Секрет бороды

Ларс Айер, преподаватель философии в Университете Ньюкасла, опубликовал свой писательский дебют, роман “Мнимое” (или "Неподлинное", Spurious), в 2011 году. За ним последовали другие две части трилогии, “Догма” (Dogma) и “Исход” (Exodus). Все три книги основаны на общении рассказчика по имени Ларс с приятелем-философом, который на протяжении текста зовется W. Романы обрели культовый статус в Британии и в Америке, где базируется выпустившее их издательство Melville House. Поклонники Айера быстро вычислили, что под маской W. скрывается другой преподаватель философии – Уильям Лардж, член Королевского общества искусств, президент Британского феноменологического общества. Найти его труда не составило, однако интервью состоялось не сразу: Лардж предупредил, что должен сперва получить добро от создателя W., своего доброго друга. Айер добро дал; лишь тогда Уильям Лардж рассказал о том, как ему живется в шкуре литературного персонажа.

– Ощущение немного странное. Когда я читаю книгу, мне лучше других заметна разница между реальным и вымышленным. Я бы сказал, что отношения друзей в книге напоминают нашу дружбу, однако в несколько преувеличенном варианте. Иными словами, я не такой противный, как в книге, а Ларс не такой пассивный.

В книгах W. беспрестанно упрекает Ларса: то за леность, то за отсутствие цели, то за обжорство. Сам он ест умеренно, покупает к приходу друга деликатесы, хоть и знает, что тот их не заслуживает. Главный же продукт, который потребляет эта парочка, – “Плимутский джин”. После него грани между реальностью и вымыслом стираются, как и грани между Кафкой и Бродом (кумиром друзей является первый, однако W. признает, что оба они тянут лишь на второго). Хотя все шишки по ходу повествования достаются Ларсу, нетрудно представить себе, что прототип его собеседника мог обидеться на подобный детально выписанный портрет. Мог, но, по словам Ларджа, не стал.

– Я ведь понимаю, что передо мной – карикатура на меня. Портрет, написанный ради преувеличения. Может, в литературе так всегда? Когда W. без устали критикует Ларса, читателям должно быть смешно. То, чем мы занимаемся в реальной жизни, тоже всегда бывает смешно. Стало быть, на подобное изображение я вовсе не обижаюсь.

Друзья в трилогии не только препираются, обсуждают философию с литературой и готовятся к концу света; они еще и сотрудничают: пишут научные работы, ездят на конференции. “Мы приехали, посланцы своей державы, в футболках и шортах тропической расцветки. Делегаты-интеллектуалы, которых принимали на городском уровне. Разве не встречал нас сам мэр Вроцлава? Что и говорить, принимавшие нас смотрели на нас с недоумением: неужели это лучшее, что есть в Британии? “И это еще до того, как ты за обедом стал нести что-то про вытяжные отверстия”, – говорит W. Это, говорит он, еще до того, как нас постигло настоящее фиаско, когда мы во время танцев реконструировали “первичную сцену” по Фрейду. Это такой британский танец, объяснили мы им. У нас в Британии все так танцуют. Потрясенные, они отвернулись от нас”. Все это, как сообщил Уильям Лардж, происходило с ним и Ларсом Айером на самом деле.

– Мы с Ларсом действительно писали в соавторстве академические статьи. Кажется, в “Догме” рассказывается, как мы вместе готовим доклады к конференциям. Сами же книги выросли из блога под заглавием “Неподлинное”, который время от времени ведет Ларс. Поначалу там были записи главным образом научные, а про W. иногда вставлялось что-нибудь в качестве развлечения. Мало-помалу записи, посвященные W., вышли на первый план – именно они помогли Ларсу-писателю обрести собственный голос. Мы, помню, много смеялись по поводу этих отрывков, обсуждая их по телефону. Вообще, кое-что из этого материала почерпнуто из наших телефонных разговоров.

W., будучи лектором университета, нередко заводит речь о преподавании философии в Британии. Ничего хорошего на этот счет сказать он не может (впрочем, предрекая крушение цивилизации, он все видит в несколько мрачном свете). Его прообраз, доктор философии Лардж, старший преподаватель Глостерширского университета, тоже не склонен идеализировать академическую жизнь.
– Сейчас для философии настали трудные времена, ведь образование расценивается главным образом с экономических позиций. Если ты учишься, а образование твое не прибавляет ничего к твоему “внутреннему капиталу”, ты, можно считать, потакаешь своим прихотям. Пытаться защищать философию, доказывая, что она обладает экономической ценностью, – позиция человека, уже проигравшего в этом споре. Сам я считаю, что образование – процесс, а не продукт. Непохоже, чтобы подобное мнение начали разделять в обозримом будущем. Что же до трудностей, перед которыми стоит академическая наука, то они ничем не отличаются от тех, с которыми сталкивается сфера услуг: постоянные аудиторские проверки и непрерывное повышение квалификации. Мне пока удается избежать преподавания этики бадминтона, однако чувствую, что это не за горами.

Если Ларс Айер сделался за короткий срок культовым автором с немалым количеством поклонников, то естественно предположить, что и его герой получил свои несколько мгновений славы. Люди, читающие трилогию, наверняка звонят Уильяму Ларджу, чтобы осведомиться, как он себя чувствует (W., в отличие от своего друга, обладает хрупким здоровьем), узнать, что он нынче пьет, как продвигается изучение математического анализа и древнегреческого (этими дисциплинами занимается W., ежедневно вставая ни свет ни заря). Наконец, многим явно хочется услышать дальнейшие предсказания по части конца света, который не то уже наступил, не то грядет. Лардж подтвердил, что интерес к его персоне у публики действительно возникает.

– Иногда меня спрашивают, правда ли, что я – тот самый персонаж, W. В ответ я всегда говорю правду. А слава – что ж, пожалуй, элемент славы тут есть, но очень и очень небольшой. Я, кстати, снова принялся за изучение древнегреческого. На сей раз твердо намерен прорваться через дебри аориста!

Свою жизнь после трилогии Лардж представляет себе в целом такой же, как и до нее.
– Не могу сказать, что моя жизнь как-то особенно изменилась в результате появления этих книг. Правда, теперь я при встрече с Ларсом стараюсь не судить его слишком строго. Хотя, когда мы виделись в последний раз, на нем были совершенно ужасные туфли; удержаться от комментариев я не мог.

Одно явление, которое нередко упоминается в первой части трилогии, – бороды. Обсуждение, как правило, идет в таком духе: “Щетина у меня впечатляющая, говорит W. Я что, пытаюсь отрастить бороду? Нам обоим следует отрастить бороды, соглашаемся мы и в знак того пожимаем друг другу руки”. Уильям Лардж раскрыл секрет бороды в творчестве его друга, писателя Ларса Айера.

– У нас сложилось мнение, что бородатые люди – люди высшего сорта. Это, конечно, абсурд. Может, дело тут в музыке, которую мы любим (многие участники групп носят бороды), может, в фестивалях, на которые раньше ездили (многие зрители носят бороды – вероятно, в подражание людям на сцене, которые носят бороды). Наконец, в бородах заключен определенный пророческий и религиозный смысл: борода – признак того, что ее обладатель негативно реагирует на постоянные аудиторские проверки и непрерывное повышение квалификации (впрочем, на деле это, возможно, не так). Я предпринимал попытки отрастить длинные волосы и бороду. Борода у меня не особенно выдающаяся. Ларс – тот, наверное, мог бы отрастить гигантскую бороду, но ему все никак не удается преодолеть стадию щетины.

Интервью с человеком-персонажем можно читать как продолжение проекта разговоров об идеях и людях в странных обстоятельствах, начатого здесь и здесь.