Помимо очевидного интереса к самой фигуре Пятигорского и к содержанию его аудиобесед, меня чрезвычайно занимает одна вещь. О чем думали те, кто слушал его рассуждения о индуизме, буддизме, гностиках и стоиках, прорывавшиеся сквозь советские глушилки? Кто была аудитория этих передач? Социально? Культурно? Политически? Конечно, можно предположить: в основном, советские интеллигенты, а также люди социально неопределенные – выпускники университетов и институтов, которые не вписались в позднебрежневский дуальный цинично-сентиментальный мир. В общем, те, кто назван в известной песне поколением дворников и сторожей. Что их могло заинтересовать здесь? Прежде всего, материал. Безусловно, почти все, о чем рассказывает Пятигорский, можно было прочесть в учебнике по истории философии, даже в советском, главное – загодя посыпать дустом тамошнюю болтовню о "реакционном", "прогрессивном" и "материалистическом". В обеззараженном виде эти книги давали вполне приличное общее представление о разных системах мысли и философских течениях, ведь по большей части писали пособия и учебники те, кто учился у тех, кто еще мог относительно свободно заниматься Эпиктетом или Сократом. Тем не менее интонационно и содержательно свободовские аудиобеседы Пятигорского не исчерпываются содержанием подобных (и некоторых иных) книг. Во-первых, перед нами не только превосходный лектор и даже – да-да! сколько бы потом Александр Моисеевич ни отказывался от самой идеи "просвещения интеллигенции" – просветитель. Перед нами философ. Философ выбирает в богатейшем историко-культурном материале то, что его лично интересует, – и то, что, по его мнению, может быть интересно здесь и сейчас. Только представления об актуальности у философа совсем иные, нежели у условного "журналиста" (в широком смысле, даже метафорическом, учитывая этимологию самого названия профессии, восходящее к слову jour, "день". Журналист – слуга "злобы дня", кем бы он ни был, обозревателем газеты, телерепортером или даже ученым, что бегает, задрав штаны, за грантами, доказывая актуальность, злободневность своей научной темы). "Журналист" выбирает "актуальное для аудитории", философ – актуальное для своего мышления в соотнесении с его же представлением о современности. В 1975 (или около того) году вдумчивый советский слушатель Пятигорского, прильнувший на кухне или на даче к ВЭФу, должен был соотнести свое представление о современности (не в смысле, мол, сегодня в магазине нет колбасы, а вы тут умничаете) с фокусом, наведенным философом на древние системы мысли.

Но это в идеале. Думаю, здесь работала еще важнейшая функция напоминания фактов истории и культуры прошлого. Предположим, тот или иной просвещенный мэнээс (для более юного читателя: "младший научный сотрудник НИИ", герой позднесоветского интеллигентского эпоса) эпохи полета "Союз – Аполлон" когда-то читал и о стоиках, и об Эпиктете, и о Зеноне. Предположим. Но наш вымышленный герой (как и все мы, надеюсь) читал много что еще – оттого и истории про философскую школу, призывавшую постоянно следить за собой, даже в пьяном виде, даже во сне, и описание знаменитой сцены самоубийства Сенеки, или сюжет про изгнание афинских дипломатов-философов из республиканского Рима – все это лежит мертвым грузом в трюмах его памяти. Прослушивание аудиобесед Пятигорского могло помочь актуализации этих отдельных фактов, вернуть их в поле мышления – с разнообразными результатами. На самом банальном уровне сие подталкивало нашего вымышленного мэнээса к историческим аналогиям (наихудшему, надо сказать, виду мышления об истории) – скажем, к сравнению капризного лысого Хрущева в вышитой косоворотке с одним римским императором, а бровастого экс-красавца и покорителя целины Брежнева – с другим. Ну а себя, как придется, – то с придворным философом Сенекой (об этом, впрочем, должны были думать разве что брежневские спичрайтеры, эти получатели спецпайков и сочинители гениальных формул вроде "Экономика должна быть экономной!" или "Совершенствование развитого социализма", создатели скупой – как радостно отмечали официальные литературоведы, "по-пушкински лаконичной и четкой" – прозы "Малой земли" и "Возрождения"), то с вольноотпущенником Эпиктетом, то Зеноном, который, если верить Диогену Лаэртскому, был худым и высоким, нескладным и слабосильным человеком с кривой шеей и толстыми ногами, большим охотником полакомиться зелеными фигами и пожариться на солнцепеке. Впрочем, можно было и воспарить – на уровень метафорический, символический и даже аллегорический. Пятигорский говорит о том, что стоики видели в мире два начала – активное и пассивное. Второе есть материя, первое – дух, Бог. Активное начало – огонь, он есть во всех вещах этого мира, даже в пассивном начале. В последнем случае огонь как бы "застывает" в вещи, до тех пор пока он, уже активный и всепожирающий, не придет опять, чтобы "вернуть" эти вещи, это пассивное начало себе. Так кончится мир – и, видимо, начнется другой.

Интересно, думал ли наш вымышленный мэнээс примерно так: Революция есть огонь, Дух и Бог нашего советского мира, который сейчас, в конкретном 1975 году, есть набор вещей, есть царство пассивного начала. Несмотря на кажущуюся противоположность огня Революции жизни и сознанию людей эпохи развитого социализма, эта эпоха есть застывший 1917-й. Здесь их связь. Когда-нибудь истинный, активный огнь вернется и пожрет наш мир. Собственно, через десять лет так и произошло; ведь что такое перестроечный лозунг "Есть у революции начало, нет у революции конца!", как не буквально мольба о таком очистительном огне? Да, тогда сгорело все, но нового мира не возникло.

Скептик скажет, мол, красивые метафоры, не больше. Верно. Но, перефразируя Борхеса, разве вся история философии не есть история нескольких метафор: огонь стоиков, вода Гераклита, звезды Канта, человеческое лицо на прибрежном песке Фуко?

Заключительная из двух бесед Александра Моисеевича Пятигорского (по-прежнему под псевдонимом Андрей Моисеев) о древних стоиках прозвучала в эфире Радио Свобода 2 апреля 1975 года.



Проект "Свободный философ Пятигорский" готовится совместно с Фондом Александра Пятигорского. Благодарим руководство Фонда и лично Людмилу Пятигорскую за сотрудничество. Напоминаю, этот проект был бы невозможен без архивиста "Свободы" Ольги Широковой, являющейся соавтором всего начинания. Постоянная заглавная фотография рубрики сделана Петром Серебряным в лондонской квартире А.М. Пятигорского в 2006 году.

Все выпуски доступны здесь