В Институте региональной прессы его бессменный директор Анна Шароградская вместе с адвокатом, руководителем Фонда свободы информации Иваном Павловым подводят итоги года.

Виктор Резунков: Иван, как вы воспринимаете то, что произошло в этом году с вашим Фондом и с вами?

Иван Павлов: Фонд свободы информации в этом году, как многие другие НКО, прежде всего правозащитные, столкнулся с чудовищным давлением со стороны проверяющих правоохранительных органов – прокуратуры, Министерства юстиции. Это давление касалось, прежде всего, нового законодательства об «иностранных агентах». В этом году стал активно пополняться так называемый реестр НКО, выполняющих функции «иностранного агента», который ведет Министерство юстиции. Напомню, что до лета 2014 года в этом списке была всего лишь одна организация, которая самостоятельно вступила в этот реестр, попросила ее зарегистрировать. Никакого отношения к правозащитной деятельности эта организация не имела. Она занималась экспортом-импортом внутри стран СНГ. Но ни одна правозащитная НКО не подавала заявления в Министерство юстиции для того, чтобы быть зарегистрированной в этом реестре «иностранных агентов». И это так не понравилось Министерству юстиции, что оно вышло с инициативой внести поправки в законодательство об НКО и получить право вносить организации самостоятельно, без их ведома, только по инициативе самого Министерства юстиции. Такое право у Министерства появилось летом 2014 года. С тех пор этот реестр «иностранных агентов» стал пополняться: прежде всего, за счет правозащитных НКО. В начале осени наша организация, Фонд свободы информации, также была включена в этот реестр. Это было накануне судебного процесса, когда мы оспаривали представление прокуратуры, вынесенное по результатам последней проверки, в соответствии с которыми нам предписывалось зарегистрироваться в этом реестре. В общем, деятельность некоммерческих организаций в этом году была практически приостановлена, поскольку они были вынуждены защищать себя в ходе проверок и судебных процессов по оспариванию результатов этих проверок. 2014 год оказался самым сложным для развития гражданского общества в России, поскольку непосредственная, целевая, текущая деятельность НКО была, по сути, приостановлена.

Виктор Резунков: Анна Аркадьевна, Институт региональной прессы 9 декабря получил предписание о выплате штрафа в 400 тысяч рублей, что является совершенно фантастической суммой для вашей организации. Что происходило с Институтом и с вами в этом году?

Анна Шароградская: В этом году происходил театр абсурда. Я до сих пор не могу понять: это давление на организацию - Институт региональной прессы - или это давление на меня как на человека, который эту организацию основал и 21 год является ее бессменным директором? Или же это – какие-то такие веяния, которые вообще касаются любого инакомыслия, причем даже не такого активного: порой у меня создается впечатление, что людей преследуют за образ невысказанных мыслей. В некоторых посланиях к нам (иногда это выглядит как предостережение, иногда это предупреждение) есть такая импликация: «вот, если вы посмеете что-то делать, то тогда вы будете сурово наказаны». То есть предполагается, что мы принципиально враждебны, по определению, и можем захотеть того, чего хотеть нельзя. Я называю это (и это не мои слова) «образом невысказанных мыслей». То есть мы уже – подозреваемые, и презумпция невиновности, которая мне так нравится как нечто, дающее надежду, по-моему, здесь даже не присутствует.

Это давление на организацию и давление на личность. Иван Павлов скромно сказал об общей картине, совершенно не выпячивая себя и свою организацию. Я хочу сказать за него, потому что бьют по больному месту. Жена Ивана, Дженифер Гаспар, была выдворена, хотя она якобы самостоятельно уехала из страны, потому что ей не дали российское гражданство, которое она хотела получить, а это предполагало, что она хотела жить в этой стране, хотела жить с мужем, с ребенком и нашла, что Россия - ее страна. Тут, казалось бы, надо было порадоваться - мы же радуемся, когда к нам едут из Крыма, с восточной Украины, а тут – из Америки. Так нет! Это – персона нон грата! Я знаю эту женщину с момента, когда она приехала в Россию, нахожу ее человеком удивительно мягким, удивительно тонким, удивительно добрым. И само ее желание оказаться здесь, было желанием нам всем здесь помочь, при этом оставаясь в тени. Она нам помогала спокойно, несуетливо, без каких-то громких заявлений. Почему они так поступили? Это – удар не только по Дженифер, которая, безусловно, - мать своего ребенка, жена своего мужа. Это, прежде всего, удар по самому Ивану Павлову.

Если вы помните, когда стали наноситься уже более серьезные удары по мне… У меня тогда тоже была очень нелегкая ситуация в семье, мой муж был очень тяжело болен, уже стало ясно, что он в самое ближайшее время уйдет из жизни. Без всякой оглядки на то, что у меня происходило, уже сразу после его смерти, между кремацией и захоронением, меня вызывали и допрашивали, и был суд. И я приходила на этот суд тогда, когда обычно люди должны оставаться наедине со своим горем. Но я не хочу никого разжалобить. Я просто хочу сказать, что бьют точечно по лидерам организаций, по руководителям, и стараются тем самым дискредитировать организации. И это порой получается.

Виктор Резунков: Иван, а чем вы объясняете такое жестокое давление властей? Ведь особенно часто используется такое размытое, с юридической точки зрения, понятие, как «политическая деятельность». 9 декабря Институт региональной прессы был как раз и обвинен в том, что он занимался такой «политической деятельностью»…

Иван Павлов: Конечно, первопричину надо видеть в тех событиях, которые происходили в конце 2011 – начале 2012 года, когда власть испугали столь массовые протесты, и в качестве «врага номер один» она выбрала гражданских активистов. А кто такие гражданские активисты? Они, так или иначе, связаны с НКО. А если эти НКО еще и независимы от государства, получают независимое финансирование, может быть, из иностранных источников, то власть именно такие организации признает виновником всех своих неудач. Вот и стали придумывать различные поводы для того, чтобы усложнить жизнь таких организаций. В качестве одного из таких поводов был изобретен закон об «иностранных агентах».

Можно вспомнить, как быстро он был принят, без всяких обсуждений: за три недели закон написали и приняли. Этот закон присваивает той или иной организации ярлык. Мы понимаем, что такое «иностранный агент». Этот термин сродни другому термину – «враг народа». Ясно, что в обществе такие люди и организации будут восприниматься именно так: как предатели родины, как враги народа. И именно с целью дискредитировать, скомпрометировать НКО и был принят этот федеральный закон.

Виктор Резунков: Анна Аркадьевна, последняя беседа Владимира Путина с российскими правозащитниками ознаменовалась выступлением полномочного представителя по правам человека в Санкт-Петербурге Александра Шишлова, в котором обсуждался вопрос об Институте региональной прессы. Президент обещал ему разобраться и с вашей организацией, и с изъятыми у вас 5 июня в аэропорту Пулково информационными носителями. Как Вы думаете, разберется?

Анна Шароградская: Я думаю, это заявление предполагает, что будет вмешательство в судебный процесс, или что-то иное. Я бы не стала приветствовать такого рода поступок со стороны президента. Президент мог бы разобраться, насколько это законно и т.д., и нарисовать для себя картину. По крайней мере, он не должен говорить, что не должно быть судебного разбирательства. А судебное разбирательство при наличии такого адвоката, как Иван Павлов, меня вполне устраивает. Мне говорят, что 9 декабря, например, мы проиграли в суде, а я отвечаю: «Мы еще до сих пор не проиграли ни одного процесса! Мы морально выигрывали во всех случаях, потому что абсурдность, бессмысленность и отсутствие во всех случаях правосудия в той мере, в которой оно должно быть в демократической стране, очевидно». Не раз уставшие журналисты и другие присутствующие смеялись настолько громко, что это было как представление в театре, пусть и абсурда. Так что мне думается, что мы все равно, в конечном счете, выиграем. На какой стадии? В каком суде? Я в это искренне верю, потому что правда, действительно, на нашей стороне, а на другой стороне было не просто недопонимание, а агрессивное желание, и чем оно было продиктовано, я даже не пытаюсь предсказать. Может быть, желанием вписаться в общую картину подавления таких неподдающихся, как мы? Однозначно, было желание либо нас уничтожить огромными финансовыми штрафами, либо психологически раздавить. Но ничего из этого не вышло. Поэтому, несмотря на то, что 9 декабря мы провели в суде более 6 часов, всё равно у меня было ощущение внутренней свободы и победы, и именно за счет совершенно безукоризненной логики адвоката Ивана Павлова, который говорил, в общем, о вещах всем известных и о нарушениях, которые имели место в суде. Так что не думайте, что мы себя чувствуем подавленными. Есть, конечно, некоторое разочарование, жаль потраченного времени, как всегда. Мне особенно неловко оттого, что нас защищают безвозмездно, и мы ничего за это не платим. Я понимаю, что организация Ивана Павлова могла бы заработать деньги для себя, но в это время все-таки занимается благотворительностью. И я все равно верю, в конечном счете, в хороший исход.

Виктор Резунков: Иван, если мы заговорили о президенте, то я хотел бы напомнить, что многие ожидали от его послания каких-то либеральных реформ. То же ожидалось и в отношении создания механизма законодательного вывода НКО из реестра «иностранных агентов». Однако получилось наоборот: были приняты поправки к законодательству, запрещающие НКО, включенной в реестр «иностранных агентов», участвовать в выборах (и в качестве наблюдателя, в том числе). Чего можно ожидать в дальнейшем?

Иван Павлов: Действительно, существуют и действуют уже принятые законы, которые ограничивают, так или иначе, деятельность организаций, включенных в реестр «иностранных агентов». Действительно, ограничения касаются предвыборных кампаний, когда организации лишаются статуса наблюдателей. Существуют также проекты федерального закона, разработанные в Министерстве юстиции, которые предусматривают процедуру выхода из реестра «иностранных агентов». На сегодняшний день такой процедуры нет. Одна организация, «Солдатские матери Санкт-Петербурга», обратившись в Министерство юстиции, попросила исключить ее реестра, поскольку она не получает иностранного финансирования, но получила отказ, с указанием на то, что на сегодня такой процедуры нет. Вот, вроде, теперь эта процедура появляется. Но я, честно говоря, считаю, что эта процедура не поможет снять с организаций эмблему «иностранный агент». Мы можем даже увидеть в реестре «иностранных агентов», который размещен в открытом доступе на сайте Министерства юстиции, что там существуют два столбца. В первом столбце должна быть указана дата выхода из реестра, а во втором должно быть указано основание выхода из реестра «иностранных агентов». Можно представить, что организация в нем останется. Мы будем видеть, когда организация была включена в реестр, на каком основании, а потом надо будет пролистать эту таблицу, чтобы найти два последних столбца, где будет указано, когда и на каком основании эта НКО была удалена из реестра. Но организация-то в реестре останется! Любой посетитель сайта увидит ее там. Так что я думаю, что эта процедура не поможет решить проблему дискредитации НКО, попавших в этот реестр.

Виктор Резунков: Иван, когда я смотрю на то, что происходит с вами, с вашей организацией, с Институтом региональной прессы и его директором Анной Аркадьевной Шароградской, у меня складывается впечатление, что здесь, в Петербурге, власти обкатывают методику подавления инакомыслящих. У вас нет такого ощущения?

Иван Павлов: Петербург превратился в полигон, на котором обкатывается новый арсенал средств, связанный с применением законодательства об «иностранных агентах». В ход пускаются не только прокурорские проверки, направленные против некоммерческих организаций, но и подключаются другие силы, которые направлены на сотрудников НКО, прежде всего, на руководящий состав. И случай задержания в аэропорту, снятия с рейса Анны Аркадьевны, изъятия ее личного имущества летом этого года является ярким тому подтверждением. Мы просто видим, что власти применяют к НКО весь имеющийся у них силовой арсенал средств, который направлен, прежде всего, на то, чтобы разрушить деятельность некоммерческих организаций.

Виктор Резунков: Анна Аркадьевна, вы проявляете чудеса оптимизма. Может быть, дадите прогноз ближайшего будущего в России, который обрадует наших слушателей?

Анна Шароградская: Вы знаете, «чудеса оптимизма» можно трактовать и иначе, потому что, имея такой жизненный опыт, я должна была бы быть более циничной. Но не верить в то, что ситуация изменится к лучшему, - это значит признать, что все годы работы были напрасными. А они не были напрасными. Я имею дело в основном с журналистами. Это американские аспиранты, профессионалы, люди, которые много знают о России, но хотят узнать еще больше. Почему-то в последнее время такое знание моих американских слушателей считается зазорным и подозрительным. А ведь было время, когдасам факт общения людей, которые хотят знать о нашей стране, с ее жителями, с культурой, взаимопроникновение каких-то тенденций по развитию общества, по контролю над обществом, критики (чего не допускали в советские времена), - все это, в основном, шло оттуда. И в этом плане, может, в чем-то и правы те, кто считает, что оттуда есть определенное влияние. Хотя теперь уже этого влияния все меньше и меньше, потому что мы уже образовались, что-то знаем и умеем. И это не только молодежь, ведь молодежь есть циничная, и таких много. Но есть молодежь, уже в какой-то мере способная и к самопожертвованию. К этому я не призываю, но альтруистическая сторона тоже очень хорошо проглядывает. И не верить в то, что произойдут позитивные изменения (вопрос: когда?) я просто не могу.Не могу позволить себе роскошь быть пессимисткой.

Виктор Резунков: Иван, ваш прогноз?

Иван Павлов: Вообще, все правозащитники – оптимисты. И я – тоже оптимист. Я тоже считаю, что всё будет хорошо. Вопрос только во времени. Сколько времени нам надо будет еще потратить на пустые проверки, на пустые судебные процессы, в которых нас пытаются признать «иностранными агентами», оштрафовать, разрушить деятельность организации? Тратить на это время, наверное, жалко. Но это все-таки благородное дело – защищать правозащитников. И мы будем это делать столько, сколько от нас потребуется. Я – юрист, и понимаю, что надо искать какой-то выход. Когда закрывается одна дверь, обычно открывается другая. Работать в рамках действия сегодняшнего закона об НКО, который содержит нормы об «иностранных агентах», становится просто невозможно, поэтому и наша организация, и ряд других организаций уже подумывают о том, как переформатировать свою деятельность в юридическом плане - так, чтобы закон об НКО не распространялся на нас. Ряд организаций уже приняли решение о том, чтобы свернуть или прекратить деятельность НКО в юрисдикции РФ и создать, возможно, ряд коммерческих организаций, чтобы работать здесь, может быть, и без получения какой-либо прибыли, или уйти, например, в юрисдикцию другой страны. Конечно, власть будет искать пути давления и на такие структуры. Целью являются не НКО, а гражданский активизм. И гражданский активизм - это сейчас самое важное, о чем нам надо думать. Люди должны работать здесь. Люди должны жить здесь, в своей стране, и пытаться изменить ее так, чтобы жить в ней было комфортно.

Виктор Резунков: Анна Аркадьевна, вы верите в гражданский активизм?

Анна Шароградская: Я верю все-таки в активизм дела. В образовательные и просветительские программы, когда люди обмениваются опытом. Я верю в свободу слова и свободу прессы - она может донести идеи, может донести чей-то опыт, которому можно будет следовать. Есть разные формы гражданского активизма. Можно сидеть здесь и не выходить на площадь, что-то писать, о чем-то думать, чему-то учить, но можно и выходить на площадь. Поэтому то, что акции на площадях стали менее массовыми, совсем не значит, что не зреет гражданское неповиновение.