Именем Гайдара? Куда правительство Дмитрия Медведева ведет Россию?
В дни проведения в Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) Гайдаровского форума причины падения экономического роста и пути выхода из стагнации обсуждаем с бывшим министром экономики РФ, председателем партии "Гражданская инициатива", доктором экономических наук, профессором Андреем Нечаевым.
Вел передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: В нашей студии Андрей Нечаев, глава партии “Гражданская инициатива”, доктор экономических наук, профессор, в начале 90-х годов министр экономики Российской Федерации.
Наш разговор проходит на фоне Гайдаровского форума, уже два дня экономисты и политики, действующие, причем, члены правительства обсуждают, что же происходит с экономикой России.
В том числе на этот форум пришел премьер-министр Дмитрий Медведев, интересный такой визит, я бы сказал, особенно для тех, кто там присутствовал.
Андрей Нечаев: Он и в прошлом году приходил.
Михаил Соколов: В этом году как-то активно всех загоняли в разные комнатки, когда Медведев шествовал, не давали передвигаться по этому форуму, парализовали его деятельность на некоторое время.
Речь его была, конечно, я бы сказал, правильная. Правда, Андрей? Много правильных, хороших слов, но экспертная речь.
Андрей Нечаев: Мне понравилось. Довольно редкий случай, когда мне нравится, что говорит наше правительство, но в данном случае я совершенно без всякой иронии говорю – она мне понравилась. Потому что сейчас некий эпицентр дискуссии между очень условно, абсолютно условными терминами либералами и государственниками, первые говорят, что надо создавать институты, надо создавать благоприятный предпринимательский климат, надо создавать услвоия, чтобы капитал не бежал из страны и так далее.
А вторые говорят: все это глупости, надо просто больше тратить денег. По крайней мере, в рамках этой аудитории, в рамках этого своего выступления Дмитрий Анатольевич совершенно однозначно высказался за первую позицию, за что ему, собственно, спасибо.
Михаил Соколов: То есть Дмитрий Медведев либерал, экономический либерал?
Андрей Нечаев: В рамках Гайдаровского экономического форума Дмитрий Анатольевич выступил.
Михаил Соколов: Он последователь Егора Гайдара?
Андрей Нечаев: Это, кстати, совершенно отдельная интересная тема. Потому что в рамках поиска врагов, которое привычное занятие для советского человека…
Михаил Соколов: Постсоветского?
Андрей Нечаев: Сначала для советского в первую очередь, а дальше мы эти рудименты перенесли и в постсоветское время.
Несколько лет назад наши власти активно занялись поиском врагов, которые мешают нашему устойчивому развитию и повышению уровня жизни. С внешними врагами понятно. В качестве внутренних были выбраны либералы, 90-е годы. И совершенно отвратительный тезис был, что за полтора года своего существования и даже за год правительство Гайдара так все испортило, что уже 20 лет никак уважаемый Владимир Владимирович не может все восстановить.
Михаил Соколов: Знаете, вас критикуют с разных сторон. С одной стороны критикуют, уже если об этом заговорили, а я вас за язык не тянул, вас критикуют с одной стороны представители так называемого государственничества, а с другой стороны радикальные несистемные либералы, например, Андрей Илларионов.
Андрей Нечаев: Но я все-таки доведу свою мысль до конца. В этом смысле опять-таки выступление Дмитрия Анатольевича было не в мейнстриме, за что ему тоже спасибо. Дело даже не в том, что он цитировал Гайдара с уважением…
Михаил Соколов: Странно было бы прийти на Гайдаровский форум и сказать, что этот человек враг народа, американский наймит.
Андрей Нечаев: Можно было сказать, что не враг народа, а просто ошибался, не додумал.
Михаил Соколов: "А мы-то умнее"...
Андрей Нечаев: "А мы сейчас все наконец исправим". Слава богу, он такого рода соблазнов избежал. Я не хочу сейчас, много раз мы с вами эту тему обсуждали хода реформ 1991-92 годов. Их ход настолько определялся конкретной экономической ситуацией, в которой тогда находилась страна, что на самом деле свобода выбора была очень ограничена.
Наверное, в каких-то нюансах можно было что-то сделать по-другому, но в CCCH был развал государства, абсолютный развал экономики и абсолютный развал финансов, я могу долго приводить цифры, он во многом диктовал последовательность действий.
Один пример: если вы не можете контролировать цены и у вас нет дотаций для того, чтобы держать розничные цены стабильными, вы просто вынуждены их либерализовать. Такого рода решения были неизбежны, это понимали за два года до правительства Гайдара, в "Программе 500 дней" это было написано.
Михаил Соколов: Давайте к реальности сегодняшней. Медведев вышел к публике, зачитал эту речь: экономика растет, но медленно, инфляция есть, но под контролем, есть отдельные проблемы, действительно рост все замедляется, торможение обусловлено внутренними ограничениями, институты не очень развиты. В общем, нужно что-то такое сделать.
Я так и не понял, что нужно сделать? Во-первых, он глава правительства, они должны это самое нужное делать. Что делать?
Андрей Нечаев: Что делать, он озвучил.
Михаил Соколов: Я представляю Столыпина на его месте, он бы сказал: вот есть такое-то решение, подготовлено то-то. А тут конкретики почти не было.
Андрей Нечаев: Справедливости ради надо сказать, что когда мы говорим о создании институтов, под этим подразумевается, для меня, по крайней мере, в первую очередь – это действительно независимый и профессиональный суд. Это максимальные усилия по подавлению коррупции. Это создание некоей корпоративной культуры. Это другое регулирование финансовых рынков. Это не налоговый рейтинг в виде налогового администрирования, а действительно презумпция невиновности налогоплательщика и равенство прав налогоплательщика и налоговых органов.
Ваш слушатель скажет: вот, он традиционные либеральные мантры повторяет. Да, это некие банальные истины, но они от этого не становятся менее истинами. Это надо делать. Это надо было делать вчера, это надо было делать пять лет назад, это надо было делать десять лет назад. И была, я вам напомню, под первый срок Путина была программа имени Германа Грефа, где все это было написано.
Михаил Соколов: Часть об институтах не выполнена на 85-90%.
Андрей Нечаев: Прогамма в целом выполнена на 15%. Действительно никто не мешал.
Почему я сказал “справедливости ради” – это не делается по мановению волшебной палочки. Сказать: мы перераспределяем кардинально бюджетные потоки и отдаем 23 триллиона на оборону, а другие статьи относительно или абсолютно сокращаем, такого рода решения можно принять или реализовать в течение года.
Михаил Соколов: Это и сделал Владимир Путин.
Андрей Нечаев: Создание институтов, наверное, в течение месяца, года, а может быть и пяти лет не сделаешь. Что не означает, что это не надо делать.
Михаил Соколов: В Грузии некоррумпированную полицию за сколько лет сделали, года за два, за три?
Андрей Нечаев: По слухам, да.
Михаил Соколов: Значит есть такие возможности. Даже в рамках президентского срока у господина Медведева были возможности сделать что-то, кроме изменения часовых поясов и перевода времени.
Андрей Нечаев: Я не принадлежу к партии фанатиков Дмитрия Анатольевича Медведева. Я только сказал, что мне понравилось его выступление на Гайдаровском форуме и не более того.
Совершенно согласен, я называю последнее десятилетие десятилетием преступно упущенных возможностей. Причем беда состоит в том, что тот золотой дождь нефтедолларов, который на нас все эти годы лился, он давал возможность все эти реформы и жилищно-коммунального хозяйства, и довести до конца налоговую реформу, тяжелейшая реформа здравоохранения, в которой конь не валялся пока. Были какие-то хаотические действия, вместо последовательных реформ в рамках образования.
Михаил Соколов: Про пенсионную "реформу" просто стыдно говорить.
Андрей Нечаев: Пенсионная реформа – это мина замедленного действия, которую сейчас у нас на глазах пытались обезвреживать, решая задачу, которая не имеет решения.
Задача была в рамках пенсионной реформы сформулирована так, что она не имеет решения: не повышать пенсионный возраст, не повышать налоги и при этом резко уменьшить трансферты из федерального бюджета в пенсионный фонд. Она не имеет решения. Что в итоге сделали? Скрыто повысили пенсионный возраст через ликвидацию льгот...
Михаил Соколов: Через балльную систему, чтобы человек подольше работал.
Андрей Нечаев: Чтобы иметь полноценную пенсию, должно быть 40 лет стажа и так далее. И скрыто повысили налоги под предлогом налогообложения дополнительного вредных производств, причем кардинально увеличенного,
Михаил Соколов: Я и хочу сказать, вы сами все объясняете, вывод такой, что господин Медведев говорит одно, а делает совершенно другое. Слова правильные, а действия, мягко говоря, неразумные.
Андрей Нечаев: Я бы сказал, не совсем так. Он говорит все правильно, делает очень мало. Но я в данном случае выражаю ему благодарность за правильные слова.
Не дай бог, он бы сказал, что "мы сейчас будем, мы понимаем, что экономика в тупике, что нам нужны действительно какие-то кардинальные решения, потому что в противном случае нас ждет либо несколько лет скучного прозябания с экономическим ростом вокруг нуля, а если внешние условия будут неблагоприятные, то возможно и серьезное падение и экономический кризис с риском ухудшения уровня жизни". Это констатация, ее знают все. Дальше он бы сказал: "поэтому мы принимаем решение – мы окончательно делаем ставку на госкорпорации и они будут определять и в дальнейшем лицо российской экономики. Мы прекращаем все глупые игры с развитием малого и среднего бизнеса, пусть выживают те, кто могут. Мы резко ужесточим налоговое администрирование и усилим уголовную ответственность за налоговые псведо и реальные правонарушения".
Михаил Соколов: Я понимаю ваш сарказм. Так может быть лучше, чтобы он так и сказал, чтобы слова соответствовали делам, а не так, что говорится одно, а делается совершенно другое. Поскольку и по налоговой линии будет ужесточение, и по таможенной обнаруживается, какие-то мелочи собираются обложить из личного потребления и прочее.
А все, что обещает господин Медведев, поддержать малый бизнес, еще что-то, пустые слова. Все помнят, как его поддержали, повысив социальные платежи и разорив сотни тысяч мелких предприятий. А теперь он говорит: мы поправили это решение. Во-первых, не поправили до конца. А во-вторых, кого разорили, многие возвращаться в бизнес не собираются. Лучше горькая правда, чем ложь и обман.
Андрей Нечаев: Та мрачная картина, которую я нарисовал, она близка к действительности, но все-таки не является ее стопроцентным отражением. Хочется надеяться, что и реальность не станет совпадать полностью с отражением.
Есть второй момент, на самом деле много делается на местах, много делается конкретными людьми. Сегодня, например, на форуме прозвучала такая жалоба, упрек, и действительно правда, что многие ведомства, им установлен срок ответа или выдачи документов 30 дней, говорят: мы вам не выдадим на 15-й день хотя все готово, потому что нас обвинят в коррупции. Вероятно, такого рода опасения имеют под собой основания. Нет никакого нормативного документа по этому поводу, нет распоряжения премьера или президента, они принимают для себя такое решение.
Михаил Соколов: Оценивают не по результату, а по процедуре.
Андрей Нечаев: В этом смысле то, какие хотя бы вербально идут месседжи сверху – это, безусловно, тоже важно. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы шли не вербальные месседжи, а конкретные решения, конкретные акты, конкретные распоряжения правительства в данном случае и другие нормативные документы. Абсолютно с вами солидарен.
Михаил Соколов: Андрей из Кирова, пожалуйста, ваш вопрос Андрею Нечаеву.
Слушатель: Здравствуйте. В 1949 году образовалась Федеративная республика Германия…
Михаил Соколов: Вы знаете, мы так далеко, Андрей, не пойдем. Я вам честно говорю – жалко времени.
Слушатель: Два вопроса, касающиеся России. Первый вопрос: почему процентная ставка по банковскому кредиту в среднем составляет 24-25%, в то время как ставка рефинансирования Центробанка России всего 8 с небольшим процентов? И второй вопрос: почему правительство России снижает искусственно курс рубля, мотивируя это тем, что это увеличивает способность российских экспортеров? Германия, имеющая высокий курс евро, является с 2009 года крупнейшим в мире экспортером.
Андрей Нечаев: Отличные вопросы, Андрей. Первый уж точно один из самых актуальных для нашей экономики. Если ответ очень короткий, то я могу сказать – риски. В России очень высокие риски, поэтому, повышая ставку, банки закладываются на риск невозврата кредита. Во-вторых, та ставка, которую вы назвали рефинансирования, она доступна далеко не всем банкам, она доступна крупнейшим банкам. И те в этом смысле пользуются своим в каком-то смысле монопольным положением в части доступа к деньгам, относительно дешевым денькам Центрального банка.
Михаил Соколов: А невозвраты растут?
Андрей Нечаев: Невозвраты растут. Есть еще третий момент. В последние годы Центральный банк занялся чрезвычайно, я бы назвал это кампанейщиной, активной борьбой с так называемой легализацией преступных доходов и финансированием терроризма.
Михаил Соколов: Это в духе путинского времени.
Андрей Нечаев: Знаменитый 115 федеральный закон, который ровно так и называется. От банков требуют, чтобы они проверяли арендные платежи клиентов, налоговые платежи клиентов, товарно-транспортные накладные, соответствие остатков оборота и прочее, что не имеет никакого отношения собственно к банковской деятельности. Плюс там постоянно подключали Росфинмониторинг, для этого нужны специальные программы, в том числе специальная криптозащита и так далее. Все это резко повышает, а это квалифицированные специалисты, это очень дорогостоящий софт, все это резко повышает затраты банка. Не считая того, и в этом направлении мы двигаемся все дальше и дальше, у банка только ленивый не имеет права требовать информацию.
В свое время Ассоциация российских банков вносила предложение: запрашиваете? Ну тогда оплатите хотя бы себестоимость изготовления ответа. Должен сидеть сотрудник и не один, квалифицированный, писать ответ, тратить бумагу, тратить принтер, курьер работает. Оплатите. МВД запрашивает информацию, оплатите.
Михаил Соколов: Вы же знаете, кто в доме хозяин.
Андрей Нечаев: Короче говоря, банковский бизнес, банки, кто собственно занимается банковскими услугами и те, кто занимается этими вещами, не имеющими прямого отношения к банковской деятельности, хотя может быть очень важными, кстати, часто не прописанными в законе вообще, наверное, не один к одному, а в пользу второй группы. Их как-то надо кормить, значит банк вынужден повышать свою маржу. Я не выступаю в данном случае адвокатом банковского сообщества.
Михаил Соколов: По поводу девальвации ползучей.
Андрей Нечаев: По поводу курса. Во-первых, начнем с того, что с точки зрения бюджета девальвация нужна стране как воздух и Министерству финансов. Потому что бюджет, который принят на 2014 год до 2016 года, не хочу быть Кассандрой, поверьте мне пока на слово, могу заключить пари, что не позже мая месяца мы с вами будем обсуждать пересмотр бюджета, потому что он сделан под абсолютно нереалистичные прогнозы темпов экономического роста. 3% – для этого нет никаких оснований, могу это обосновать.
Михаил Соколов: Господин Клепач считает, что это потому, что денег не дают, не вливают в экономику, потому и темпов таких нет. Вливали бы в экономику побольше в реальный сектор. Он целую речь сказал, очень жаловался вчера. Это замминистра экономики.
Андрей Нечаев: Я знаю, даже мой ученик.
Михаил Соколов: Далеко он от вас укатился.
Андрей Нечаев: Он у меня учился в 9 классе в экономико-математической школе вместе с Белоусовым.
Михаил Соколов: Значит плохо учили.
Андрей Нечаев: Он, кстати, один из наиболее талантливых, хотя это не значит, что потом у нас абсолютно совпадают взгляды. Я сейчас не об этом.
Даже не вдаваясь в глубинные причины, даже Счетная палата, которая всегда очень лояльна к правительству, констатирует, что темпы роста недостижимы, соответственно, бюджет не реализуем.
В этом смысле девальвация – очень интеллигентное очень эффективное оружие. С одной стороны защита отечественных товаропроизводителей по отношению к импорту, особенно в условиях вступления в ВТО, когда мы не можем так активно баловаться пошлинами, прямыми административными ограничениями, квотами и так далее. В этом смысле девальвация действительно очень мощная.
Михаил Соколов: Ну так что, будет 35 рублей за доллар?
Андрей Нечаев: Я думаю, что может быть близко к тому да к концу года. Потому что это действительно некоторая палочка-выручалочка. Потому что рублевые доходы растут, налоговые поступления растут. Здесь есть, правда, риски, серьезные инвестиционные риски. Потому что по многим секторам потребительского рынка мы от импорта зависим от 50 до 80%. Я не беру экзотические бананы, где 100%, но даже по привычным продовольственным и не продовольственным товарам. Поэтому естественно вполне удорожание.
Михаил Соколов: Рост цен на продовольствие в крупных городах?
Андрей Нечаев: Удорожание доллара или евро автоматически приводит к удорожанию товаров, доля импорта которых в потреблении велика. Но с точки зрения Минфина понятно, что после этого придут ведомства и будут требовать компенсации инфляционных затрат. С ними еще можно поторговаться, и когда мы это еще компенсируем, это надо уже отменять и так далее. А доходы за счет девальвации идут сразу.
В этом смысле совершенно объективно Минфин не в какой-то обвальной девальвации, но в девальвации заинтересован. Я это сказал еще 8 месяцев назад и пока мои прогнозы все в этом плане оправдываются. Тем более, Центральный банк, тут я, правда, не знаю, как они будут выходить из положения, Центральный банк недавно, и вчера на форуме устами Юдаевой еще раз, декларировал, что они будут отказываться от валютных интервенций, в результате чего курс рубля будет более волотильным или более скачущим.
Михаил Соколов: Они сдвинули валютный коридор…
Андрей Нечаев: Потому что Центральный банк хочет сосредоточиться на борьбе с инфляцией.
Михаил Соколов: Левая и правая рука в разные стороны?
Андрей Нечаев: Задачи противоречивые. Потому что девальвация проинфляционный фактор, соответственно, отсутствие интервенции, отсутствие сдерживания падения курса рубля вроде бы не решает ту задачу, которую Центральный банк перед собой ставит. Наверное, компромисс найдут.
Михаил Соколов: У нас есть умные слушатели, которые пишут на сайт: “Насколько правомерно применять к внешней ситуации в экономике России понятие “ловушки средних доходов”, ведь рост ВВП и рост зарплат в последние годы обусловлен не ростом производства, а ростом цен на энергоносители на мировых рынках. И торможение связано именно с прекращением роста мировых цен экспортных энергоносителей и неразумной финансовой политики государства”, которую он дальше сравнивает с политикой Советского Союза во второй половине 80-х годов.
Андрей Нечаев: Даже не знаю, как комментировать, могу только согласиться. Все так оно и есть. Причем, в чем есть мина замедленного действия. Конечно, мы создали некоторую подушку безопасности в виде резервного фонда и фонда национального благосостояния, который, правда, недавно был так энергично использован на инфраструктурные проекты.
Михаил Соколов: Слава богу, на Казанскую скоростную магистраль не дали.
Андрей Нечаев: На другие дали.
Михаил Соколов: Но она самая дорогая.
Андрей Нечаев: Нет, я думаю, что на БАМ побольше будет.
Михаил Соколов: По БАМу собираются хотя бы какой-то уголь возить на экспорт.
Андрей Нечаев: Лет 40, наверное проекту. Как человек, который занимался комплексной программой научно-технического прогресса, совершенно не собираюсь цитировать ничего, я просто говорю о том, что этот замысел существует давно и БАМ мы развиваем со времен Леонида Ильича.
Михаил Соколов: Там хоть какие-то расчеты есть, а по ВСМ Москва – Казань ничего нет. Это как Олимпиада.
Андрей Нечаев: Я сейчас не об этом. Еще 15 миллиардов Украине.
Михаил Соколов: 5 миллирадов – Белоруссии.
Андрей Нечаев: Белоруссии не из ФНБ. Тем не менее, какие-то резервы есть, Тем не менее, риски велики, о них вчера Силуанов говорил, ему по должности положено проявлять такую осторожность и консерватизм.
Михаил Соколов: Он подозревает, что цена на нефть будет падать в связи с рядом факторов.
Андрей Нечаев: В чем состоят здесь риски? Еще 6-7 лет назад у нас бюджет балансировался при цене нефти примерно 30 долларов за баррель или может чуть меньше. В прошлом году он балансировался при цене нефти 115 долларов за баррель. То есть за 6-7 лет аппетиты выросли в разы по раздаче денег.
Поэтому когда некоторые члены партии больших денег или больших раздач говорят, что мало даете, я просто конкретные цифры привожу, насколько выросли у нас бюджетные аппетиты и бюджетные расходы.
Михаил Соколов: Скажите, какова роль в этих бюджетных аппетитах и расходах так называемых майских указов президента Путина?
Андрей Нечаев: Это отдельная тема. Сейчас я просто закончу.
Теперь представьте себе, что действительно пессимисты окажутся не посрамлены, а нефть упадет, ладно до 80, но хотя бы до 90.
Михаил Соколов: Либо резать, либо в резервный фонд?
Андрей Нечаев: В резервный фонд, конечно же.
Михаил Соколов: А потом резать. А потом дефолт. Как нас спрашивают: а дефолт в России скоро будет?
Андрей Нечаев: С бюджетом дефолта не будет, там пока заимствования не такие большие.
Михаил Соколов: То есть можно занять, нас успокоил Игорь Иванович Шувалов.
Андрей Нечаев: Дефолт был по пирамиде ГКО. Что интересно, по поводу давайте раздавать. Самые высокие темпы экономического роста у нас были где-то с 2000 по 2007, когда нефть только в части периода была сопоставима с нынешней, а расходы бюджета были, они сильно нарастали, но многократно меньше. Сейчас у нас расходы бюджета выросли, а темпы роста упали примерно в 5-6 раз. То есть такой прямой зависимости – больше денег, выше темпы роста, увы, наша экономика не демонстрирует.
Можно даже объяснить, в силу каких причин. Причина воруют не единственная.
По поводу майских указов. Я к ним отношусь, пытаюсь деликатную форму выбрать, скажем так, несколько скептически. Цели, которые там ставятся, безусловно, благие.
Михаил Соколов: То есть людям поднять зарплаты?
Андрей Нечаев: Там разное. Я примерно догадываюсь, кто их писал, это же не Владимир Владимирович автор.
Михаил Соколов: А кто их писал?
Андрей Нечаев: Мы же знаем ближайший круг экономических советников.
Михаил Соколов: Неужели Сергей Глазьев?
Андрей Нечаев: Неважно, важно, что их не писал сам Владимир Владимирович.
25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест к 2020 году. Отличная идея, абсолютно правильная идея. Но при том, что у нас демографическая ситуация развивается в ином направлении, что у нас в принципе сжимаются трудовые ресурсы. У нас система профессионального образования, подготовки квалифицированных рабочих и инженеров в значительной степени развалилась. Поэтому если гипотетически себе представить даже, что мы эти 25 миллионов можем создать рабочих мест, на них некому будет работать. Мы будем так же, как сейчас с летным составом в авиации, летчиков не хватает.
Михаил Соколов: Разрешили работать иностранцам.
Андрей Нечаев: Чудно, да. Только я очень сомневаюсь, что пилоты “Люфтганзы” и “Бритиш аэрлейн” к нам хлынут потоком. Это значит, что мы получим пилотов в лучшем случае из “КиргизАвиа”, “ТаджикАвиа”, на худой конец какой-нибудь “ПреднестровьеАвиа”. Дальше, я не хочу их обидеть, упаси боже, но в общем безопасность полетов будет не 100% гарантирована.
Михаил Соколов: Я не уверен. Я думаю, что подготовка примерно одинаковая.
Меня с этими указами беспокоит другое, то, о чем говорил Андрей Макаров, председатель комитета по бюджету Государственной думы, собственно это то, что происходит с региональными бюджетами. И другие специалисты, которые трезво смотрят на происходящее, говорят, что там просто катастрофа. Все бюджеты, которые приняты – это бюджеты дефицитные, кроме, вы будете смеяться, Калмыкии.
Андрей Нечаев: И Югра.
Михаил Соколов: Югра – тоже дефицит есть. Величина этих бюджетов такая, они все лезут в банки, где вы раньше работали, занимают все дороже и дороже. На самом деле дефолт там скорее будет к маю-июню. Некоторые обслуживать свой долг не могут.
Андрей Нечаев: Это чистая правда. Я об этом, у меня даже была такая статейка, что майские указы президента разрушают финансовую систему страны. Беда состоит в том, что подавляющая часть расходных обязательств в рамках этих обязательств переложена на региональные бюджеты. При этом адекватных обязательств финансовых ресурсов центр им не дал.
Михаил Соколов: Более того, поскольку поменялось законодательство и теперь стали консолидировать крупные корпорации прибыль там, где у них находится головной офис, то есть в Москве и в Питере, соответственно многие регионы доходы просто потеряли. То есть у них просто увели эти деньги, которые год назад или два года назад у них были. Таких примеров очень много.
Андрей Нечаев: Много лет этому явлению. 13% московского бюджета в 90-е годы – это были платежи “Газпрома”. Сейчас его, как и ВТБ, подарили Питеру.
Я разговаривал с некоторыми губернаторами, просто смотрел цифры, примерно соотношение такое: если, грубо говоря, на два рубля выросли договорные обязательства региона, только рубль Минфин им компенсировал. В результате региональный бюджет превращается в кассу по раздаче зарплат. Они режут дорожное строительство, они режут инвестиционные программы, они режут и без того декоративные в большинстве регионов какие-то инновационные программы, они режут поддержку малого и среднего бизнеса. Они практически превращаются в кассы по раздаче зарплат бюджетникам.
То есть о каком-то региональном прорыве, региональном развитии, конкурентоспособности регионов, если эта практика продолжится, можно забыть. И действительно у нас государственный долг довольно быстро нарастает в последние годы, но опережающими темпами растет муниципальный и региональный долг – это чистая правда.
Михаил Соколов: Если бы они просто резали, они же закрывают школы, больницы, после чего формально повышают зарплаты тем, кто остался работать. Инфраструктура, например, социальная, здравоохранение и образование в регионах разрушается, особенно на уровне районов, села и так далее. Это уже, извините, медицинский факт, это доказано. Это майский указ. Хотели доходы повысить, сделать людям лучше, на самом деле одних выгнали с работы, а другим на сто рублей прибавили зарплату. В этом вся российская путинская, извините, медведевская экономическая система.
Этот замечательный человек, которого вы похвалили за правильную речь, Дмитрий Анатольевич Медведев сказал: как ни трудно, надо исполнить эти указы. Он что, не понимает, что происходит? Вы извините, это логика сталинских наркомов: любой ценой, все разорим, но доложим, что домну пустили в срок или подняли зарплату на 500 рублей.
Андрей Нечаев: Я думаю, что это уже последние такого рода демарши. Я думаю, что уже власть понимает, что значительная часть указов нереализуема. Понятно, что по политическим соображениям их нельзя отменить. Я думаю, что они будут пролонгированы во времени гласно или не гласно. Так же, как сейчас происходит с программой перевооружения армии, о чем Кудрин в свое время говорил. Ее начинают растягивать во времени, потому что бюджет не может все это реализовать так, как это было изначально задумано.
Но в принципе есть разные указы. Некоторые просто, вина их авторов, что они просто неадекватны, типа 25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест. Если дальше не играть словами, не называть высококвалифицированными рабочими местами не то, что называется во всем мире, а что-то другое. Или ипотека должна была быть не дороже 8%.
Михаил Соколов: Чудеса, конечно, бывают, но редко.
Андрей Нечаев: Слушатель подтвердил, что цена денег от банков самых дешевых от Центробанка 8%, депозиты населения 9-10%, как может быть кредит 8%? Банк же не благотворительная организация, а организация все менее и менее рентабельная, о чем я уже говорил, обосновывая высокие ставки по кредитам.
Но некоторые указы абсолютно правильные, их надо было бы выполнить. Надо как можно скорее вернуться к тому, что было, кстати, законом. Я напомню, что в Бюджетном кодексе еще несколько лет назад было записано черным по белому, что в рамках консолидированного бюджета, то есть бюджет федерального центра, регионов и муниципальных образований, соотношение между центром и оставшейся частью должно было быть 50 на 50 процентов. Потом от этого ушли.
Михаил Соколов: И никто возвращаться не собирается.
Андрей Нечаев: Сейчас это соотношение 36-37% не в пользу регионалов. Надо к прежнему вернуться.
Михаил Соколов: Для этого должна быть политическая сила, которая этого бы потребовала. Нет такой политической силы, которая потребовала бы так, чтобы власть не могла ей отказать.
Андрей Нечаев: Такой политической силой должен стать президент, если он хочет, чтобы его указы были выполнены.
Михаил Соколов: Это монархический подход.
Андрей Нечаев: Вы же разрешаете президенту издавать указы не по поводу наградить медалью “За спасение утопающего”, он же не английская королева, он фактически вершина исполнительной власти.
Михаил Соколов: Если бы десятки губернаторов выступили за то, чтобы изменить налоговую систему, наверное, как-то президент к ним прислушался. Но поскольку большая часть этих губернаторов толком не избрана, а фактически назначена, конечно, они будут лояльны единственному человеку в стране, а население будет страдать.
Олег из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Есть мнение такое, что Рейган договорился с арабами, они цены на нефть опустили и Советский Союз рухнул. Но тогда, я помню, все заводы, все колхозы, все работало. А если сейчас резко цены опустят, когда вообще ничего не работает, чего нам ждать тогда?
Михаил Соколов: Чего ждать?
Андрей Нечаев: Только, по-моему, это был уже Буш-старший. Это действительно так. Мы сами тогда облегчили возможность такого рода договоренностям своим вторжением в Афганистан. Они просто объяснили саудитам, что вы следующие на линии лежите. Действительно, если мне память не изменяет, в мае 1986 года король Саудовской Аравии объявил, что перестает сдерживать добычу нефти.
Михаил Соколов: Сейчас никто не будет договариваться, просто есть объективные некоторые факторы. Иранская нефть придет на рынок, еще ливийская вернется, скажем так.
Андрей Нечаев: Вопрос в том, если это произойдет всерьез и надолго, нас ждут серьезные экономические потрясения, нас ждет серьезный бюджетный кризис, нам придется заниматься так называемым секвестром бюджета. Может быть тогда власть действительно созреет до институциональных реформ и другой финансово-экономической политики. Если это произойдет так, как это произошло в конце 2008 – начале 2009 года на несколько месяцев, когда нефть падала до 37 долларов за баррель, – достали заначку.
Михаил Соколов: Дали денег олигархам, они удержали рабочие места.
Андрей Нечаев: И не только. Пережили на подушке безопасности. Поэтому это вопрос, каким будет падение цен на нефть.
Михаил Соколов: Петр из Москвы, задавайте вопрос.
Слушатель: Здравствуйте. Я считаю, что был выход был во времена Егора Тимуровича. Прежде всего это не правительство Гайдара, а правительство Сакса. Это не Беловежье, это не госпереворот…
Михаил Соколов: Давайте мы эти темы отложим для специального разговора. Если мы сейчас погрузимся в 1991 год, там мы и погибнем.
Андрей Нечаев: Я только хочу сделать маленькую ремарку. Если бы это было не правительство Егора Тимуровича Гайдара, наверное, такой же вариант тоже был возможен.
Михаил Соколов: Григорий Алексеевич Явлинский.
Андрей Нечаев: Григорий Алексеевич сказал: "Нет-нет, спасибо, я всем этим дерьмом заниматься не буду".
Михаил Соколов: Так и сказал?
Андрей Нечаев: Примерно. Пусть кто-нибудь разгребет, а я потом в белых перчатках приду делать рыночные реформы.
Когда это было правительство Егора Тимуровича Гайдара, то трудно предъявлять ему претензии, почему это были вы, а не кто-нибудь другой.
Михаил Соколов: Тоже с сайта вопрос, Вадим из Калининграда: “Если премьер-министр Дмитрий Медведев официально признал торможение производства и инвестиций,недостаточное развитие институтов, если первый зампред ЦБ, Ксения Юдаева о стагфляции, как о состоявшемся акте, если первый вице-премьер Шувалов согласился с диагнозом “ловушки средних доходов”, почему ответственные за доведение до такого состояния экономики еще не отправлены в отставку?”.
Андрей Нечаев: Я предлагаю вам адресовать этот вопрос тем, кто может их отправить в отставку.
Михаил Соколов: Вы бы их отправили в отставку?
Андрей Нечаев: Я таких полномочий не имею. Вы знаете, если без ерниченья, на самом деле у нас сейчас в экономическом блоке правительства достаточно квалифицированные люди, я их всех достаточно хорошо лично знаю. Все равно так или иначе какие-то решения принимает первое лицо.
Михаил Соколов: Первое лицо – это Владимир Владимирович Путин.
Андрей Нечаев: Глобально вектор экономической политики так или иначе задает Владимир Владимирович Путин. В определенной степени Дмитрий Медведев тоже, потому что на самом деле правительство выпускает огромное количество документов, которые вроде бы иногда касаются частной сферы, но они настолько критически важные.
Если бы сегодня премьер-министром был Егор Тимурович Гайдар, то тот же Алексей Улюкаев, то тот же Антон Германович Селуанов проводили бы совсем другую политику. И поверьте мне, их профессионализма и их квалификации более чем достаточно для того, чтобы эту, совсем другую, гораздо более эффективную, на мой взгляд, политику успешно проводить. Поэтому менять пока надо не девочек, а просто профиль заведения.
Михаил Соколов: Вот еще умные слушатели, читатели, это уже из Фейсбука, говорят, что "правительство Медведева никуда никого не ведет, сели на все на денежные потоки, сидят на них а после них хоть потоп". Интересуются, есть ли у них какая-то стратегия? Вы хоть какую-то стратегию видите? Не слова, а некая последовательность шагов или действительно это освоение денежных потоков?
Андрей Нечаев: Пока надо сказать, что наши действия в экономической политике больше напоминают броуновское движение, чем движение заряженных электрических частиц, двигающихся в одном направлении, что называется электрическим током. Была разработана программа…
Михаил Соколов: Это 2020? Уже как-то смешно.
Андрей Нечаев: Очень хорошая программа, кстати, так же, как программа Грефа. Они похожи друг на друга. Кстати, хорошо иллюстрируют, как мы потеряли впустую 10 лет. Потому что та программа, которая была разработана правительственными экспертами с привлечением независимых экспертов, она во многом перекликается с программой 2001 года. Почему я и называю это потерянным десятилетием. Но сейчас ее опять положили на полку, тут вроде кризис грянул, формально не до хорошего было. Ее положили на полку и ничего не происходит.
Михаил Соколов: Юрий Сергеевич из Смоленской области, пожалуйста.
Слушатель: Я сейчас не пьющий и меня алкогольные напитки интересуют чисто с экономической точки зрения ценообразования. Скажите, какую долю сейчас в бюджете занимают доходы от налога на продажу водки? В отношении подхода государства к ценообразованию: 1 июня, как вы знаете, тихим сапом затерли повышение цен, ничего не случилось. Это произошло из-за того, что на 29,7% уменьшился сбыт водки. Казалось, что 70 рублей – это цена почти не подъемная для рядовых пьющих российских, они перешли на другие суррогаты.
Михаил Соколов: Давайте о водке.
Андрей Нечаев: Я боюсь вам сейчас соврать, я помню по советской статистике, что реализация алкоголя была 25% всех продовольственных товаров, они проходили по одной статистической группе. Сколько это сейчас в бюджете, боюсь точную цифру называть, но это несколько процентов.
Михаил Соколов: Это не нефть и газ. То есть с такими ценами на нефть можно бороться с пьянством?
Андрей Нечаев: При этом акцизы на алкоголь все время повышаются. Акцизы на табак, акцизы на алкоголь все время повышаются. Это хорошо при условии, что вы реально контролируете производство и продажу алкоголя. Если вы тем самым стимулируете производство и продажу паленой водки, дальше можете что угодно повышать, эффекта не будет никакого.
Михаил Соколов: Что и сказал слушатель. Еще одна новость сегодняшняя: господин Козак сказал, что бюджетные и не бюджетные расходы на проведение Олимпиады 214 миллиардов рублей, 99 бюджетные, остальная часть небюджетная, хотя понятно, что это кредиты опять же государственные, невозвратные. Олимпиада дорого обошлась российскому человеку, на ваш взгляд?
Андрей Нечаев: Известен простой факт, что российская Олимпиада самая дорогая из зимних, и по-моему, занимает второе место после пекинской вообще среди всех олимпиад.
Михаил Соколов: "Нецелевого использования средств не обнаружено!", – говорит Козак. Вы в это верите?
Андрей Нечаев: Недавно выступил, я сейчас запамятовал фамилию, член МОК.
Михаил Соколов: Который сказал, что треть украдена?
Андрей Нечаев: Он сказал, что по его оценкам 13 миллиардов евро. Я в данном случае цитирую, не расставляя никаких собственных оценок. Я один раз был в Сочи во время Форума 2015 года, полтора назад. У меня не было ощущения, что там делается все по-хозяйски. Говорить, сколько там украдено, 5, 10, 20, 48%, я бы не взялся.
Михаил Соколов: Потом посчитают.
Александр спрашивает у вас о планах партии “Гражданская инициатива” по выборам в Мосгордуму, будете ли вы сотрудничать с РПР-ПАРНАС?
Андрей Нечаев: Мы обязательно будем участвовать в выборах в Московскую городскую думу. Мы, кстати, обратились с призывом к гражданским активистам Москвы, что мы готовы предоставить им место в наших, сейчас списков, судя по всему не будет.
Михаил Соколов: Будут округа, конечно.
Андрей Нечаев: Будут только одномандатные округа, партия власти решила, что это им выгоднее. Мы очень заинтересованы в сотрудничестве с гражданскими активистами в данном случае Москвы и готовы их выдвигать от нашей партии. Мы одновременно обратились с призывом к другим условно демократическим партиям, что надо договариваться о распределении округов, то есть о консолидации усилий.
Такая попытка была, кстати, весьма успешная весной. Тогда участвовали в переговорах “Гражданская инициатива” наша, ПАРНАС, “Яблоко”, ”Гражданская платформа”, миловская партия. Мы начали договариваться, дальше вмешались выборы мэра, к сожалению, все эти консультации развалились. Мы сейчас призываем коллег вернуться к этим консультациям, попытаться все-таки договориться о разумном распределении округов, чтобы не конкурировать между собой. В том числе наш месседж адресован и ПАРНАСу. Но насколько я понимаю, ПАРНАС сначала должен решить свои внутренние проблемы, потому что он, насколько я могу судить, находится почти в стадии раскола.
Михаил Соколов: Это "так пишут, а как на самом деле, мы еще не знаем.
Андрей Нечаев: Мы это узнаем буквально через неделю. В любом случае мы будем активно участвовать в выборах. Я более-менее знаю лично всех лидеров демократических партий, я надеюсь, что о чем-то нам удастся договориться. Если не удастся, поверьте мне, я был в этом своем предложении абсолютно искренен.
Михаил Соколов: Последний, пожалуй, вопрос, спрашивают, почему вы уклоняетесь от открытой дискуссии с Андреем Илларионовым о корнях нынешней системы, о событиях 90-х годов. Он активно изучает деятельность и вашего правительства, и Егора Гайдара, у него другая позиция. Почему нет прямой дискуссии?
Андрей Нечаев: Во-первых, никто мне такой дискуссии не предлагал.
Михаил Соколов: Я предлагаю. Готовы вы сесть за наш стол с Андреем Илларионовым?
Андрей Нечаев: Я пытался с ним на каком-то этапе вести дискуссию – это было в соцсетях. Столкнулся просто с откровенным передергиванием фактов. ( Он, кстати, тоже когда-то бегал ко мне консультироваться, когда работал в нашем институте Гайдара.) С ужасающим непрофессионализмом. Для меня он человек нерукопожатный. И я не считаю, что в такого рода дискуссиях может быть установлена какая-то истина, потому что для меня это наперсточник просто.
Михаил Соколов: Жалко, что вы так грубо отзываетесь о коллегах.
Андрей Нечаев: Он не мой коллега.
В дни проведения в Российской академии народного хозяйства и госслужбы (РАНХиГС) Гайдаровского форума причины падения экономического роста и пути выхода из стагнации обсуждаем с бывшим министром экономики РФ, председателем партии "Гражданская инициатива", доктором экономических наук, профессором Андреем Нечаевым.
Вел передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: В нашей студии Андрей Нечаев, глава партии “Гражданская инициатива”, доктор экономических наук, профессор, в начале 90-х годов министр экономики Российской Федерации.
Наш разговор проходит на фоне Гайдаровского форума, уже два дня экономисты и политики, действующие, причем, члены правительства обсуждают, что же происходит с экономикой России.
В том числе на этот форум пришел премьер-министр Дмитрий Медведев, интересный такой визит, я бы сказал, особенно для тех, кто там присутствовал.
Андрей Нечаев: Он и в прошлом году приходил.
Михаил Соколов: В этом году как-то активно всех загоняли в разные комнатки, когда Медведев шествовал, не давали передвигаться по этому форуму, парализовали его деятельность на некоторое время.
Речь его была, конечно, я бы сказал, правильная. Правда, Андрей? Много правильных, хороших слов, но экспертная речь.
Андрей Нечаев: Мне понравилось. Довольно редкий случай, когда мне нравится, что говорит наше правительство, но в данном случае я совершенно без всякой иронии говорю – она мне понравилась. Потому что сейчас некий эпицентр дискуссии между очень условно, абсолютно условными терминами либералами и государственниками, первые говорят, что надо создавать институты, надо создавать благоприятный предпринимательский климат, надо создавать услвоия, чтобы капитал не бежал из страны и так далее.
А вторые говорят: все это глупости, надо просто больше тратить денег. По крайней мере, в рамках этой аудитории, в рамках этого своего выступления Дмитрий Анатольевич совершенно однозначно высказался за первую позицию, за что ему, собственно, спасибо.
Михаил Соколов: То есть Дмитрий Медведев либерал, экономический либерал?
Андрей Нечаев: В рамках Гайдаровского экономического форума Дмитрий Анатольевич выступил.
Михаил Соколов: Он последователь Егора Гайдара?
Андрей Нечаев: Это, кстати, совершенно отдельная интересная тема. Потому что в рамках поиска врагов, которое привычное занятие для советского человека…
Михаил Соколов: Постсоветского?
Андрей Нечаев: Сначала для советского в первую очередь, а дальше мы эти рудименты перенесли и в постсоветское время.
Несколько лет назад наши власти активно занялись поиском врагов, которые мешают нашему устойчивому развитию и повышению уровня жизни. С внешними врагами понятно. В качестве внутренних были выбраны либералы, 90-е годы. И совершенно отвратительный тезис был, что за полтора года своего существования и даже за год правительство Гайдара так все испортило, что уже 20 лет никак уважаемый Владимир Владимирович не может все восстановить.
Михаил Соколов: Знаете, вас критикуют с разных сторон. С одной стороны критикуют, уже если об этом заговорили, а я вас за язык не тянул, вас критикуют с одной стороны представители так называемого государственничества, а с другой стороны радикальные несистемные либералы, например, Андрей Илларионов.
Андрей Нечаев: Но я все-таки доведу свою мысль до конца. В этом смысле опять-таки выступление Дмитрия Анатольевича было не в мейнстриме, за что ему тоже спасибо. Дело даже не в том, что он цитировал Гайдара с уважением…
Михаил Соколов: Странно было бы прийти на Гайдаровский форум и сказать, что этот человек враг народа, американский наймит.
Андрей Нечаев: Можно было сказать, что не враг народа, а просто ошибался, не додумал.
Михаил Соколов: "А мы-то умнее"...
Андрей Нечаев: "А мы сейчас все наконец исправим". Слава богу, он такого рода соблазнов избежал. Я не хочу сейчас, много раз мы с вами эту тему обсуждали хода реформ 1991-92 годов. Их ход настолько определялся конкретной экономической ситуацией, в которой тогда находилась страна, что на самом деле свобода выбора была очень ограничена.
Наверное, в каких-то нюансах можно было что-то сделать по-другому, но в CCCH был развал государства, абсолютный развал экономики и абсолютный развал финансов, я могу долго приводить цифры, он во многом диктовал последовательность действий.
Один пример: если вы не можете контролировать цены и у вас нет дотаций для того, чтобы держать розничные цены стабильными, вы просто вынуждены их либерализовать. Такого рода решения были неизбежны, это понимали за два года до правительства Гайдара, в "Программе 500 дней" это было написано.
Михаил Соколов: Давайте к реальности сегодняшней. Медведев вышел к публике, зачитал эту речь: экономика растет, но медленно, инфляция есть, но под контролем, есть отдельные проблемы, действительно рост все замедляется, торможение обусловлено внутренними ограничениями, институты не очень развиты. В общем, нужно что-то такое сделать.
Я так и не понял, что нужно сделать? Во-первых, он глава правительства, они должны это самое нужное делать. Что делать?
Андрей Нечаев: Что делать, он озвучил.
Михаил Соколов: Я представляю Столыпина на его месте, он бы сказал: вот есть такое-то решение, подготовлено то-то. А тут конкретики почти не было.
Андрей Нечаев: Справедливости ради надо сказать, что когда мы говорим о создании институтов, под этим подразумевается, для меня, по крайней мере, в первую очередь – это действительно независимый и профессиональный суд. Это максимальные усилия по подавлению коррупции. Это создание некоей корпоративной культуры. Это другое регулирование финансовых рынков. Это не налоговый рейтинг в виде налогового администрирования, а действительно презумпция невиновности налогоплательщика и равенство прав налогоплательщика и налоговых органов.
Ваш слушатель скажет: вот, он традиционные либеральные мантры повторяет. Да, это некие банальные истины, но они от этого не становятся менее истинами. Это надо делать. Это надо было делать вчера, это надо было делать пять лет назад, это надо было делать десять лет назад. И была, я вам напомню, под первый срок Путина была программа имени Германа Грефа, где все это было написано.
Михаил Соколов: Часть об институтах не выполнена на 85-90%.
Андрей Нечаев: Прогамма в целом выполнена на 15%. Действительно никто не мешал.
Почему я сказал “справедливости ради” – это не делается по мановению волшебной палочки. Сказать: мы перераспределяем кардинально бюджетные потоки и отдаем 23 триллиона на оборону, а другие статьи относительно или абсолютно сокращаем, такого рода решения можно принять или реализовать в течение года.
Михаил Соколов: Это и сделал Владимир Путин.
Андрей Нечаев: Создание институтов, наверное, в течение месяца, года, а может быть и пяти лет не сделаешь. Что не означает, что это не надо делать.
Михаил Соколов: В Грузии некоррумпированную полицию за сколько лет сделали, года за два, за три?
Андрей Нечаев: По слухам, да.
Михаил Соколов: Значит есть такие возможности. Даже в рамках президентского срока у господина Медведева были возможности сделать что-то, кроме изменения часовых поясов и перевода времени.
Андрей Нечаев: Я не принадлежу к партии фанатиков Дмитрия Анатольевича Медведева. Я только сказал, что мне понравилось его выступление на Гайдаровском форуме и не более того.
Совершенно согласен, я называю последнее десятилетие десятилетием преступно упущенных возможностей. Причем беда состоит в том, что тот золотой дождь нефтедолларов, который на нас все эти годы лился, он давал возможность все эти реформы и жилищно-коммунального хозяйства, и довести до конца налоговую реформу, тяжелейшая реформа здравоохранения, в которой конь не валялся пока. Были какие-то хаотические действия, вместо последовательных реформ в рамках образования.
Михаил Соколов: Про пенсионную "реформу" просто стыдно говорить.
Андрей Нечаев: Пенсионная реформа – это мина замедленного действия, которую сейчас у нас на глазах пытались обезвреживать, решая задачу, которая не имеет решения.
Задача была в рамках пенсионной реформы сформулирована так, что она не имеет решения: не повышать пенсионный возраст, не повышать налоги и при этом резко уменьшить трансферты из федерального бюджета в пенсионный фонд. Она не имеет решения. Что в итоге сделали? Скрыто повысили пенсионный возраст через ликвидацию льгот...
Михаил Соколов: Через балльную систему, чтобы человек подольше работал.
Андрей Нечаев: Чтобы иметь полноценную пенсию, должно быть 40 лет стажа и так далее. И скрыто повысили налоги под предлогом налогообложения дополнительного вредных производств, причем кардинально увеличенного,
Михаил Соколов: Я и хочу сказать, вы сами все объясняете, вывод такой, что господин Медведев говорит одно, а делает совершенно другое. Слова правильные, а действия, мягко говоря, неразумные.
Андрей Нечаев: Я бы сказал, не совсем так. Он говорит все правильно, делает очень мало. Но я в данном случае выражаю ему благодарность за правильные слова.
Не дай бог, он бы сказал, что "мы сейчас будем, мы понимаем, что экономика в тупике, что нам нужны действительно какие-то кардинальные решения, потому что в противном случае нас ждет либо несколько лет скучного прозябания с экономическим ростом вокруг нуля, а если внешние условия будут неблагоприятные, то возможно и серьезное падение и экономический кризис с риском ухудшения уровня жизни". Это констатация, ее знают все. Дальше он бы сказал: "поэтому мы принимаем решение – мы окончательно делаем ставку на госкорпорации и они будут определять и в дальнейшем лицо российской экономики. Мы прекращаем все глупые игры с развитием малого и среднего бизнеса, пусть выживают те, кто могут. Мы резко ужесточим налоговое администрирование и усилим уголовную ответственность за налоговые псведо и реальные правонарушения".
Михаил Соколов: Я понимаю ваш сарказм. Так может быть лучше, чтобы он так и сказал, чтобы слова соответствовали делам, а не так, что говорится одно, а делается совершенно другое. Поскольку и по налоговой линии будет ужесточение, и по таможенной обнаруживается, какие-то мелочи собираются обложить из личного потребления и прочее.
А все, что обещает господин Медведев, поддержать малый бизнес, еще что-то, пустые слова. Все помнят, как его поддержали, повысив социальные платежи и разорив сотни тысяч мелких предприятий. А теперь он говорит: мы поправили это решение. Во-первых, не поправили до конца. А во-вторых, кого разорили, многие возвращаться в бизнес не собираются. Лучше горькая правда, чем ложь и обман.
Андрей Нечаев: Та мрачная картина, которую я нарисовал, она близка к действительности, но все-таки не является ее стопроцентным отражением. Хочется надеяться, что и реальность не станет совпадать полностью с отражением.
Есть второй момент, на самом деле много делается на местах, много делается конкретными людьми. Сегодня, например, на форуме прозвучала такая жалоба, упрек, и действительно правда, что многие ведомства, им установлен срок ответа или выдачи документов 30 дней, говорят: мы вам не выдадим на 15-й день хотя все готово, потому что нас обвинят в коррупции. Вероятно, такого рода опасения имеют под собой основания. Нет никакого нормативного документа по этому поводу, нет распоряжения премьера или президента, они принимают для себя такое решение.
Михаил Соколов: Оценивают не по результату, а по процедуре.
Андрей Нечаев: В этом смысле то, какие хотя бы вербально идут месседжи сверху – это, безусловно, тоже важно. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы шли не вербальные месседжи, а конкретные решения, конкретные акты, конкретные распоряжения правительства в данном случае и другие нормативные документы. Абсолютно с вами солидарен.
Михаил Соколов: Андрей из Кирова, пожалуйста, ваш вопрос Андрею Нечаеву.
Слушатель: Здравствуйте. В 1949 году образовалась Федеративная республика Германия…
Михаил Соколов: Вы знаете, мы так далеко, Андрей, не пойдем. Я вам честно говорю – жалко времени.
Слушатель: Два вопроса, касающиеся России. Первый вопрос: почему процентная ставка по банковскому кредиту в среднем составляет 24-25%, в то время как ставка рефинансирования Центробанка России всего 8 с небольшим процентов? И второй вопрос: почему правительство России снижает искусственно курс рубля, мотивируя это тем, что это увеличивает способность российских экспортеров? Германия, имеющая высокий курс евро, является с 2009 года крупнейшим в мире экспортером.
Андрей Нечаев: Отличные вопросы, Андрей. Первый уж точно один из самых актуальных для нашей экономики. Если ответ очень короткий, то я могу сказать – риски. В России очень высокие риски, поэтому, повышая ставку, банки закладываются на риск невозврата кредита. Во-вторых, та ставка, которую вы назвали рефинансирования, она доступна далеко не всем банкам, она доступна крупнейшим банкам. И те в этом смысле пользуются своим в каком-то смысле монопольным положением в части доступа к деньгам, относительно дешевым денькам Центрального банка.
Михаил Соколов: А невозвраты растут?
Андрей Нечаев: Невозвраты растут. Есть еще третий момент. В последние годы Центральный банк занялся чрезвычайно, я бы назвал это кампанейщиной, активной борьбой с так называемой легализацией преступных доходов и финансированием терроризма.
Михаил Соколов: Это в духе путинского времени.
Андрей Нечаев: Знаменитый 115 федеральный закон, который ровно так и называется. От банков требуют, чтобы они проверяли арендные платежи клиентов, налоговые платежи клиентов, товарно-транспортные накладные, соответствие остатков оборота и прочее, что не имеет никакого отношения собственно к банковской деятельности. Плюс там постоянно подключали Росфинмониторинг, для этого нужны специальные программы, в том числе специальная криптозащита и так далее. Все это резко повышает, а это квалифицированные специалисты, это очень дорогостоящий софт, все это резко повышает затраты банка. Не считая того, и в этом направлении мы двигаемся все дальше и дальше, у банка только ленивый не имеет права требовать информацию.
В свое время Ассоциация российских банков вносила предложение: запрашиваете? Ну тогда оплатите хотя бы себестоимость изготовления ответа. Должен сидеть сотрудник и не один, квалифицированный, писать ответ, тратить бумагу, тратить принтер, курьер работает. Оплатите. МВД запрашивает информацию, оплатите.
Михаил Соколов: Вы же знаете, кто в доме хозяин.
Андрей Нечаев: Короче говоря, банковский бизнес, банки, кто собственно занимается банковскими услугами и те, кто занимается этими вещами, не имеющими прямого отношения к банковской деятельности, хотя может быть очень важными, кстати, часто не прописанными в законе вообще, наверное, не один к одному, а в пользу второй группы. Их как-то надо кормить, значит банк вынужден повышать свою маржу. Я не выступаю в данном случае адвокатом банковского сообщества.
Михаил Соколов: По поводу девальвации ползучей.
Андрей Нечаев: По поводу курса. Во-первых, начнем с того, что с точки зрения бюджета девальвация нужна стране как воздух и Министерству финансов. Потому что бюджет, который принят на 2014 год до 2016 года, не хочу быть Кассандрой, поверьте мне пока на слово, могу заключить пари, что не позже мая месяца мы с вами будем обсуждать пересмотр бюджета, потому что он сделан под абсолютно нереалистичные прогнозы темпов экономического роста. 3% – для этого нет никаких оснований, могу это обосновать.
Михаил Соколов: Господин Клепач считает, что это потому, что денег не дают, не вливают в экономику, потому и темпов таких нет. Вливали бы в экономику побольше в реальный сектор. Он целую речь сказал, очень жаловался вчера. Это замминистра экономики.
Андрей Нечаев: Я знаю, даже мой ученик.
Михаил Соколов: Далеко он от вас укатился.
Андрей Нечаев: Он у меня учился в 9 классе в экономико-математической школе вместе с Белоусовым.
Михаил Соколов: Значит плохо учили.
Андрей Нечаев: Он, кстати, один из наиболее талантливых, хотя это не значит, что потом у нас абсолютно совпадают взгляды. Я сейчас не об этом.
Даже не вдаваясь в глубинные причины, даже Счетная палата, которая всегда очень лояльна к правительству, констатирует, что темпы роста недостижимы, соответственно, бюджет не реализуем.
В этом смысле девальвация – очень интеллигентное очень эффективное оружие. С одной стороны защита отечественных товаропроизводителей по отношению к импорту, особенно в условиях вступления в ВТО, когда мы не можем так активно баловаться пошлинами, прямыми административными ограничениями, квотами и так далее. В этом смысле девальвация действительно очень мощная.
Михаил Соколов: Ну так что, будет 35 рублей за доллар?
Андрей Нечаев: Я думаю, что может быть близко к тому да к концу года. Потому что это действительно некоторая палочка-выручалочка. Потому что рублевые доходы растут, налоговые поступления растут. Здесь есть, правда, риски, серьезные инвестиционные риски. Потому что по многим секторам потребительского рынка мы от импорта зависим от 50 до 80%. Я не беру экзотические бананы, где 100%, но даже по привычным продовольственным и не продовольственным товарам. Поэтому естественно вполне удорожание.
Михаил Соколов: Рост цен на продовольствие в крупных городах?
Андрей Нечаев: Удорожание доллара или евро автоматически приводит к удорожанию товаров, доля импорта которых в потреблении велика. Но с точки зрения Минфина понятно, что после этого придут ведомства и будут требовать компенсации инфляционных затрат. С ними еще можно поторговаться, и когда мы это еще компенсируем, это надо уже отменять и так далее. А доходы за счет девальвации идут сразу.
В этом смысле совершенно объективно Минфин не в какой-то обвальной девальвации, но в девальвации заинтересован. Я это сказал еще 8 месяцев назад и пока мои прогнозы все в этом плане оправдываются. Тем более, Центральный банк, тут я, правда, не знаю, как они будут выходить из положения, Центральный банк недавно, и вчера на форуме устами Юдаевой еще раз, декларировал, что они будут отказываться от валютных интервенций, в результате чего курс рубля будет более волотильным или более скачущим.
Михаил Соколов: Они сдвинули валютный коридор…
Андрей Нечаев: Потому что Центральный банк хочет сосредоточиться на борьбе с инфляцией.
Михаил Соколов: Левая и правая рука в разные стороны?
Андрей Нечаев: Задачи противоречивые. Потому что девальвация проинфляционный фактор, соответственно, отсутствие интервенции, отсутствие сдерживания падения курса рубля вроде бы не решает ту задачу, которую Центральный банк перед собой ставит. Наверное, компромисс найдут.
Михаил Соколов: У нас есть умные слушатели, которые пишут на сайт: “Насколько правомерно применять к внешней ситуации в экономике России понятие “ловушки средних доходов”, ведь рост ВВП и рост зарплат в последние годы обусловлен не ростом производства, а ростом цен на энергоносители на мировых рынках. И торможение связано именно с прекращением роста мировых цен экспортных энергоносителей и неразумной финансовой политики государства”, которую он дальше сравнивает с политикой Советского Союза во второй половине 80-х годов.
Андрей Нечаев: Даже не знаю, как комментировать, могу только согласиться. Все так оно и есть. Причем, в чем есть мина замедленного действия. Конечно, мы создали некоторую подушку безопасности в виде резервного фонда и фонда национального благосостояния, который, правда, недавно был так энергично использован на инфраструктурные проекты.
Михаил Соколов: Слава богу, на Казанскую скоростную магистраль не дали.
Андрей Нечаев: На другие дали.
Михаил Соколов: Но она самая дорогая.
Андрей Нечаев: Нет, я думаю, что на БАМ побольше будет.
Михаил Соколов: По БАМу собираются хотя бы какой-то уголь возить на экспорт.
Андрей Нечаев: Лет 40, наверное проекту. Как человек, который занимался комплексной программой научно-технического прогресса, совершенно не собираюсь цитировать ничего, я просто говорю о том, что этот замысел существует давно и БАМ мы развиваем со времен Леонида Ильича.
Михаил Соколов: Там хоть какие-то расчеты есть, а по ВСМ Москва – Казань ничего нет. Это как Олимпиада.
Андрей Нечаев: Я сейчас не об этом. Еще 15 миллиардов Украине.
Михаил Соколов: 5 миллирадов – Белоруссии.
Андрей Нечаев: Белоруссии не из ФНБ. Тем не менее, какие-то резервы есть, Тем не менее, риски велики, о них вчера Силуанов говорил, ему по должности положено проявлять такую осторожность и консерватизм.
Михаил Соколов: Он подозревает, что цена на нефть будет падать в связи с рядом факторов.
Андрей Нечаев: В чем состоят здесь риски? Еще 6-7 лет назад у нас бюджет балансировался при цене нефти примерно 30 долларов за баррель или может чуть меньше. В прошлом году он балансировался при цене нефти 115 долларов за баррель. То есть за 6-7 лет аппетиты выросли в разы по раздаче денег.
Поэтому когда некоторые члены партии больших денег или больших раздач говорят, что мало даете, я просто конкретные цифры привожу, насколько выросли у нас бюджетные аппетиты и бюджетные расходы.
Михаил Соколов: Скажите, какова роль в этих бюджетных аппетитах и расходах так называемых майских указов президента Путина?
Андрей Нечаев: Это отдельная тема. Сейчас я просто закончу.
Теперь представьте себе, что действительно пессимисты окажутся не посрамлены, а нефть упадет, ладно до 80, но хотя бы до 90.
Михаил Соколов: Либо резать, либо в резервный фонд?
Андрей Нечаев: В резервный фонд, конечно же.
Михаил Соколов: А потом резать. А потом дефолт. Как нас спрашивают: а дефолт в России скоро будет?
Андрей Нечаев: С бюджетом дефолта не будет, там пока заимствования не такие большие.
Михаил Соколов: То есть можно занять, нас успокоил Игорь Иванович Шувалов.
Андрей Нечаев: Дефолт был по пирамиде ГКО. Что интересно, по поводу давайте раздавать. Самые высокие темпы экономического роста у нас были где-то с 2000 по 2007, когда нефть только в части периода была сопоставима с нынешней, а расходы бюджета были, они сильно нарастали, но многократно меньше. Сейчас у нас расходы бюджета выросли, а темпы роста упали примерно в 5-6 раз. То есть такой прямой зависимости – больше денег, выше темпы роста, увы, наша экономика не демонстрирует.
Можно даже объяснить, в силу каких причин. Причина воруют не единственная.
По поводу майских указов. Я к ним отношусь, пытаюсь деликатную форму выбрать, скажем так, несколько скептически. Цели, которые там ставятся, безусловно, благие.
Михаил Соколов: То есть людям поднять зарплаты?
Андрей Нечаев: Там разное. Я примерно догадываюсь, кто их писал, это же не Владимир Владимирович автор.
Михаил Соколов: А кто их писал?
Андрей Нечаев: Мы же знаем ближайший круг экономических советников.
Михаил Соколов: Неужели Сергей Глазьев?
Андрей Нечаев: Неважно, важно, что их не писал сам Владимир Владимирович.
25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест к 2020 году. Отличная идея, абсолютно правильная идея. Но при том, что у нас демографическая ситуация развивается в ином направлении, что у нас в принципе сжимаются трудовые ресурсы. У нас система профессионального образования, подготовки квалифицированных рабочих и инженеров в значительной степени развалилась. Поэтому если гипотетически себе представить даже, что мы эти 25 миллионов можем создать рабочих мест, на них некому будет работать. Мы будем так же, как сейчас с летным составом в авиации, летчиков не хватает.
Михаил Соколов: Разрешили работать иностранцам.
Андрей Нечаев: Чудно, да. Только я очень сомневаюсь, что пилоты “Люфтганзы” и “Бритиш аэрлейн” к нам хлынут потоком. Это значит, что мы получим пилотов в лучшем случае из “КиргизАвиа”, “ТаджикАвиа”, на худой конец какой-нибудь “ПреднестровьеАвиа”. Дальше, я не хочу их обидеть, упаси боже, но в общем безопасность полетов будет не 100% гарантирована.
Михаил Соколов: Я не уверен. Я думаю, что подготовка примерно одинаковая.
Меня с этими указами беспокоит другое, то, о чем говорил Андрей Макаров, председатель комитета по бюджету Государственной думы, собственно это то, что происходит с региональными бюджетами. И другие специалисты, которые трезво смотрят на происходящее, говорят, что там просто катастрофа. Все бюджеты, которые приняты – это бюджеты дефицитные, кроме, вы будете смеяться, Калмыкии.
Андрей Нечаев: И Югра.
Михаил Соколов: Югра – тоже дефицит есть. Величина этих бюджетов такая, они все лезут в банки, где вы раньше работали, занимают все дороже и дороже. На самом деле дефолт там скорее будет к маю-июню. Некоторые обслуживать свой долг не могут.
Андрей Нечаев: Это чистая правда. Я об этом, у меня даже была такая статейка, что майские указы президента разрушают финансовую систему страны. Беда состоит в том, что подавляющая часть расходных обязательств в рамках этих обязательств переложена на региональные бюджеты. При этом адекватных обязательств финансовых ресурсов центр им не дал.
Михаил Соколов: Более того, поскольку поменялось законодательство и теперь стали консолидировать крупные корпорации прибыль там, где у них находится головной офис, то есть в Москве и в Питере, соответственно многие регионы доходы просто потеряли. То есть у них просто увели эти деньги, которые год назад или два года назад у них были. Таких примеров очень много.
Андрей Нечаев: Много лет этому явлению. 13% московского бюджета в 90-е годы – это были платежи “Газпрома”. Сейчас его, как и ВТБ, подарили Питеру.
Я разговаривал с некоторыми губернаторами, просто смотрел цифры, примерно соотношение такое: если, грубо говоря, на два рубля выросли договорные обязательства региона, только рубль Минфин им компенсировал. В результате региональный бюджет превращается в кассу по раздаче зарплат. Они режут дорожное строительство, они режут инвестиционные программы, они режут и без того декоративные в большинстве регионов какие-то инновационные программы, они режут поддержку малого и среднего бизнеса. Они практически превращаются в кассы по раздаче зарплат бюджетникам.
То есть о каком-то региональном прорыве, региональном развитии, конкурентоспособности регионов, если эта практика продолжится, можно забыть. И действительно у нас государственный долг довольно быстро нарастает в последние годы, но опережающими темпами растет муниципальный и региональный долг – это чистая правда.
Михаил Соколов: Если бы они просто резали, они же закрывают школы, больницы, после чего формально повышают зарплаты тем, кто остался работать. Инфраструктура, например, социальная, здравоохранение и образование в регионах разрушается, особенно на уровне районов, села и так далее. Это уже, извините, медицинский факт, это доказано. Это майский указ. Хотели доходы повысить, сделать людям лучше, на самом деле одних выгнали с работы, а другим на сто рублей прибавили зарплату. В этом вся российская путинская, извините, медведевская экономическая система.
Этот замечательный человек, которого вы похвалили за правильную речь, Дмитрий Анатольевич Медведев сказал: как ни трудно, надо исполнить эти указы. Он что, не понимает, что происходит? Вы извините, это логика сталинских наркомов: любой ценой, все разорим, но доложим, что домну пустили в срок или подняли зарплату на 500 рублей.
Андрей Нечаев: Я думаю, что это уже последние такого рода демарши. Я думаю, что уже власть понимает, что значительная часть указов нереализуема. Понятно, что по политическим соображениям их нельзя отменить. Я думаю, что они будут пролонгированы во времени гласно или не гласно. Так же, как сейчас происходит с программой перевооружения армии, о чем Кудрин в свое время говорил. Ее начинают растягивать во времени, потому что бюджет не может все это реализовать так, как это было изначально задумано.
Но в принципе есть разные указы. Некоторые просто, вина их авторов, что они просто неадекватны, типа 25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест. Если дальше не играть словами, не называть высококвалифицированными рабочими местами не то, что называется во всем мире, а что-то другое. Или ипотека должна была быть не дороже 8%.
Михаил Соколов: Чудеса, конечно, бывают, но редко.
Андрей Нечаев: Слушатель подтвердил, что цена денег от банков самых дешевых от Центробанка 8%, депозиты населения 9-10%, как может быть кредит 8%? Банк же не благотворительная организация, а организация все менее и менее рентабельная, о чем я уже говорил, обосновывая высокие ставки по кредитам.
Но некоторые указы абсолютно правильные, их надо было бы выполнить. Надо как можно скорее вернуться к тому, что было, кстати, законом. Я напомню, что в Бюджетном кодексе еще несколько лет назад было записано черным по белому, что в рамках консолидированного бюджета, то есть бюджет федерального центра, регионов и муниципальных образований, соотношение между центром и оставшейся частью должно было быть 50 на 50 процентов. Потом от этого ушли.
Михаил Соколов: И никто возвращаться не собирается.
Андрей Нечаев: Сейчас это соотношение 36-37% не в пользу регионалов. Надо к прежнему вернуться.
Михаил Соколов: Для этого должна быть политическая сила, которая этого бы потребовала. Нет такой политической силы, которая потребовала бы так, чтобы власть не могла ей отказать.
Андрей Нечаев: Такой политической силой должен стать президент, если он хочет, чтобы его указы были выполнены.
Михаил Соколов: Это монархический подход.
Андрей Нечаев: Вы же разрешаете президенту издавать указы не по поводу наградить медалью “За спасение утопающего”, он же не английская королева, он фактически вершина исполнительной власти.
Михаил Соколов: Если бы десятки губернаторов выступили за то, чтобы изменить налоговую систему, наверное, как-то президент к ним прислушался. Но поскольку большая часть этих губернаторов толком не избрана, а фактически назначена, конечно, они будут лояльны единственному человеку в стране, а население будет страдать.
Олег из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Есть мнение такое, что Рейган договорился с арабами, они цены на нефть опустили и Советский Союз рухнул. Но тогда, я помню, все заводы, все колхозы, все работало. А если сейчас резко цены опустят, когда вообще ничего не работает, чего нам ждать тогда?
Михаил Соколов: Чего ждать?
Андрей Нечаев: Только, по-моему, это был уже Буш-старший. Это действительно так. Мы сами тогда облегчили возможность такого рода договоренностям своим вторжением в Афганистан. Они просто объяснили саудитам, что вы следующие на линии лежите. Действительно, если мне память не изменяет, в мае 1986 года король Саудовской Аравии объявил, что перестает сдерживать добычу нефти.
Михаил Соколов: Сейчас никто не будет договариваться, просто есть объективные некоторые факторы. Иранская нефть придет на рынок, еще ливийская вернется, скажем так.
Андрей Нечаев: Вопрос в том, если это произойдет всерьез и надолго, нас ждут серьезные экономические потрясения, нас ждет серьезный бюджетный кризис, нам придется заниматься так называемым секвестром бюджета. Может быть тогда власть действительно созреет до институциональных реформ и другой финансово-экономической политики. Если это произойдет так, как это произошло в конце 2008 – начале 2009 года на несколько месяцев, когда нефть падала до 37 долларов за баррель, – достали заначку.
Михаил Соколов: Дали денег олигархам, они удержали рабочие места.
Андрей Нечаев: И не только. Пережили на подушке безопасности. Поэтому это вопрос, каким будет падение цен на нефть.
Михаил Соколов: Петр из Москвы, задавайте вопрос.
Слушатель: Здравствуйте. Я считаю, что был выход был во времена Егора Тимуровича. Прежде всего это не правительство Гайдара, а правительство Сакса. Это не Беловежье, это не госпереворот…
Михаил Соколов: Давайте мы эти темы отложим для специального разговора. Если мы сейчас погрузимся в 1991 год, там мы и погибнем.
Андрей Нечаев: Я только хочу сделать маленькую ремарку. Если бы это было не правительство Егора Тимуровича Гайдара, наверное, такой же вариант тоже был возможен.
Михаил Соколов: Григорий Алексеевич Явлинский.
Андрей Нечаев: Григорий Алексеевич сказал: "Нет-нет, спасибо, я всем этим дерьмом заниматься не буду".
Михаил Соколов: Так и сказал?
Андрей Нечаев: Примерно. Пусть кто-нибудь разгребет, а я потом в белых перчатках приду делать рыночные реформы.
Когда это было правительство Егора Тимуровича Гайдара, то трудно предъявлять ему претензии, почему это были вы, а не кто-нибудь другой.
Михаил Соколов: Тоже с сайта вопрос, Вадим из Калининграда: “Если премьер-министр Дмитрий Медведев официально признал торможение производства и инвестиций,недостаточное развитие институтов, если первый зампред ЦБ, Ксения Юдаева о стагфляции, как о состоявшемся акте, если первый вице-премьер Шувалов согласился с диагнозом “ловушки средних доходов”, почему ответственные за доведение до такого состояния экономики еще не отправлены в отставку?”.
Андрей Нечаев: Я предлагаю вам адресовать этот вопрос тем, кто может их отправить в отставку.
Михаил Соколов: Вы бы их отправили в отставку?
Андрей Нечаев: Я таких полномочий не имею. Вы знаете, если без ерниченья, на самом деле у нас сейчас в экономическом блоке правительства достаточно квалифицированные люди, я их всех достаточно хорошо лично знаю. Все равно так или иначе какие-то решения принимает первое лицо.
Михаил Соколов: Первое лицо – это Владимир Владимирович Путин.
Андрей Нечаев: Глобально вектор экономической политики так или иначе задает Владимир Владимирович Путин. В определенной степени Дмитрий Медведев тоже, потому что на самом деле правительство выпускает огромное количество документов, которые вроде бы иногда касаются частной сферы, но они настолько критически важные.
Если бы сегодня премьер-министром был Егор Тимурович Гайдар, то тот же Алексей Улюкаев, то тот же Антон Германович Селуанов проводили бы совсем другую политику. И поверьте мне, их профессионализма и их квалификации более чем достаточно для того, чтобы эту, совсем другую, гораздо более эффективную, на мой взгляд, политику успешно проводить. Поэтому менять пока надо не девочек, а просто профиль заведения.
Михаил Соколов: Вот еще умные слушатели, читатели, это уже из Фейсбука, говорят, что "правительство Медведева никуда никого не ведет, сели на все на денежные потоки, сидят на них а после них хоть потоп". Интересуются, есть ли у них какая-то стратегия? Вы хоть какую-то стратегию видите? Не слова, а некая последовательность шагов или действительно это освоение денежных потоков?
Андрей Нечаев: Пока надо сказать, что наши действия в экономической политике больше напоминают броуновское движение, чем движение заряженных электрических частиц, двигающихся в одном направлении, что называется электрическим током. Была разработана программа…
Михаил Соколов: Это 2020? Уже как-то смешно.
Андрей Нечаев: Очень хорошая программа, кстати, так же, как программа Грефа. Они похожи друг на друга. Кстати, хорошо иллюстрируют, как мы потеряли впустую 10 лет. Потому что та программа, которая была разработана правительственными экспертами с привлечением независимых экспертов, она во многом перекликается с программой 2001 года. Почему я и называю это потерянным десятилетием. Но сейчас ее опять положили на полку, тут вроде кризис грянул, формально не до хорошего было. Ее положили на полку и ничего не происходит.
Михаил Соколов: Юрий Сергеевич из Смоленской области, пожалуйста.
Слушатель: Я сейчас не пьющий и меня алкогольные напитки интересуют чисто с экономической точки зрения ценообразования. Скажите, какую долю сейчас в бюджете занимают доходы от налога на продажу водки? В отношении подхода государства к ценообразованию: 1 июня, как вы знаете, тихим сапом затерли повышение цен, ничего не случилось. Это произошло из-за того, что на 29,7% уменьшился сбыт водки. Казалось, что 70 рублей – это цена почти не подъемная для рядовых пьющих российских, они перешли на другие суррогаты.
Михаил Соколов: Давайте о водке.
Андрей Нечаев: Я боюсь вам сейчас соврать, я помню по советской статистике, что реализация алкоголя была 25% всех продовольственных товаров, они проходили по одной статистической группе. Сколько это сейчас в бюджете, боюсь точную цифру называть, но это несколько процентов.
Михаил Соколов: Это не нефть и газ. То есть с такими ценами на нефть можно бороться с пьянством?
Андрей Нечаев: При этом акцизы на алкоголь все время повышаются. Акцизы на табак, акцизы на алкоголь все время повышаются. Это хорошо при условии, что вы реально контролируете производство и продажу алкоголя. Если вы тем самым стимулируете производство и продажу паленой водки, дальше можете что угодно повышать, эффекта не будет никакого.
Михаил Соколов: Что и сказал слушатель. Еще одна новость сегодняшняя: господин Козак сказал, что бюджетные и не бюджетные расходы на проведение Олимпиады 214 миллиардов рублей, 99 бюджетные, остальная часть небюджетная, хотя понятно, что это кредиты опять же государственные, невозвратные. Олимпиада дорого обошлась российскому человеку, на ваш взгляд?
Андрей Нечаев: Известен простой факт, что российская Олимпиада самая дорогая из зимних, и по-моему, занимает второе место после пекинской вообще среди всех олимпиад.
Михаил Соколов: "Нецелевого использования средств не обнаружено!", – говорит Козак. Вы в это верите?
Андрей Нечаев: Недавно выступил, я сейчас запамятовал фамилию, член МОК.
Михаил Соколов: Который сказал, что треть украдена?
Андрей Нечаев: Он сказал, что по его оценкам 13 миллиардов евро. Я в данном случае цитирую, не расставляя никаких собственных оценок. Я один раз был в Сочи во время Форума 2015 года, полтора назад. У меня не было ощущения, что там делается все по-хозяйски. Говорить, сколько там украдено, 5, 10, 20, 48%, я бы не взялся.
Михаил Соколов: Потом посчитают.
Александр спрашивает у вас о планах партии “Гражданская инициатива” по выборам в Мосгордуму, будете ли вы сотрудничать с РПР-ПАРНАС?
Андрей Нечаев: Мы обязательно будем участвовать в выборах в Московскую городскую думу. Мы, кстати, обратились с призывом к гражданским активистам Москвы, что мы готовы предоставить им место в наших, сейчас списков, судя по всему не будет.
Михаил Соколов: Будут округа, конечно.
Андрей Нечаев: Будут только одномандатные округа, партия власти решила, что это им выгоднее. Мы очень заинтересованы в сотрудничестве с гражданскими активистами в данном случае Москвы и готовы их выдвигать от нашей партии. Мы одновременно обратились с призывом к другим условно демократическим партиям, что надо договариваться о распределении округов, то есть о консолидации усилий.
Такая попытка была, кстати, весьма успешная весной. Тогда участвовали в переговорах “Гражданская инициатива” наша, ПАРНАС, “Яблоко”, ”Гражданская платформа”, миловская партия. Мы начали договариваться, дальше вмешались выборы мэра, к сожалению, все эти консультации развалились. Мы сейчас призываем коллег вернуться к этим консультациям, попытаться все-таки договориться о разумном распределении округов, чтобы не конкурировать между собой. В том числе наш месседж адресован и ПАРНАСу. Но насколько я понимаю, ПАРНАС сначала должен решить свои внутренние проблемы, потому что он, насколько я могу судить, находится почти в стадии раскола.
Михаил Соколов: Это "так пишут, а как на самом деле, мы еще не знаем.
Андрей Нечаев: Мы это узнаем буквально через неделю. В любом случае мы будем активно участвовать в выборах. Я более-менее знаю лично всех лидеров демократических партий, я надеюсь, что о чем-то нам удастся договориться. Если не удастся, поверьте мне, я был в этом своем предложении абсолютно искренен.
Михаил Соколов: Последний, пожалуй, вопрос, спрашивают, почему вы уклоняетесь от открытой дискуссии с Андреем Илларионовым о корнях нынешней системы, о событиях 90-х годов. Он активно изучает деятельность и вашего правительства, и Егора Гайдара, у него другая позиция. Почему нет прямой дискуссии?
Андрей Нечаев: Во-первых, никто мне такой дискуссии не предлагал.
Михаил Соколов: Я предлагаю. Готовы вы сесть за наш стол с Андреем Илларионовым?
Андрей Нечаев: Я пытался с ним на каком-то этапе вести дискуссию – это было в соцсетях. Столкнулся просто с откровенным передергиванием фактов. ( Он, кстати, тоже когда-то бегал ко мне консультироваться, когда работал в нашем институте Гайдара.) С ужасающим непрофессионализмом. Для меня он человек нерукопожатный. И я не считаю, что в такого рода дискуссиях может быть установлена какая-то истина, потому что для меня это наперсточник просто.
Михаил Соколов: Жалко, что вы так грубо отзываетесь о коллегах.
Андрей Нечаев: Он не мой коллега.
