В парижском издательстве Les Editions de Minuit вышла книга "Титаник" потерпит кораблекрушение". Автор книги – Пьер Байяр, филолог и писатель, замеченный широкой публикой, когда несколько лет назад вышло его исследование под легкомысленным названием "Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали". В той нашумевшей книге Пьер Байяр по-своему интерпретирует известную шутку Оскара Уайльда, изрекшего однажды в лондонском салоне: "Я никогда не читаю книг, на которые пишу критические отзывы. Ведь вы знаете, как легко угодить под влияние прочитанных книг..."
Исходной точкой первой книги Пьера Байяра была его твердая, основанная на долголетних наблюдениях уверенность в том, что большинство рецензентов в лучшем случае читают рецензируемые книги, что называется, "по диагонали". Вот он и решил помочь этим беднягам справляться с их ремеслом...
Новая книга Байяра – это взволнованный призыв: "Относитесь внимательно к тому, что говорят нам книги и их авторы, ибо часто, причем с пугающей точностью, они говорят не только о том, что было, но и о том, что будет".
Байяр не слишком интересуется научной фантастикой, и его книга "Титаник" потерпит кораблекрушение" относится, говоря языком Виктора Шкловского, к "литературе факта", но не того факта, который уже был, а того, который еще будет, обязательно будет.
"Титаник" затонул в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года в северной Атлантике после столкновения с айсбергом. В результате кораблекрушения погибли 1496 человек, а 712 было спасено. За 14 лет до гибели "Титаника", в 1898 году, в Соединенных Штатах вышла книга Моргана Робертсона "Тщетность, или крушение "Титана" (Futility, or the Wreck of the Titan), существующая и в русском переводе. Те, кто знают книгу Моргана Робертсона и интересуются гибелью "Титаника", разделяются на две категории: одни считают, что между судьбой "Титана" и "Титаника" существует не меньше различий, чем сходства, другие убеждены, что о случайном совпадении не может быть и речи. К числу последних относится Пьер Байяр. Он приводит описание "Титана" в книге Моргана Робертсона:
Это был самый большой и самый совершенный корабль из всех, когда-либо построенных человеком. Служившие на нем офицеры принадлежали к элите королевского флота Великобритании, они досконально изучили морскую картографию, знали решительно всё о ветрах, приливах и отливах. Это были не просто морские офицеры, но также ученые, с успехом выдержавшие строжайшие экзамены. То же самое можно было сказать и о механиках и матросах, работавших в машинном отделении, а также о членах экипажа, нанятых для обслуживания пассажиров. Командовавший обслугой шеф-стюард сделал бы честь любому отелю экстра-класса.
Пьер Байяр приводит факты, свидетельствующие о поразительном сходстве двух кораблей: "Титана", который описал Морган Робертсон, и "Титаника", который реально затонул 14 лет спустя.
"Титан", равно как и "Титаник", шел под британским флагом, и оба корабля тонко сочетали новейшие достижения технологии и высшие представления о комфорте пассажиров. Что касается технических параметров, то вот всего несколько цифр: длина "Титана" составляла 240 метров, а длина "Титаника" – 269. Максимальная скорость была идентичной у двух кораблей: 24–25 узлов, равно как и количество винтов – по три у каждого корабля. Что же касается количества пассажиров, то "Титан", вышедший из-под пера Моргана Робертсона, был рассчитан на 3 тысячи пассажиров и членов экипажа, а "Титаник", сошедший в 1912 году со стапелей верфи в Саутгемптоне, мог взять на борт 3320 человек.
события, которые в нормальном, бытовом сознании еще только должны иметь место в каком-то будущем, на самом деле уже произошли в другом измерении
Для Пьера Байяра очевидное сходство судьбы "Титана" и "Титаника" – всего лишь предлог для куда более серьезного и интересного разговора о том, как литература предвосхищает жизнь, и в этом контексте очень важно повторить, что автор, прочитавший, разумеется, все книги Жюля Верна и других корифеев научной фантастики, не причисляет себя к безусловным любителям этого жанра. "Предвосхищение реальности, – пишет Пьер Байяр, – не основывается на анализе тех или иных фактов, находящихся в распоряжении писателя в момент написания книги, и в проекции этих фактов на более или менее отдаленное будущее". Все обстоит иначе, ибо предвосхищение реальности основано на парадоксе, и парадокс заключается в том, что исходная точка предвосхищения находится не в настоящем, а в будущем, посылающем в нашем направлении едва уловимые сигналы, и некоторым ультрачувствительным людям (Байяр называет этих людей "обладателями особых привилегий") дано принимать едва уловимые сигналы из будущего, прозревая тем самым будущее, о котором идет речь.
Опираясь на работы великого австрийского физика, одного из создателей квантовой механики Эрвина Шрёдингера, Пьер Байяр поясняет, что квантовая теория начисто исключает любую форму пророчества, ибо события, которые в нормальном, бытовом сознании еще только должны иметь место в каком-то будущем, на самом деле уже произошли в другом измерении, и люди, имеющие доступ к этим измерениям, способны принимать, пусть и в приглушенной форме, сигналы из так называемого будущего, причем происходит это благодаря сверхчувствительности, так сказать, "приборов", которыми наделены творческие натуры, например писатели.
Байяр приводит целый список писателей, наделенных такой вот сверхчувствительностью, позволяющей не предсказывать, а предвосхищать будущее – так, будто они в этом будущем уже побывали и ведут оттуда некий репортаж, облаченный в форму художественного произведения. Здесь и Франц Кафка c его "Исправительной колонией", заглянувший в реальность концентрационных лагерей 20-го века, и автор "Войны миров" Герберт Джордж Уэллс, и даже Мишель Уэльбек, который в своем романе "Платформа" в точности описал крупномасштабный террористический акт в Таиланде несколько лет спустя. И здесь Пьер Байяр подводит читателя к самой главной мысли, объясняющей, зачем он вообще написал книгу о "Титанике", который обязательно потерпит кораблекрушение:
Если есть доля истины в известном высказывании "править означает предвидеть", то те, кто нами правит, должны относиться с самым пристальным вниманием к тому, что говорят писатели, описывающие события, которые обязательно произойдут. Политики должны вовремя извлечь выводы из того, что говорят им писатели.
Поистине велик разрыв между способностью литературы предвосхищать события и готовностью правителей прислушиваться к тому, что говорят им писатели. Уместен вопрос: почему те или иные произведения не являются предметом пристального изучения в министерствах, где с таким вниманием относятся к докладам экспертов или к результатам опросов общественного мнения?
Вопрос Пьера Байяра можно назвать риторическим, ибо то, что писатели говорят правителям, чаще всего тем самым правителям приходится не по душе, и все происходит как в "Песне о вещей Кассандре" Владимира Высоцкого:
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах!"
Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев, –
Во все века сжигали люди на кострах.
Впрочем, Пьер Байяр, сдержанно относящийся к пророчествам, воздерживается также от термина "ясновидение", ибо, с его точки зрения, речь идет о явлениях, ничего общего с мистикой не имеющих. Недаром в его книге на почетном месте фигурирует "закон Мёрфи", постулирующий, что "если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдет". Применительно к роману Моргана Робертсона о гибели "Титана" и к гибели реального "Титаника" в апреле 1912-го "закон Мёрфи" сработал безукоризненно: и на вымышленном, и на реальном пароходе было слишком мало спасательных шлюпок. А почему, спрашивается, их было слишком мало? Просто потому, что как "Титан", так и "Титаник" считались непотопляемыми...
Да мало ли что считалось, мало ли какие атомные электростанции считались самыми надежными, а вожди – самыми мудрыми, а чем все это кончилось, мы прекрасно знаем!
И все-таки толчок, импульс к написанию книги Пьера Байяра лежит в иной плоскости, ибо речь идет о литературе, о том, что сам Байяр называет стилистикой.
Вот самый, на мой взгляд, впечатляющий фрагмент из книги Байяра:
Допустить, что литературные и художественные произведения пронизаны видениями событий, которые еще только произойдут, означает готовность разработать новую стилистику, отличающуюся от обычно практикуемой, согласно которой писатели и художники черпают свое вдохновение в событиях, которые уже имели место.
Как показал Марсель Пруст в "Поисках утраченного времени", события прошлого прошли деформацию благодаря работе нашей памяти, а те, что произойдут в будущем, приходят к нам совсем не прямым, а окольным путем.
И от "Поисков утраченного времени" – к поискам утраченного корабля, "Титана" или "Титаника", гибели которого посвящена самая длинная баллада самого свежего лауреата Нобелевской премии по литературе Боба Дилана. Седьмая строфа баллады американского барда содержит в себе ключевую ситуацию, смыкающуюся с главным тезисом книги французского писателя. В песне Боба Дилана среди пассажиров "Титаника" находится художник, но, скорее всего, писатель, ибо какой художник рисует с закрытыми глазами. Итак, среди пассажиров "Титаника" находился некто по имени Лео:
Leo took his sketchbook
He was often so inclined
He closed his eyes and painted
The scenery in his mind
<Лео взял свой блокнот
Такая уж привычка
Закрыл глаза и нарисовал
Сцену, которую он вообразил>
Ну а что именно вообразил Лео, и без того ясно: он вообразил гибель парохода, на котором плыл.
Но на борту "Титаника" был как минимум еще один человек, закрывший глаза в тот самый гибельный момент столкновения корабля с айсбергом, и человеком этим был не кто иной, как впередсмотрящий. Вот завершающая, 45-я строфа баллады Боба Дилана:
The watchman he lay dreaming
Of all the things that can be
He dreamed the Titanic was sinking
Into the deep blue sea
<Впередсмотрящий лежал, и ему снились
И из всех вещей, которые могут произойти
Ему снилось, как "Титаник" погружается
В глубокое синее море>
В своей книге, объясняющей, почему "Титаник" обязательно утонет, Пьер Байяр проводит четкую линию водораздела между теми, кому по роду их занятий можно спать наяву, и теми, кому нельзя.
Первые – это художники, а вторые – впередсмотрящие.
