Способны ли уже объявленные ограниченные санкции против российских граждан и компаний обернуться губительными последствиями для российской экономики? Американские средства информации приводят немало примеров уже очевидных негативных последствий этих решений для России. Однако, как считает собеседник Радио Свобода, в последние дни появились признаки того, что России может грозить кризис, сравнимый с финансовым крахом 1998 года.

Сейчас основное внимание прессы привлекают падение котировок на российских фондовых биржах, сокращение состояний олигархов, которые со времени введения санкций, по некоторым подсчетам, потеряли на бумаге около двадцати миллиардов долларов, отказ американских и европейских фирм от торговых контрактов с Россией. Однако экономист, сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам обращает внимание на другие данные. По его мнению, они свидетельствуют о том, что санкции могли дать начало процессам, чреватым для России глубоким финансовым кризисом.
– Главная проблема состоит в том, что происходит сейчас на финансовых рынках. Российские предприятия и банки сейчас должны западным банкам минимум 653 миллиарда долларов. Значительная их часть – это краткосрочные долги. Из них 266 миллиардов – кредитные линии, краткосрочные кредиты, выданные под залог. Обычно залогом являются акции российских предприятий, которые торгуются на лондонской бирже. Эти акции упали за последнее время очень серьезно. Например, бумаги "Новолипецкого металлургического комбината" – на 34 процента, "Вымпелкома" – на 32 процента. Это означает, что если акции подобных фирм являются залогом, то банки автоматически требуют внесения дополнительных депозитов со стороны заемщиков. То есть российские крупные предприятия должны платить так называемую маржу. Далее: те из предприятий, кто зарабатывают деньги в России, понесут дополнительные расходы в связи с падением курса рубля, ведь от них потребуются выплаты кредиторам в валюте. Что мы в результате имеем? Мы имеем картину, которая напоминает ситуацию накануне азиатского кризиса 1997 года и российского кризиса 1998 года.

– В чем эти параллели?

– Почему это напоминает кризис девяносто восьмого года? Потому что перед самым дефолтом российские банки не справились с этой самой маржой, которую они должны были заплатить своим западным кредиторам. А платить они должны были потому, что очень резко упали котировки акций российских предприятий. Тогда буквально за несколько дней до дефолта Джордж Сорос в своем письме в газету The Financial Times предупредил, что падение котировок и бремя маржи – это конец российской экономики. Что, собственно, и произошло через несколько дней после публикации его письма.

– Но ведь пока таких прямых предупреждений мы, кажется, не слышим из уст профессионалов Уолл-стрит или Лондонского сити?
– В действительности мы уже их слышим. Не от ученых или от официальных лиц, а в бизнес-прессе. Сейчас немало информации, отрывочных сведений, например, о том, что российские предприятия хотели перефинансировать в Англии восемь миллиардов долларов – и это приостановлено, приостановлен дополнительный выпуск акций российских компаний в Лондоне. Суть заключается в том, что российская экономика в большой мере питается не прямыми инвестициями в экономику страны, а теми долгами, которые предприятия берут на западных рынках. Это происходит по той простой причине, что российские финансовые рынки слишком хилые и слабые для того, чтобы обеспечить инвестиции и даже оборотный капитал российских предприятий.

– Тем не менее, что вас заставляет думать о том, что это явление – неспособность российских предприятий обслужить свои долги – принимает угрожающие масштабы?
– Арифметика. К примеру, российские банки должны западным банкам 215 миллиардов долларов. Предприятия – 438 миллиардов. В силу падения резервов Центрального банка России у них все меньше возможностей купить валюту у Центробанка и использовать ее для обслуживания своих иностранных долгов. Что такое 653 миллиарда долларов их долгов? Мы говорим о нескольких миллиардах долларов в неделю, которые должны быть перефинансированы, даже если это в среднем двухгодичные кредиты. И это под большие проценты и под больший залог. Это очень серьезно.

Как считает Михаил Бернштам, единственным спасителем российских предприятий может стать российский Центральный банк, если он сделает то, что он сделал в 2008 году, то есть предоставит потенциальным банкротам средства либо для возвращения кредита, либо для обслуживания долгов. Но это вызовет отток рублей из российской экономики и почти неизбежную рецессию. Альтернатива – возможное повторение кризиса, сходного с кризисом 1998 года.