Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история.

Иван Толстой: Гастроли Московского театра "Современник", судя по отзывам американских газет и зрителей, неожиданно стали событием в культурной жизни Нью-Йорка. Однако у этих гастролей интересна не только художественная, но и экономическая сторона. Программу о "Современнике" в Нью-Йорке подготовил наш американский коллега Ян Рунов.

Ян Рунов: Гастроли "Современника" были организованы американским продюсером Мариной Ковалевой и проходили на сцене великолепного бродвейского театра "The Lunt-Fontanne". За час до первого спектакля главный режиссер театра Галина Волчек дала мне интервью, которое проходило в зале театра во время установки декораций.

Галина Борисовна, почему вы выбрали для показа в Америке именно эти три спектакля – "Три сестры", "Пигмалион" и "Крутой маршрут"? И, делая выбор, на кого вы ориентировались: на американцев, на американских славистов или на эмигрантов из бывшего Советского Союза?

Галина Волчек: Выбор был определен сразу двумя сторонами - и нами, и теми, кто нас пригласил, и был он естественным. Мы знали, естественно, что огромная русская колония, диаспора, община здесь существует. Но, тем не менее, мы ориентированы были на американского зрителя. А, раз так, то этим и определялся выбор. Нет в Европе и Америке, кто бы не знал имя Чехова, и это просто даже какой-то знак российского театра, исстари так сложилось. И даже когда я в прошлом году преподавала в Нью-Йоркском университете, и как-то спросила неосторожно своих студентов, завтрашних артистов, кто из них читал "Войну и мир" Толстого, то не поднялась ни одна рука. А когда я спросила, кто из них не читал Чехова, то тоже не поднялась ни одна рука. Поэтому, ориентируясь на американского зрителя, мы выбрали спектакль "Три сестры". Что касается "Крутого маршрута", то тоже у него очень богатая биография, и везде, где бы мы его ни играли, спектакль имел особенный успех, совершенно не похожий на все другое. Та причастность, которую мы ощущали из зала, повода вроде бы у них не было, они не пережили 1937 год, у них не было лагерей, и, однако, видимо, настоящая правда, настоящее горе людское не имеет ни социальных, ни политических, ни географических границ.

Очень много раз американцы пытались именно этот проект, с этими двумя спектаклями, привезти в Нью-Йорк. Престижный нью-йоркский фестиваль пригласил нас с этими двумя спектаклями. Тогда, буквально за несколько дней до открытия, мы вынуждены были признать, что не насобирали денег. Было много раз, когда бродвейские крупнейшие продюсеры, сидя в Москве и смотря "Крутой маршрут", в антракте с ужасом объявляли для себя и для нас, что это такой дорогостоящий проект, поскольку спектакль очень многолюдный, что это вытянуть невозможно, особенно учитывая бродвейские законы, невероятно жесткие, с профсоюзом работников театров. Поэтому на Бродвее практически не бывает гастролей. В общем, исходя из этих причин, мы выбирали репертуар. Что касается русских, то для русских мы привезли "Пигмалион". Совсем не потому, что это хуже или лучше (мы только что с "Пигмалионом" были на гастролях в Израиле, имели там очень громкий успех), а просто потому, что для русского зрителя интересно то, что это никакая не версия, а это в чистом виде Бернард Шоу, и поставленный не совсем традиционно, я бы сказала.

Ян Рунов: Я понимаю, что вы надеетесь на творческий успех здесь, иначе нечего было сюда ехать. А что касается финансового успеха?

Галина Волчек: Поскольку мы понимали, что с таким проектом эти гастроли не могут быть для нас коммерческими ни в каком смысле, потому что у нас очень большое количество людей, 68 человек участвует в этом. Единственное, что мы можем сопереживать за то, чтобы Марина и Рина Ковалевы, которые взяли на себя такой огромнейший проект, вышли достойно из этой ситуации.

Ян Рунов: Гастроли "Современника" нью-йоркская пресса освещала довольно активно. Газета "Нью-Йорк Ньюс Дэй" в статье "Мать, дочь и "Три сестры"" отметила, что привести из Москвы труппу в почти 70 человек не решались даже очень солидные импресарио, пока за это не взялись эмигрировавшие в 1979 году из Ленинграда мать и дочь, 49-летняя Марина и 26-летняя Рина Ковалевы, владелицы компании "People Travel Club". Им прошлось, как пишет автор статьи Блейк Грин, преодолеть немало трудностей и пойти на огромный финансовый риск, чтобы показать спектакли на русском языке на Бродвее, в театре "The Lunt-Fontanne", и на сцене отеля-казино "Bally's Grand" в Атлантик-Сити. Автор привел слова Марины Ковалевой: "73 года назад в Америку впервые приехал МХАТ и познакомил зрителей с драматургией Чехова. Тогда это произвело неизгладимое впечатление". О том, какое впечатление произвел спектакль современника "Три сестры", рассказали мне американские актеры, которых можно было встретить на каждом спектакле. Вот, например, Лиз Смит игравшая во многих чеховских пьесах.

Лиз Смит: От этой пьесы, как, пожалуй, от всех пьес Чехова возникает ощущение, что я пришла к людям, которых очень хорошо знаю, и это наслаждение оказаться опять с ними.

Но многим трудно смотреть спектакль на иностранном языке, даже с отличным синхронным переводом. Человека неподготовленного и не театрального это отвлекает – вот, пожалуй, единственная проблема.

Ян Рунов: Я подхожу к 80-летнему Эли Уоллаху, известному по фильмам "Крестный отец" и "Хороший, плохой, злой".

Эли Уоллах: Это был превосходный вечер! Актеры великолепные, они глубоко взволновали меня. Ведь мы и сейчас чувствуем то же, что чувствовали когда-то чеховские герои. Я понимаю, как трудно играть актерам перед иностранной публикой, но чувства и талант преодолевают языковой барьер, ведь это - Чехов.

Ян Рунов: Среди зрителей немало звезд Голливуда - Кевин Клайн, Джулия Робертс, Олимпия Дукакис, Тони Рэндалл, Мюррей Абрахам. Но это - профессионалы. А каково мнение простого зрителя? С этим вопросом я обратился к сидящей по соседству блондинке лет 35-и.

Зрительница: Знаете, Чехов… Слишком много слов. Эти русские пьесы… Знаете, легче надо, легче. И билеты очень дорогие - сто долларов и больше. Они что, берут за количество слов?

Ян Рунов: Из всех газет, опубликовавших рецензии, лишь одна, таблоид "Дэйли Ньюз", сказала примерно то же самое, что моя соседка. А давний соперник "Дэйли Ньюз" газета "Нью-Йорк Пост" заявила, что спектакль "Три сестры" нельзя не посмотреть, так же как и "Крутой маршрут". В "Трех сестрах" американский рецензент отметил как режиссуру Галины Волчек, так и актерские работы Нееловой, Гафта, Кваши, Елены Яковлевой и других. Автор рецензии Клайв Барнс пишет, что Чехов, как Шекспир, проникал в психологические глубины характеров. Сравнение Чехова с Шекспиром встретилось и в статье "Мать, дочь и "Три сестры"", о которой я упоминал. Там импресарио Марина Ковалева говорит: "Хорошо бы сделать Чехова и русский театр на Бродвее такой же традицией, как ежегодный показ здесь Шекспира". Старейший американский продюсер Артур Кантор, который, по словам знающих его людей, уже давно ничему не удивляется, сказал:

Артур Кантор: Я работаю с разными театрами с 1946 года. Среди них было и много не американских, таких как "Олд Вик", "Габима" и другие. Но уровень "Современника" столь высок, что трудно сравнить с кем-нибудь еще. Бродвей не видел такой игры уже много лет. С годами уровень актерской игры на бродвейской сцене, к сожалению, падает, драму практически уже не играют, только мюзиклы, а "Современник" напомнил мне золотое время великих актеров, режиссеров и драматургов 40-х годов.

​Ян Рунов: А вот мнение другого известного американского продюсера, тоже человека делового, по роду профессии рассматривающего искусство как вид бизнеса, Люси Джарвис:

Люси Джарвис: Я видела "Три сестры" с Ванессой Редгрейв, с блестящими английскими и французскими актерами, но после "Современника", особенно после Нееловой в роли Маши, я поняла: нельзя сыграть Чехова так, как играют русские. Надо быть русской женщиной, чтобы понять чеховских героинь, нужен весь пафос русского сердца, чтобы сыграть Чехова действительно по-чеховски, тем более, "Три сестры". Это лучший спектакль, который я видела за последние годы. Костюмы, музыка, декорации - все великолепно. Правда, на мой взгляд, можно было обойтись и без моста дугой над всей сценой. Но сценическое решение по-современному экспрессивно, все в движении, нет никакой статичности. Причем, это не только моя реакция. Я сидела рядом с моим давним другом Гарольдом Принсом, одним из крупнейших режиссеров американского театра, и мы оба в одних и тех же местах спектакля вздыхали, смеялись и плакали. Игорь Кваша, игравший роль доктора, действительно жил на сцене. Мы, американцы, так не умеем.

Ян Рунов: А не возникло ли в вас чувство ревности, что не вы привезли этот театр в Америку?

Люси Джарвис: Очень даже возникло. Я бы хотела стоять за этими гастролями. Я сама виновата, что это сделали другие. Взяться за это меня не раз просили в Москве и замминистра культуры, и люди театра, когда я привозила в Россию наш спектакль "Искушенная леди". Единственное, на что я решилась тогда, это привезти ленкомовский спектакль "Юнона и Авось". Спонсором был известный дизайнер одежды Пьер Карден. Те гастроли тоже были успешными, но когда я посмотрела в Нью-Йорке "Три сестры" в исполнении актеров "Современника", я подумала: почему не я их привезла?

Ян Рунов: А что говорят актеры? Довольны ли организацией гастролей? Слово актрисе Нине Дорошиной.

​Нина Дорошина: Пока подали автобусы, пока мы это погрузили и в страшной пробке ехали - все время раз, и остановка. В общем, даже некоторым людям от таких стопоров плохо стало в автобусе. Я не могу сказать, что испортилось впечатление, но есть усталость. Мы должны были жить в одной гостинице, потом мы жили в другой гостинице. Гостиница эта типа нашей, на улице Горького есть гостиница "Центральная", рядом с Елисеевским магазином. Гостиница такого уровня. Дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Мы приехали работать, элементарные условия в каждом номере, разумеется, есть. Конечно, человеку приятнее жить в более комфортных условиях, но все нормально было соблюдено - и чистота, и порядок, и душ есть, и постель мягкая. И такой принять коллектив огромный, и чтобы за все это заплатить, и чтобы устроить, и чтобы на Бродвее играть в хорошем театре, сколько это стоит денег, найти спонсоров… Наверное, мало есть бескорыстных людей, все равно все эти спонсоры тоже хотят что-то иметь от этих мероприятий. Я считаю, что просто памятник надо поставить Марине, что она такую махину на себя взвалила. Я считаю, что вывезти такой коллектив, на такие продолжительные гастроли с тремя спектаклями, два спектакля, где занята почти вся труппа - это героизм. Поэтому какие здесь могут быть претензии, какая гостинца, такая ли гостиница? Хорошо, чисто, помыться есть где - вот и хорошо.

Ян Рунов: Рина Ковалева, которая взяла на себя финансовую часть дела, признала, что семья Нидерландер, владельцы театра "The Lunt-Fontanne", предупреждали ее об огромном финансовом риске, на который пошли мать и дочь Ковалевы. Привезти в США иностранную драматическую труппу почти в 70 человек с багажом декораций, костюмов, аппаратуры и при этом рассчитывать на какой-то доход - это абсурд! Покрыть бы расходы. Логика и полученное в американском колледже экономическое образование говорят 26-летней Рине, что в такого рода бизнес лучше не ввязываться, но семейная традиция требует другого. Антреприза Ковалевых привозила в Нью-Йорк мужской балет из Санкт-Петербурга, мужской хор Московской хоральной синагоги. И в том, и в другом случае трудно было рассчитывать на финансовый успех, но и отказать Ковалевым в деловых качествах тоже нельзя. Иначе как можно объяснить, что всего за 17 лет с момента эмиграции из России в Америку им удалось создать многомиллионную компанию? Что же руководит ими в их желании привозить в США российских артистов? Тщеславие или подвижничество? Типично российская безоглядная широта натуры или чисто американская любовь к филантропии? А, может быть, все-таки деловая интуиция? Ощущение, что риск может принести в будущем хорошие доходы? Говорит сама Марина Ковалева.

Марина Ковалева: Надо сказать, что, поднимая такое дело, вряд ли кто-либо когда-либо рассчитывает на экономический успех. Гастроли театра "Современник", скажем, в нашем проекте они не рассматривались как одноразовые гастроли, они рассматривались как какой-то первый шаг проекта. И если на этом первом этапе ты не теряешь большие деньги, то это уже хорошо. Наша сложность в том, что мы, конечно, первые, которые вышли на Бродвей. И познать Бродвей по учебникам, по рассказам других, по путеводителю, вот тот Бродвей, который нам нужен, не Бродвей визуальный, а Бродвей рабочий, познать Бродвей изнутри можно только сделав шаг внутрь. Потому что, скажем, даже самые опытные продюсеры, а рядом с нами работал один из самых знаменитых продюсеров Бродвея, имя которого уже в "Энциклопедии американского искусства", Артур Кантор, даже он, составив предположительные затраты предстоящего проекта, был очень далек от того, с чем мы этот проект закончили. Цифры его были намного более оптимистичные, чем те цифры, которые оказались у нас в руках, хотя Кантор, задумывая это и рассчитывая это, абсолютно не предполагал, что у нас будет почти стопроцентный успех. Я говорю "почти", потому что почти все спектакли были аншлаговые. Если был один спектакль, где было несколько мест не продано, то это просто даже смешно, потому что до сегодняшнего дня об этом не перестали говорить газеты и журналы. Бродвей такого успеха не знал. Спектакль, который идет на Бродвее аншлагово, раскручивается годы, за ним стоит имя американского известного продюсера, американского известного режиссера, американских известных актеров. За нами стояло имя продюсеров, которые впервые вышли на арену. За нами, правда, стояло имя очень известного режиссера, известного и в Америке тоже, но за нами стояло имя театра, который впервые приехал в Нью-Йорк театральный. И биография театра, написанная до этого, как биография очень многих знаменитейших театров мира и коллективов, она в Нью-Йорке не играет роль, если сам театр не завоюет свой нью-йоркский успех или свой американский успех. То есть предыдущая история не помогает. Театр "Современник" сам захватил Америку, сам состоялся, сам получил свой успех.

Театр уехал уже несколько недель назад, но продолжают выходить статьи, и самые известные критики пишут о театре, и гарвардский университетский критик пишет о театре, и музеи спрашивают о театре. Но позавчера еще никто в Америке об этом театре не знал. И поэтому мы считаем, что как бы ни был болезненным экономически этот проект, я не могу сказать, что у нас в глазах слезы… У нас такая рабочая авральная обстановка, когда мы сидим, анализируем и смотрим, как этот проект продолжить в самое ближайшее время, причем продолжать не только в Нью-Йорке, а показать спектакли театра "Современник" всей Америке. И мы счастливы, что Нидерландеры, которые самые консервативные, самые острожные командиры Бродвея, и самые мощные командиры вообще театральной жизни сегодняшней Америки, сами нам предложили соучаствовать в нашем проекте, и по Америке повести театр уже на партнерских условиях.