарю. Уровень памятных мероприятий был общенациональным, но масштабы их весьма скромные. 24 мая состоялся традиционный Иерусалимский марш, на этот раз он назывался "Танцы с флагами". В этих маршах участвуют делегации из очень разных стран, причем вовсе не только еврейские. Были также церемонии с участием некоторых первых лиц государства. В школах прошли тематические уроки, в некоторых воинских частях – торжественные построения. Но никаких военных парадов, конечно, нет!

– В России в последние годы сложился настоящий помпезный культ разных войн и военных побед, одержанных и во времена Российской империи, и особенно – Советского Союза. Высшая точка здесь – пропагандистский накал вокруг Дня Победы, 9 мая. В Израиле власти и общество воспринимают войну, и даже громкие победы, по-другому?

– По-разному воспринимают это общество и истеблишмент. Для подавляющего числа обычных израильтян победа в Шестидневной войне является событием колоссального значения, конечно, раз и навсегда перевернувшим национальное мировоззрение. Что касается большой части истеблишмента – надо помнить, что первые почти три десятка лет существования Израиля нашей страной все время управлял "левый лагерь". У тех социалистов и их наследников восприятие Шестидневной войны совсем не однозначное. Для них победа 50-летней давности стала во многом и трагедией, потому что была сопряжена и с началом идеологического разрыва с Социнтерном, и с социалистическим лагерем. Сегодня, может быть, это звучит смешно, но тогда это было действительно очень для них серьезно. И Голда Меир в воспоминаниях так и пишет, что, когда произошел раскол в Социнтерне, для нее это было потрясением. Кроме того, это война, это был очевидный отход от идей пацифизма. Еще одним результатом ее стала утрата связей Израиля с Францией, которая резко осудила израильские действия. А ведь Франция тогда была основным поставщиком нам вооружений и оборонных технологий.

– Военные действия 1967 года обильно отражены в израильской культуре, искусстве?

– Книг написано достаточно. Первой израильской книгой, которую лично я когда-то прочел запоем, были воспоминания тогдашнего командующего Центральным фронтом Узи Наркиса "Первым делом Иерусалим". Были даже комиксы для детей! А вот всем известная песня о войне всего одна – "Арсенальная горка". Можно сюда же причислить и песню "Золотой Иерусалим" Наоми Шемер, написанную весной 1967 года, в которую через несколько недель был добавлен особый куплет, после войны, в честь воссоединения города. То есть всего две песни.

Документальных фильмов снято довольно много. Первые были героические, потом пошли полемические, потом критические. А вот, как ни странно, израильские художественные фильмы можно пересчитать по пальцам. Большая часть их была сделана в первые годы после войны. Те, что я смотрел, рассказывают отнюдь не о героизме и славе! Есть фильм "Осада", например, там идет речь о вдове погибшего солдата и ее тяжелых переживаниях. В фильме "Каждый ублюдок – царь" (может быть, на русский язык это название переводилось по-другому, но таков дословный перевод), например, уравнивается вклад в итоги всего бойца-танкиста – и пацифиста, перелетевшего тогда в знак протеста против наших действий к египтянам на легком самолете. Есть еще один странный фильм 1986 года, Avanti Popolo. Чтобы было понятно о чем, достаточно сказать, что там в одном из эпизодов на Синае якобы египетские солдаты и военнослужащие ЦАХАЛа вместе поют эту самую песню "Бандиера росса".

– Вне зависимости от того, какое внимание уделяет этому государство, настоящие события Шестидневной войны, как, может быть, и войны Судного дня, которая случилась через шесть лет, не стали мифами для сегодняшних молодых людей? Сказками, к реальности имеющими мало отношения?

– Мифов мало, потому что участники тех событий живы и всегда могут выступить с опровержением. А споры идут вовсю. В основном о значении всех войн для страны и их последствий. Скажем, могут спорить, сколько танков в войну Судного дня, на самом деле, подбил "Коах Цвика", экипаж танка героя Израиля Цви Грингольда. Но с главными фактами не поспоришь – сирийцы на Голанских высотах тогда были остановлены.

– Сегодня в израильском обществе в целом ощущение степени собственной безопасности выше, чем 50 лет назад? Люди в разговорах сравнивают 60-е, 70-е годы и нынешнее время, именно в этом контексте?

– Ощущение безопасности несравнимо выше! Тогда крошечный Израиль, с не слишком развитой собственной военной промышленностью, противостоял гигантским регулярным армиям арабских государств, большинство которых было оснащено советским оружием. Идут всякие частные разговоры, формируется коллективное бессознательное… После 1967 года в Израиле наступила эйфория, которую остудил 1973-й. В 1982 году Израиль увяз в "ливанском болоте". В 2006-м провел еще одну войну с очень неоднозначным результатом, войну уже нового типа. Нет больше в регионе могучих сухопутных армий. Разве что египетская – которая еле-еле справляется с радикальными исламистами на Синайском полуострове. Несмотря на то, что напряжение сохраняется, что появилась ядерная угроза со стороны Ирана, главное, что после 1967 года поняли все: ЦАХАЛ – сильнейшая армия на Ближнем Востоке. И арабы это тоже поняли, что важно! Основная трансформация общественного израильского сознания с тех лет заключается в том, что теперь мы знаем: конвенциональным военным путем Израиль едва ли одолеют. Это изменило и израильский менталитет, и менталитет всех евреев мира, – полагает Борис Хотинский.

В истории Израиля было два важнейших события – провозглашение его создания в 1948 году (с сопутствовавшей Первой арабо-израильской войной 1947–1949 годов, которую в Израиле называют "Войной за независимость") и Шестидневная война. Это два события, которые определили судьбу государства Израиль, подчеркивает политолог, профессор университетов Бар-Илан и Ариэль в Иерусалиме Зеэв Ханин:

– Благодаря первому событию Израиль состоялся и получил право на существование. А Шестидневная война 1967 года была событием, которое, по сути, разделило историю нашей страны на "условную" и "безусловную". Условной она была до победы в Шестидневной войне. А позднее, хотя была и война Судного дня, и ливанские войны, и борьба с террором, вопрос о том, будет ли вообще существовать Израиль или не будет, останется ли он центром еврейского мира или нет, больше не поднимался.

– Могла бы эта война не начаться? Был ли у Израиля какой-то другой выход, кроме того, который он выбрал, то есть атаковать первым с воздуха, как и случилось?

– Написаны десятки книг, без преувеличения, на тему того, стоило ли Израилю начинать войну. На самом ли деле собирались арабские страны атаковать Израиль? Действительно ли является правдой то, что на самом деле они якобы собирались организовать некие демонстрационные действия? И нужно ли было сдерживаться до последнего момента, сохранять холодную голову и не доводить дело до столкновений, и все бы урегулировалось? И что "большие мальчики" бы вмешались в ход событий, США договорились бы с СССР, и все бы кончилось без выстрелов? Но мне думается, что, как в академическом, так и в информационно-аналитическом, и тем более в общественном мейнстриме и в Израиле, и за его пределами существует устоявшаяся точка зрения: у Израиля не было другого шанса, кроме как мобилизовать все силы и ресурсы и в очередной раз поставить все на карту, рискнуть своей непростой еврейской судьбой.

Ибо мировая история показывает, что полагаться на внешние гарантии для израильтян, как и для всех евреев в целом, – это, мягко говоря, вещь малоосмысленная. Когда доходит до дела, судьба еврейского народа и еврейского государства находится только в руках его граждан. Понятно, что другого шанса не было! А коль другого шанса не было, нужно было решить проблему собственного выживания силовым путем. Дальше это был уже вопрос техники или вопрос тактики. Израиль не мог ввязываться в долгосрочную военную кампанию просто по географическим причинам. Например, между Иерусалимом и Тель-Авивом, то есть побережьем, 35–40 минут езды на автомашине, по самой узкой части центра страны, где как раз находятся наши основные населенные пункты и основные объекты индустриальной, сельскохозяйственной, культурной и прочей инфраструктуры. Поэтому иметь пространство для маневра у Израиля возможности не было, и даже сегодня его нет. Оставалось лишь нанести успешный упреждающий удар по противнику, который был готов атаковать и уничтожить Израиль и его граждан. Именно это событие определило и дальнейшую судьбу страны, и судьбу всего Ближнего Востока, и в каком-то смысле повлияло и на все человечество, прежде всего на отношения великих держав.

– Если вспомнить о минусах этой войны для еврейского государства: что Израиль вызвал ненависть у большой части мира, которая стала ему мстить, что Израиль стал целью идеологических атак, мощнейшей пропагандистской кампании, что Израиль приобрел окончательно опасного могучего врага в лице Советского Союза, который разорвал с ним дипотношения, и советских сателлитов, и все прочее – как Израиль потом с этим справлялся? И были ли его тогдашним руководством просчитаны все риски?

– Последствия, которые вы перечислили, были, по большому счету, скорее результатами войны Судного дня 1973 года. А победа в войне 1967 года во многом разрубила многие гордиевы узлы. Прежде всего, повлияла на будущие отношения Израиля с США, которые, с одной стороны, имели определенные обязательства в отношении еврейского государства, но с другой – не готовы были вмешиваться, не очень понимая, какие шансы есть у Израиля выстоять против поддерживаемой Советским Союзом коалиции арабских стран. После победы Израиля в Шестидневной войне Вашингтон получил возможность резко изменить свой курс, понимая, что Израиль сам, в конечном итоге, в состоянии решить свои проблемы.

Шестидневная война, в отличие от последующих событий, вызвала колоссальный всплеск солидарности с Израилем. Маленький Давид победил гигантского Голиафа! Это потом, благодаря интенсивной пропаганде арабских стран и в основном левой части европейского интеллектуального и политического истеблишмента, которая солидаризовалась с арабским дискурсом, ситуация в мировом общественном мнении изменилась. Но в тот момент положение дел было совсем другим. Что касается ненависти арабских стран – так и до Шестидневной войны Израиль, мягко говоря, там не очень любили. Разумеется, и в самом Израиле есть определенная часть общества, в том числе интеллектуальные круги, которые полагают, что победа Израиля, на самом деле, была его поражением, потому что Израиль до сих пор контролирует Западный берег реки Иордан, сектор Газа и Голанские высоты, и на самом деле, это не приобретение, а тяжелый груз.

– Я бы вообще на первое место, конечно, в этом смысле поставил Восточный Иерусалим.

– Да, хотя это совсем отдельная тема. В общем, некоторые в Израиле считают, что это бремя, которое Израиль взвалил на себя и от которого нужно избавиться во что бы то ни было, вне зависимости от того, улучшит это положение с безопасностью или ухудшит. Но в любом случае, по мнению этих людей, по неким этическим и политическим соображениям Израиль не должен присутствовать там. Но это дискуссия уже последующих лет. А в те времена, да и сегодня, подавляющему большинству израильского общества очевидно, что положение Израиля сегодня несопоставимо лучше, по сравнению с тем, что было до Шестидневной войны.

– Вернемся к случившемуся в те дни разрыву дипотношений с Советским Союзом и Восточным блоком. Что означала Шестидневная война и ее финал для советских евреев и евреев других соцстран?

– Шестидневная война превратила советских "евреев молчания", как их назвал Эли Визель, в "евреев гордости", оживила мировое сионистское движение, привела к появлению того, что мы называем "русско-еврейским неосионизмом", который в конечном итоге реализовался в начале массовой алии 70-х годов и продолжился в алие, то есть репатриации, 90-х годов. Что тоже беспрецедентно укрепило Израиль – и интеллектуально, и политически, и демографически, и экономически. Так что тут Шестидневную войну и ее "дальнее эхо" можно оценивать скорее позитивно, чем негативно.

– Шестидневная война, как многие пишут, привела к еврейским погромам во многих странах и к исчезновению еврейских общин от Мавритании до Ирака, существовавших тысячелетиями. Если бы войны не было, история этих людей сложилась бы иначе? Как вам такое мнение?

– Начнем с того, что все было не так. Процесс исчезновения еврейских общин начался еще в ходе Второй мировой войны. Тяжелейший удар по мировому еврейству нанесла Катастрофа, Холокост, причем была уничтожена не только большая часть европейских евреев, но пострадали и североафриканские еврейские общины. Затем создание государства Израиль и его победа в войне за независимость, разгром арабских армий, которые напали на Израиль, привели к тому, что арабские государства начали отыгрываться на евреях у себя дома. Уже тогда пошла волна массовой еврейской миграции из Северной Африки и с Ближнего Востока, сопряженная с потерей всего их имущества, конфискациями и так далее. Сам факт создания Израиля – событие, которого евреи ждали, о котором молились, – привел к массовой миграции туда и тех евреев стран востока, где погромов не было. Однако Израиль принял многие сотни тысяч евреев – фактических беженцев из арабских и других мусульманских стран. Но это случилось не после Шестидневной войны! После нее этот процесс был просто в некоторой степени усилен и завершен.

– Я читал много книг и статей, в которых авторы рассуждают о политическом, региональном, военном значении Шестидневной войны. Давайте задумаемся о ее религиозном значении?

– После победы в Шестидневной войне в общественном мнении Израиля резко усилился традиционный религиозный дискурс. Когда по радио раздались слова Моты Гура, выдающегося нашего полководца: "Храмовая гора в наших руках!" – только ленивый не говорил о том, что вот это и было предсказано древнееврейскими пророками и закреплено в священных текстах. Результатом стало не только влияние случившегося на светскую, религиозную или традиционалистскую части израильского общества, но и на иудеев всего мира. И прежде всего на тех, кого в Израиле называют религиозными сионистами, а в Европе и в Северной Америке – современными ортодоксами. Это евреи, которые ведут светский образ жизни, но при этом соблюдают иудейские традиции.

С точки зрения этих групп населения, в Израиле и в диаспоре за рубежом, произошло то, что сказано в Ветхом Завете! Событие того же рода, как и описание того, как море расступилось перед евреями, исходившими из Египта. Людям казалось очевидным, что и в 1967 году, уже в наше время, на их глазах, случилось настоящее чудо – сродни тем, которые не раз были описаны в Библии. Это повлияло на израильскую политику: раз Всевышний в абсолютно безвыходной ситуации явил нам свою волю и в очередной раз вмешался и обеспечил победу своему избранному народу, то кто мы такие, чтобы то, что тогда было завоевано и занято, своими руками потом отдавать врагу? Вот это проблема, с которой израильскому обществу тоже приходится до сих пор иметь дело.

– Шестидневная война сделала известными во всем мире большое количество израильских генералов, которые потом стали не менее известными политиками. Это тогда было обычной приметой времени? Или они действительно были исключительными людьми, какие тогда в какой-то краткий промежуток исторического времени вдруг появились?

– Я бы разделил ваш вопрос на две части. Есть ли сегодня генералы такого уровня, которые были тогда? Ответ – да. Просто ситуация изменилась, и современная война технологически и организационно ведется иначе, не более или менее профессионально, а в иных условиях. Организация, планирование и технологии – то, что определяет однозначное военное преимущество Израиля перед любым противником. Решатся ли они напасть вместе или по отдельности, сегодня они не имеют ни одного шанса. Это важнее, чем выдающиеся военные достижения и таланты какого-то конкретного генерала. Да, те командующие потом стали политиками. Но боюсь, что высококлассный военный профессионал – не всегда выдающийся политик. Хотя бывают и исключения.

– Ицхак Рабин или Ариэль Шарон были и военными гениями, и выдающимися политиками.

– Да, но о результатах их политических достижений в Израиле идет весьма и весьма глубокая дискуссия. Очень многие генералы и полковники у нас, завершая военную карьеру, идут в другие сферы. Кто-то в бизнес, кто-то в науку, кто-то в средства массовой коммуникации, а кто-то занимается политикой. Но в последние годы тенденция иная – в Кнессете последнего созыва, например, непривычно мало генералов. И видимо, эта тенденция будет усиливаться. Израильская политическая элита раньше формировалась из двух источников: первый – профессиональные партийные политики, партаппарат, второй – военные высшего ранга. Но сегодня их место чем дальше, тем чаще занимают другие группы, например, журналисты, – говорит Зеэв Ханин.