"Фонд Династия" Дмитрия Зимина, в связи с объявлением которого "иностранным агентом" в Москве состоялся митинг в защиту науки и образования, сегодня должен был закрыться (решение о закрытии отложено на срок от двух недель до месяца). Основатель фонда Дмитрий Зимин, находящийся за границей, собирался участвовать в заседании совета по скайпу. Экономист Констанин Сонин (тоже уезжающий в августе за границу) оплакивает еще не случившееся закрытие "Династии" в колонке на сайте "Ведомостей":
Трагическое завершение истории фонда лишь эпизод на фоне деградации государственного управления и ухудшения состояния общества в нашей стране в последние годы, и, казалось бы, на фоне других событий – войны на Украине, убийства Бориса Немцова, борьбы властей с гражданским обществом – эпизод незначительный.
Однако, повторяю, для российской науки и образования это самый значимый эпизод последних лет. Именно "Династия" была крупнейшим шагом в сторону современного устройства науки, сделанным в России в последние десятилетия. <…> В газетной колонке не перечислишь конкретных программ "Династии", но важно подчеркнуть: каждая программа была ценна не только сама по себе (конечно, частный фонд не может профинансировать всю науку в стране), но тем, что она показывала, как такую программу нужно и можно осуществлять (да, частный фонд может давать пример чиновникам, как управлять наукой в ХХI в.). Но по большому счету что получилось и что не получилось у Дмитрия Борисовича Зимина?
Получилось создать работающую систему отбора и финансирования научных и популяризаторских проектов. Показать, как такая система должна и может работать. Мало по объему? Пока что ни один из участников российского списка Forbes не сделал ничего подобного. (Может, кто в завещании попробует?) <…>
Что не получилось (с оговоркой, что я не знаю, что решит сегодня совет фонда "Династия", но предполагаю, что фонд будет закрыт)? Не получилось создать структуру, которая была бы "вечна" и не зависела от своего создателя. Это получилось у Рокфеллера и Стэнфорда, создавших университеты, или у Карнеги и Макартуров, оставивших деньги на исследовательские фонды. Ничего подобного у нас за тысячу лет никто не сделал. Взяться за такую задачу – героизм, а по-настоящему бороться, как Зимин, – настоящий подвиг.
Антон Карпов в связи с "Династией" вспоминает деятельность другого богатого человека, пытавшегося помочь с налаживанием научной и популяризаторской деятельности в молодой демократической России:
Внезапно увидел, что мой Докинз тоже издан "Династией". И что-то поперхнулся я. Я задумался о неблагодарности. Я вспомнил, как в 90-е в библиотеках университета вдруг появилось сразу много книг, которые нужно было читать - а иначе непонятно как учиться. Это были издания фонда Сороса. Мы благодарно приняли филантропическую помощь Сороса, а потом указали ему на дверь, потому что. Да потому. Потому что гэбня никак не может поверить в помощь "просто так". Зато послушные к телевизору зрители повторяют за актрисами погорелого театра из экрана "но какая неблагодарность! Мы им все построили, мы их защищали, а они - но какая неблагодарность! Какая промышленность, новые города!" - персонаж неблагодарности меняется, с Польши на Молдавию, с Молдавии на Украину. Дададада, расскажите мне, что вы знаете о неблагодарности, об умении принимать помощь, а потом отталкивать помогавшего "потому что ничего не бывает просто так". Уж ваши-то предки на военных базах, в новых кварталах восточноевропейских старых городов уж точно знали, что ничего не делается просто так.
Александр Артамонов: Я помню, что в конце 90-х многие представители "простого народа" были убеждены, что фонд Сороса здесь для того, чтобы украсть все наши перспективные идеи.
Антон Карпов: Украл и съел. Закопал.
В субботу в Москве прошел митинг в поддержку науки и образования, о котором Григорий Ревзин написал на inliberty.ru очень грустный блог:
Шел-то я на митинг против объявления Дмитрия Зимина иностранным агентом, но попал на митинг в защиту науки и образования от неназванных мракобесов. Дмитрий Зимин лично попросил не проводить митинг о нем, и его о нем и не проводили — так, вскользь упоминали, как частный случай общего мракобесия. О Путине тоже митинг не проводили — тоже упоминали вскользь как характерный пример подполковника спецслужб с неуважительным отношениям к ученым. <…>
Бывает эзопов язык, а это был эзопов митинг – против того, что тот, кого нельзя называть, обозвал того, кто просил себя не упоминать, иностранным агентом.
Практически каждый выступающий начинал с того, что наука и образование вне политики. Было не совсем понятно, что имеется в виду — то ли это было сообщение находящимся у власти политикам, что собравшиеся не оппозиционны — мы вне политики, мы не в политическом смысле собрались, — то ли пожелание им же, чтобы они от науки отвязались и не лезли — мы вне политики, и хотели бы и дальше там оставаться. Можно считать, что это был частный случай эзопова языка, когда посредством выражения одного содержания передавалось другое. <…>
Хотя государственная власть и ученые с профессорами в России с незапамятных времен находятся в состоянии конфликта, но такого, чтобы было прямое преследование науки, старожилы не упомнят. <…> С чем бы это могло быть связано?
Если бы наука с образованием были не вне политики, дело это можно было бы объяснить.
Советскую власть с научной точки зрения можно описать как поле, понижающее потенциал всего, кроме дерьма. А у дерьма, напротив, потенциал повышающее, что образует разницу потенциалов, обеспечивающую динамику советской страны. Это был институт селекции безграмотных, внутренне готовых к любой, самой архаической подлости подонков, алчных, тупых и раболепных, которые могли бы искренне считать и громогласно доказывать, что они — передовой отряд всего человечества. Причем тут возникал континуум подлости, раболепства и лизоблюдства, так, чтобы образовывалась оболочка дерьма.
Не знаю, обратили ли вы внимание, но есть такая тенденция, что в последние два года происходит резкий вертикальный взлет фракций дерьма. В самых разных областях — в сфере защиты ли прав ребенка, в театральной жизни, в медиа, в юриспруденции, в парламентской сфере — повсюду.
Главный вопрос тут в том, как дерьмо может наукой управлять. Ответ прост — нужно ввести не имманентный системе критерий оценки. Если оценивать естественные науки по соответствию постулатам марксизма-ленинизма, то ученые в силу ограниченности их сознания принципами верифицируемости, непротиворечивости и достоверности знания, будут пасовать перед этой операцией — или отказываться это делать, или впихивать невпихуемое. Что и требуется получить. На этом можно громить математиков (дело академика Лузина), кибернетиков, генетиков — кого хочешь, того и громить.
Далее Ревзин объясняет, как посредством того, что он называет "дерьмом" можно управлять наукой, а также предлагает вполне реалистичную программу ее реформирования. Первым шагом нужно провести чистки и потребовать покаяния от всех, когда-либо припадавших к живительным источникам Сороса и Зимина, вторым шагом – внедрить везде своих (много-много академиков Петриков), а третьих – возобновить практику отправки ученых на картошку. И самое главное, что научное сообщество (в выжившей его части) будет вполне довольно: все вернется к "балансу дерьма" образца позднего СССР, а этот баланс допускал такие прекрасные вещи, как библиотечные дни для сотрудников со степенью, спецполиклиники для докторов наук и машину с шофером для академиков. Все будут довольны. Тем более что советская форма митингов уже освоена:
Я вот думал, что до 1988 года в митингах не участвовал, потому что их не было (не считая советских). Но тут, когда я стоял на митинге в защиту того, кто просил себя не упоминать, против того, кого нельзя называть, что-то мне это очень напомнило. Курилку Ленинской библиотеки, вот что. Там каждый день такие были митинги, можно сказать, всю юность я так промитинговал. Именно что не называя и не упоминая, потому что и так ведь все понятно. И дерьму не мешает.
Кое-какое называние все же было:
Иван Курилла не согласен с критикой Ревзина (сам он, правда, не был на митинге, потому что митинг был в Москве, а в Москве живут далеко не все российские ученые):
Мне не кажется эта критика содержательно верной. Ученые не политики. И деятели культуры не политики. И врачи не политики, и учителя. Все они сейчас страдают, - но невозможно и неправильно требовать от них сформулировать и возглавить политическое действие.
Ученые говорят о том, что страдает наука, и это правильно и логично. Им стало больно - они кричат от боли. Митинг - не лечение болезни, а демонстрация боли. Его задача не поставить диагноз, а показать, что не так в конкретной области. Дело политиков переводить эмоцию боли в энергию лечения - но невозможно требовать, чтобы массовые митинги состояли из политиков.
Здесь еще есть мысли о том, почему у нас именно так, что случилось с "политической сферой", что требуется политизация широких слоев; вспомнился заголовок недавнего сборника о протестах 2011-12 "Политика аполитичных"; но это на большую статью тема.
Присутствовавший на митинге политик полагает, что широкая политизация как раз с таких собраний и начинается.
Навальный: Со сцены шутили научные шутки (чем отличаются физики от астрофизиков), некоторые можно было даже понять. Вспоминали теорему Гёделя, это понять было уже сложнее. Публика отличная. Вместо плакатов часто держали книги.
Наверное, именно такой митинг устроили бы физики из "Теории Большого Взрыва".
Только сам сюжет ТБВ (жизнь молодых учёных-физиков из Калифорнийского технологического университета) для России, увы, совсем не подходит.
Основываясь на реальных событиях, у нас это бы был сериал о том, как трое из четырёх лишились стипендии "Династии", после чего уехали за границу, а четвертый вынужден пойти в учёный совет МГУ, возглавляемый дочкой Путина, чтобы вместо физики заниматься строительством элитного жилья на университетской земле.
Организаторы - молодцы, те, кто пришли - молодцы. Надо собирать ещё и больше.
Репортаж Наталии Зотовой в "Новой" описанный Навальным сценарий подтверждает:
"Если и существуют агенты иностранного влияния — а они, может, и есть, мир-то жестокая штука, то "Династия" в их число точно не входит, — говорит молодой биолог Артем. — Без грантов работать в России — все равно что сосать лапу. Буду думать об отъезде".
Один из основных вопросов, который задавали в сети в связи с этим митингом, это вопрос о студентах: почему эти три с половиной тысячи преподавателей не смогли привести на митинг своих студентов? Свою фрустрацию в связи с митингом в защиту науки Николай Подосокорский выражает так:
На митинг в защиту науки и образования в Москве пришло примерно 3500 человек. При этом на нем были такие известные оппозиционные политики как Навальный и Гудков. Была и Ирина Прохорова, многие видные общественные, научные, культурные деятели. Все они накануне митинга агитировали своих друзей, сторонников, подписчиков в соцсетях прийти и поддержать науку и образование. Митинг был согласован! Был выходной день, лето, хорошая погода. И пришло всего 3,5 тысячи людей.
И это происходит на фоне экономического кризиса, массовых сокращений работников образования, оптимизации вузов и академических институтов, введения цензуры, репрессий против НКО, принятия все новых и новых одиозных законов, усиления клерикализации и т.д. Начали проявляться и результаты т.н. реформы РАН (сокращение финансирования, объявление о сокращении штатов и проч.). И все равно на улицу выходят лишь 3500 человек.
Получается, что это и есть совокупная мощь всего протестного электората, готовая на конкретное сопротивление давлению со стороны власти в виде участия в акциях протеста в обычных российских условиях.
Последний массовый митинг все-таки был связан с убийством Бориса Немцова, поэтому сравнивать эти две акции я бы не стал. А сравнил бы я сегодняшний митинг с январским митингом в Грозном в защиту пророка, когда Рамзан Кадыров собрал на нем почти миллион человек. Миллион, Карл! То есть в Грозный, где всего живет менее 300 тысяч человек, можно свезти миллион демонстрантов, а в 13-миллионной Москве в защиту науки от мракобесия и прочих зол могут выйти лишь 3,5 тысячи.
Увы, но сопротивляться союзу двух твердынь, кажется, уже бесполезно. Боевая пехота в виде специально обученных урукхайев готова выполнить любой приказ темного властелина, а те, кого ждет еще более тотальное порабощение, разобщены и деморализованы. С народом Средиземья, действительно, можно сделать всё, что угодно...
Особенно когда в копросфере, пользуясь терминологией Григория Ревзина, рулят такие харизматические личности:
