Известный российский юрист, криминолог, доктор юридических наук, профессор Яков Гилинский – автор более 450 научных публикаций, он известен исследованиями в области девиантного поведения людей.

– В последнее время стали появляться сообщения об обнаружении в стране складов с оружием, попавшим к преступникам с Украины. Как война на Украине влияет на криминогенную ситуацию в России? У вас есть какие-то данные о таком влиянии?

Яков Гилинский: Пока нет достаточных данных, чтобы с уверенностью говорить о ее влиянии на криминогенную ситуацию. Но в целом любая война на такую ситуацию в любой стране влияет весьма плохо. И, конечно, украинские события, которые произошли, мягко говоря, не без участия России, еще долго нам будут аукаться. Мне трудно сейчас сказать, насколько это будет выражено в виде каких-то криминальных историй, но это, конечно, не исключено, потому что поствоенный синдром наблюдался во всех странах. В России он наблюдался после двух чеченских войн, он наблюдался в США после войны во Вьетнаме и т.д. Так что этого, видимо, следует ожидать.

Но понимаете, что самое страшное? У любого человека, у каждого из нас есть две высшие ценности. Это сама жизнь любого из нас и свобода. И когда начинаются какие-то действия, покушающиеся либо на жизнь (я имею в виду войну), либо на свободу (я имею в виду ограничения свободы), это в целом сказывается крайне отрицательно на каждом из нас, и в том числе на криминальной ситуации в стране. Люди, вернувшиеся с автоматами, с пулеметами, люди, вернувшиеся без рук, без ног, контуженные и т.д, не могут не влиять отрицательно на любую ситуацию в стране, включая криминальную.

– По российским колониям в последний месяц прокатилась волна беспорядков. Только за май 2015 года произошло шесть массовых бунтов заключенных. Самые громкие – выступления заключенных нижегородского лечебно-исправительного учреждения номер №3, два крупных бунта в Башкирии в исправительной колонии строгого режима №2 (там бунты продолжаются и сейчас), вскрытие вен заключенными в исправительной колонии строгого режима в селе Возжаевка Амурской области и во время этапирования в специальном вагоне поезда, следовавшего из Вологды в Санкт-Петербург. Какова ситуация в пенитенциарной системе России?

​Яков Гилинский: Ситуация плохая – не только сегодня, это давняя история. Я слежу за всевозможными беспорядками, которые происходят в различных колониях. Они происходили, происходят и будут происходить, потому что наша пенитенциарная система крайне репрессивна, потому что у нас общий подход к людям, прежде всего, к арестованным, подследственным, осужденным, крайне негативный, в отличие от того, что происходит в целом мире, в европейских странах. Мне приходилось бывать во многих тюрьмах и колониях в России, включая колонию для пожизненно осужденных, где заместитель начальника в беседе со мной спросил: "Они (осужденные) здесь понятно за что, а мы-то за что здесь?" Условия там тяжелые даже для обслуживающего персонала и офицеров службы охраны. О заключенных я не говорю…

Мне приходилось бывать в тюрьмах очень многих стран – в Финляндии, в Германии, в Польше, в Америке и т.д. Я могу сравнить. Начиная с 70-х годов прошлого века для специалистов, криминологов, к числу которых я отношусь, для мировой науки стало очевидно, что привычное наказание в виде лишения свободы не выполняет свои функции. Никого нельзя исправить посредством такого наказания! Никого нельзя исправить, помещая в места лишения свободы.

Человечество вынуждено, к сожалению, в определенных, я бы сказал, исключительных случаях подвергать людей лишению свободы. Это крайняя мера! Я не говорю о смертной казни – это преступление. Сама по себе смертная казнь – убийство. Поэтому я не могу считать США цивилизованной страной, пока там существует смертная казнь. Об этом я говорил и американцам. Высшей мерой является лишение свободы. Во всем мире признается так называемый "кризис наказания". Он проявляется в том, что любые наказания не решают своих задач по перевоспитанию, по сокращению преступности, на которые направлено, в том числе и по нашим законам, лишение свободы.

Вот пример для сравнения. Начальник тюрьмы в Турку (Финляндия) рассказал мне: для того чтобы у заключенных сохранялось чувство собственного достоинства, каждому из них выдается ключ от камеры. Уходя, он может закрыть свою комнату, приходя – открыть. При этом не исключается обыск помещения – то, что в России называется "шмоном". Это не исключает контроля за заключенными, но позволяет им сохранить чувство собственного достоинства. Даже в американских тюрьмах, которые нельзя назвать примером для подражания, начальник тюрьмы уходил из камеры, предоставляя нам право беседовать с заключенными на любые темы. И таких примеров можно привести множество.

– Сейчас Европейский суд по правам человека принял к рассмотрению жалобу российского заключенного, недовольного так называемыми воровскими понятиями, по которым живут осужденные в следственных изоляторах и исправительных колониях страны. Попав в колонию, мужчина, не зная "воровских" правил, совершил роковую ошибку: он выпил чай вместе с сокамерником из одной чашки. Как оказалось, посудой с новичком поделился один из "опущенных". В результате мужчина оказался в числе отверженных. В России и вне колоний мы наблюдаем сегодня рост гомофобных настроений. Эти два явления – там и тут – как-то связаны друг с другом?

​Яков Гилинский: Я не историк и не культуролог, поэтому не берусь говорить о том, как и где возникли эти явления. Но я считаю, что любые проявления гомофобии ужасны. Они по большому счету преступны, потому что возбуждают ненависть по отношению к другим людям. Преступления на почве гомофобии, на почве расовой, этнической, религиозной вражды в мировой криминологии носят название "преступления ненависти" – hate crime. И что интересно – во всех европейских странах эти "преступления ненависти" на почве расовой, национальной, религиозной или гомофобной вражды рассматриваются как отягчающее обстоятельство, отягощающее, квалифицирующее, ухудшающее наказание. В России преступления, совершенные на почве религиозной, политической, расовой и этнической вражды, рассматриваются как преступления с отягчающими обстоятельствами, а совершенные на почве гомофобии таковыми не являются. В этом наше отличие от западной культуры, от западных законов.

– На прошлой неделе стало известно, что правительство внесло в Госдуму законопроект, который регламентирует порядок применения сотрудниками уголовно-исполнительной системы физической силы, спецсредств и огнестрельного оружия. Сотрудникам ФСИН разрешат применять боевые приемы борьбы, если несиловые способы не действуют при пресечении преступлений и нарушений режима содержания, конвоировании и задержании осужденного или заключенного. Кроме того, будет разрешено использование специальных палок, газовых, световых и акустических средств, электрошоковых и светошоковых устройств, служебных собак, "средств сковывания движения", водометов и бронемашин. Как вы можете прокомментировать эти нововведения?

​Яков Гилинский: Эти крайние меры, такие как использование водометов и бронемашин, использовались достаточно редко, в особых случаях, при массовых беспорядках в зонах и тюрьмах. Плохо, что сейчас это вводится. Но гораздо страшнее для меня то, что, электрошоки, палки и т.д, – все это будет применяться повседневно, в каждодневной деятельности. Это возмутительно! Ведь нарушения режима очень разнообразны. Вовремя не поздоровался с начальником, не так посмотрел на него, вовремя не заложил руки за спину и т.д, и т.п. Принятие такого закона означает возможность применения силовых физических мер постоянно и ежедневно. Пыточная практика, практика использования собак по любому поводу присуща нашей пенитенциарной системе. В 2005-2006 годах мы проводили массовое эмпирическое исследование пыток в пяти регионах РФ.

– В пенитенциарной системе?

​Яков Гилинский: Не только. И в больших городах, и в пенитенциарной системе. В качестве примера – такая информация. Во всех пяти регионах РФ: Петербург, Псков, Нижний Новгород, Республика Коми и Чита, – в отношении 3,5-4,5% от общего числа задержанных граждан сотрудники полиции ежегодно применяют пытки. А в местах лишения свободы в тех же регионах, только в отношении подследственных и осужденных – от 40 до 60% подвергаются пыткам. И без принятия такого закона заключенные в России постоянно испытывают пыточное давление. В стране существуют "пыточные колонии" типа "Белого лебедя", где постоянно проводятся так называемые "тренировки", когда на территорию колонии заводится спецназ с собаками и начинается избиение направо-налево всех подряд без всяких оснований и причин. Это повседневная практика современной России. Это преступная практика. И законодательно усиливать возможность применения пыток абсолютно недопустимо. Но, к сожалению, этот законопроект, видимо, будет принят.

– Мы недавно побывали в "Крестах" и в женской колонии. Из беседы на уровне заместителей начальников этих учреждений выяснилось, что более 80% контингента – осужденные за преступления, связанные с наркотиками. Как вы можете это прокомментировать?

Яков Гилинский: В целом по стране от трети и выше от общего количества заключенных – это осужденные за так называемые "деяния, связанные с нелегальным оборотом наркотиков" по статьям от 228 до 234 УК РФ. Это очень больная тема для нашего общества, для всего мира и лично для меня, поскольку моя позиция принципиально отличается от позиции, занимаемой ФСКН. Потребление наркотиков, конечно, – зло. Оно калечит судьбы людей, их близких. Это сокращает рабочую силу в любой стране. Никто не собирается пропагандировать прием наркотиков. Впрочем, такой же, если не больший вред наносит и злоупотребление алкоголем. Ведь по воздействию на центральную нервную систему и наркотики, и алкоголь проявляют себя однотипно.

Более того, от нас скрывают, что прием некоторых наркотиков, например кокаина и марихуаны, не вызывает физической зависимости, вызывает только психическую зависимость, в отличие от алкоголя, который физическую зависимость вызывает. В течение многих лет мировое сообщество, возглавляемое Специальным комитетом ООН по противодействию преступности и наркотикам, штаб-квартира которого расположена в Вене (а я принимал участие в его работе), примерно до 2009 года придерживалось жесткой политики "не пущать!". Америка непрерывно вела войны с наркокартелями, тратя миллиарды долларов, – как следовало ожидать, без результатов.

Дело в том, что человечество воздействует на свою центральную нервную систему со дня своего рождения. Потребление наркотиков было известно давно. Об этом писали в шумерских таблицах 6000 лет тому назад. Об употреблении писал Геродот, отец истории. О потреблении наркотиков и применении их в медицинских целях писал Гиппократ, отец медицины. Сильнодействующие средства, будь то табак, наркотики или алкоголь, человечество принимало, принимает и будет принимать. Такова жизнь.

Конечно, нужна антиалкогольная пропаганда, нужна антинаркотическая пропаганда. Нужна помощь алкоголикам и наркоманам. Но это должны быть меры медицинские, психологические, психиатрические, педагогические, социальные и т.д, т.п. Нельзя ликвидировать наркопотребление уголовными методами, в том числе лишением свободы. Это принципиально невозможно. Мы знаем примеры из истории. В Испании в Средние века за курение табака была введена смертная казнь. Ну и что? Избавилось человечество от потребления табака? В Испании перестали курить? Не избавилось. Не перестали.

– И что? Международная концепция борьбы с наркоманией изменилась? Ведь известно, что Глобальная комиссия по вопросам наркополитики под руководством экс-президента Бразилии Фернанду Кардозу призвала к частичной или полной легализации большинства известных видов наркотических веществ. Причем в эту комиссию входят бывший генсек ООН Кофи Аннан, экс-президенты Колумбии, Мексики, Польши, Португалии и Чили.

​Яков Гилинский: Начиная с 2009 года, со знаменитого доклада Исполнительного директора Комитета ООН по преступности и наркотикам Севила Атасоя политика изменилась. В этом докладе говорится о том, что эта так называемая "война с наркотиками" – ошибочная политика, которую надо менять. В этом докладе прямо говорится о том, что наркоману место не в тюрьме, а в больнице. Там говорится о том, что эта безудержная "война с наркотиками" привела только к одному – до беспредела обогатила наркомафию. Сегодня мировая наркомафия обладает бюджетом, равным бюджету Швеции, а это не самая бедная страна.

После этого наиболее разумные страны немедленно начали менять свою наркополитику. Еще до этого доклада в Нидерландах было разрешено свободное потребление каннабиса. Сегодня марихуана легализована в Чехии, в трех штатах Америки. В Швейцарии существуют парки, где легализовано употребление всех наркотиков. В каждой стране отнеслись по-своему к изменению внутренней наркополитики. В России – и это самое главное – абсолютно необходима, как в Европе, легализация заместительной терапии. После аннексии Крыма, где украинские власти ввели систему заместительной терапии, российские власти ее запретили. В результате погибли более ста человек, лишившиеся возможности проходить терапевтический курс. Но главное – необходимо отказаться от той репрессивной политики, которую проводят в отношении наркоманов в России. Эта политика доходит до анекдотов, когда запрещают марганцовку, а офицеры ФСКН ходят по библиотекам и изымают книги Карлоса Кастанеды. Но анекдоты превращаются в трагедии, когда бизнесменов осуждают за продажу булочек с маком, а раковые больные кончают жизнь самоубийством от боли, не имея возможности получить от врача обезболивающее наркотическое средство.