Опера, кино и деньги
Александр Генис: Соломон, я предлагаю начать наш сегодняшний разговор опять с оперы. Оперные сюжеты постоянно присутствуют в наших передачах и это, конечно, не случайно, потому что опера в определенном смысле это такой центральный узел, «идеал национальной культуры», как Вагнер это называл. Опера, с одной стороны, это самое элитарное искусство, самое дороге, а, с другой стороны, чрезвычайно яркое и очень противоречивое явление, которое постоянно вызывает споры. Вот и сейчас «Нью-Йорк Таймс» опубликовала отчет Питера Гелба об итогах очередного сезона Метрополитен Оперы. И тут произошла, я бы сказал, такая неприятная история. Он сказал что-то лишнее. Дело в том, что Питер Гелб знаменит тем, что привел оперу в кино и с огромным успехом ее стали показывать в кинотеатрах по всей Америке.
Соломон Волков: По всему миру теперь.
Александр Генис: То-то и оно. Огромное количество людей теперь смотрит оперу в кино. Вот цифра только по одной опере. Опера Верди «Риголетто», где действие переносится в Лас-Вегас, что само по себе очень любопытное решение, принесла 2,6 миллиона долларов и в американских кинозалах ее посмотрело 113 тысяч человек. Ее показывали еще в 30 странах, и там ее посмотрело еще 125 тысяч человек. Короче говоря, опера становится популярным массовым развлечением, а она им никогда не была, разве что в Италии. И Гелб сказал, что на самом деле в этом нет ничего хорошего, потому что люди смотрят оперу в кино и не приходят в оперный театр.
Соломон Волков: «Видео съедает доходы от билетов»,- как он выразился.
Александр Генис: Цифры показывают, что чуть-чуть уменьшилось количество посещений. И тут встал вопрос: хорошо или плохо это распространение оперы вширь?
Соломон Волков: Хорошо уже хотя бы потому, что реакцией Гелба на это, как человека практичного, стало удешевление билетов в оперу. Не намного, но все-таки. Я считаю, что цены на спектакли в Мет, как вообще цены на живое исполнение симфонической и камерной музыки, это безумие. Ну что это такое - платить под 200 долларов за один билет на оперу?! Я понимаю, что это самые лучшие места, но никакое оперное представление, если только вам не скажут, что в одном спектакле выступят Шаляпин и Карузо, а дирижировать будет Тосканини, не стоит 200 долларов. В этом смысле я даже сторонник того, чтобы люди ходили в кинотеатры, где все-таки приемлемая цена. И, что очень важно, и об этом тоже говорят критики и любители, да и Гелб тоже был вовлечен в эту полемику – то, что показывают в кинотеатрах, лучше по качеству, чем то, что имеет место на спектаклях. Об этом немногие догадываются… Вы помните, мы с вами разговаривали о «фанере»? Так вот, и тут частично присутствует «фанера». То есть врезают удачные моменты, заснятые на репетициях, и удаляют неудавшиеся моменты в живом исполнении. В кинотеатре еще дают крупные планы самых важных моментов, обращая внимание ваше на важную арию - камера вами руководит, вами управляет, она вам подсказывает. И все это я считаю очень позитивным явлением для современного восприятия оперы.
Александр Генис: Я-то считаю, что это борьба хорошего с лучшим. Дело в том, что чем больше людей увидит оперу в кинозале, тем больше людей придет в оперу, в конечном счете. Потому что одно не отменяет и не заменяет другое. Это мне живо напоминает историю с картинами. В последние годы появилось очень могучее средство передачи живописи на компьютерных экранах с огромным разрешением. И так рассмотреть картину, как мы можем ее рассмотреть на экране компьютера, мы не можем ни в каком музее. Мы уже делали об этом передачу – рассказывали слушателям о том, какие невероятные усилия прилагаются для этого современной техникой. Каков результат? Люди стали ходить в музеи больше, чем раньше. Потому что живое присутствие искусства заменяет нечто другое. Мы не хотим узнать ближе это искусство, мы хотим узнать, как мы себя ведем в присутствии этого искусства. Это ощущение эффекта, как у паломника в церкви. И в этом отношении живая опера никогда не станет консервированной, она будет гораздо больше действовать на зрителя.
Соломон Волков: А вот я совершенно не возражал бы против того, чтобы, в процессе развития метода видеопоказов в кинотеатрах по всему миру, оперные театры превратились бы в некие фабрики по производству видео. Хорошо, пускай у них места стоят уже тысячу долларов и приходят туда сто человек, это будет нечто вроде храмов для особо состоятельных паломников. А чтобы широкая аудитория смотрела это либо в кинотеатрах, либо, что еще предпочтительнее, у себя дома перед телевизорами. И ничего в этом особо страшного нет. Полемика идет невероятная по этому поводу, люди заламывают руки, что прекратится живое посещение оперы, его ничто не может заменить. Нет, отлично может заменить.
Александр Генис: Пусть цветут сто цветов. Но я хочу добавить только одну деталь, без которой мы не можем завершить эту тему. Опера стоит огромных денег и никакие билеты не покрывают ее стоимость, нужны еще средства благотворительные, а в Америке субсидий никаких нет, поэтому это только частная филантропия. Но не будем забывать, что всегда в опере есть билеты по 20 долларов, на галерке. Можно посмотреть оперу за бесценок, что и делают студенты и бедные любители.
Соломон Волков: А я сколько опер посмотрел таким образом!
Александр Генис: А у меня есть знакомый, который посмотрел 450 опер и за каждую заплатил по 20 долларов. Так что все-таки опера может быть для всех.
Соломон Волков: А что же такое опера для всех? Чтобы проиллюстрировать эту тему, мы покажем самую популярную оперную арию всех времен и народов - «Песенку герцога» из оперы Верди «Риголетто», о которой мы упоминали, в исполнении Альфредо Крауса, лейбл «EMI».
Александр Генис: Но прежде, чем мы услышим эту музыку, я хочу рассказать чудесный анекдот. Когда Верди сочинил эту мелодию, он понял, что она мгновенно будет всемирно знаменитой. И он так боялся, что ее узнают до премьеры, что он взял клятву с тенора, который должен был ее петь, что он не будет петь ее на репетиции. Тенор именно так и сделал, но после первой премьеры, к тому времени, когда опера кончилась, ее уже знали наизусть все гондольеры Венеции, которые с тех пор ее поют всегда.
(Музыка)
Этой зимой исполнилось 400 лет Дому Романовых. Этот юбилей отмечался и в России, и Америке, что особенно интересно, потому что в Америке сохранилось немало реликвий романовского Дома.
Соломон Волков: Для начала я скажу, как этот юбилей отмечался в России. По-моему, чрезвычайно мизерным образом, и произошло это, как мне кажется, потому, что власти российские до сих пор не могут определиться… Кстати, это замечательное слово я позаимствовал из книжки, которая мне кажется очень интересной, она называется «От первого лица» и представляет собой интервью с Путиным. Я всегда говорю, что более откровенным образом Путин не высказывался и, может быть, не выскажется никогда. Так вот, там он говорит о том, как он решал вопрос о своих отношениях с будущей женой Людмилой. Он ее спросил: «Ну, так как? Ты определилась?». Вот с тех пор я использую это словечко. Так вот, в России не определились до сих пор с тем, как им относиться к Романовым. В качестве некоей объединяющей национальной идеи на сегодняшний день уже перепробовали все, но с Романовыми дело обстоит чрезвычайно неопределенным образом, до сих пор не понимают, современная Россия, чей же она наследник - Советского Союза или Империи Романовых. И именно из-за этой неопределенности, мне кажется, и проистекает та осторожность, с которой 400-летие Дома Романовых отмечалось в России.
Александр Генис: А в Америке этот юбилей отмечался достаточно широко и с большой помпой. В Колумбийском университете состоялась конференция, посвященная 400-летию Дома Романовых, на которой обсуждалась судьба наследия Романовых.
Соломон Волков: Выставки прошли в разных местах, в библиотеке Колумбийского университета сделали и специальную выставку, посвященную юбилею, а в монастыре в Джорданвилле, известном центре русской культуры в Америке…
Александр Генис: На севере штата Нью-Йорк.
Соломон Волков: … в октябре собираются расширить уже существующий музей, где будут представлены всяческие романовские реликвии, в том числе вставные челюсти, которые, якобы, сохранились от последних Романовых. Вообще наибольший интерес из всей романовской династии в Америке именно к семье Николая Второго. Я, кстати, не очень понимаю, откуда такое пристальное внимание именно к нему.
Александр Генис: Потому что это драматическая судьба, и она уже заснята на пленку. История это то, что снимается в кино. И поскольку сохранились огромные кино и фотоматериалы о Николае Втором, мы можем его хорошо себе представить, в отличие от Николая Первого, которого никто не видел.
Соломон Волков: По-моему, более драматическая судьба у Александра Второго.
Александр Генис: Именно в этом заключается трагедия России. Алексей Герман однажды сказал, что Александр Второй дал свободу крестьянам, а в России нет ни одного памятника ему. И в этом заключается трагедия России, которая не знает, кого выбирать в свои герои. Так или иначе, Николай Второй и вся трагическая история его семьи, конечно, вызывает огромный интерес у западного читателя и зрителя, мы знаем, сколько написано книг, и сколько фильмов снято на эту тему.
Соломон Волков: К сожалению, при этом концентрируются также на тех вещах, которые нравились Николаю Второму и его семье, а это, в основном, то, что я бы определил не вполне уважительным словом «цацки».
Александр Генис: Соломон, вы написали книгу, которая так и называется «Богатство Романовых». Какой вкус был у Романовых, с точки зрения эстетики?
Соломон Волков: Довольно средний. Вообще за всю историю Романовых я знаю только двух представителей этой династии, которые всерьез интересовались литературой и понимали в ней толк, были профессионалами. Первым является человек со стороны, это Екатерина Вторая, ее привезли из Германии.
Александр Генис: Которая сама была писательницей, издавала журнал, который назывался «И то, и сё» - я был редактором журнала под таким названием на филологическом факультете в Риге.
Соломон Волков: Екатерина была весьма профессиональным литератором, она каждый день исписывала толстую пачку. И чего только она не писала! И исторические пособия, и комедии, и она писала либретто для опер, при том, что сама, что любопытно, будучи немкой, странным образом музыку классическую и оперу не любила. И затем, конечно же, это Великий князь Константин Романов, который выступал под псевдонимом «К.Р.» и писал, по-моему, прекрасные стихи. Его переписка с деятелями русской культуры - с Фетом и Чайковским - свидетельство того, что это был человек, очень тонко понимавший культурные вопросы, очень хорошо в них разбиравшийся.
Александр Генис: Соломон, а сам обиход царской семьи? В чем заключался вкус царской семьи, которая окружала себя красивыми вещами? Что они понимали под красивыми вещами? Фаберже?
Соломон Волков: Вы говорите «красивые вещи» и все при этом думают о Фаберже. На вкус и цвет товарищей нет, но мне все эти яйца Фаберже и другие предметы, которые эта фирма изготовляла, представляются образцом безвкусия. Но спорить на этот счет я ни с кем не собираюсь, я просто делаю заявление о своей позиции.
Александр Генис: Со мной спорить не приходится, потому что я тоже не поклонник этих ювелирных излишеств, но мне это живо напоминает коллекцию императрицы Цыси, которую я видел в Запретном дворце в Пекине. Это была предпоследняя глава Китайской империи. И что же она собирала, что она любила? Она любила часы. И все искусство Запретного дворца самых последних лет существования Китайской империи это были бесконечные механические игрушки, заводные часы, которые привозили дипломаты из всех стран мира. И сама Цыси тоже любила игрушки, и поэтому, когда они, наконец, решили построить настоящий флот, то построили только один корабль, и это был мраморный корабль в ее саду. И почему я вспомнил про эти часы? Потому что они тоже, как Фаберже, были переполнены драгоценностями, и это тоже была ювелирная игрушка, которая была очень далека от настоящего китайского искусства, которое, в первую очередь, было всегда сдержанным, благородным и аскетическим. В этом смысле Фаберже немножко напоминает это, не правда ли?
Соломон Волков: Да. Но вот Николаю Второму нравились ранние юмористические рассказы Чехова, ему очень нравился журнал «Сатирикон», популярный юмористический журнал того времени.
Александр Генис: Где над ним издевались.
Соломон Волков: Да, но это все характеризует человека. Такое могло нравиться какому-то учителю в провинциальной гимназии. Вкусы Николая Второго ни коим образом не были ни изысканными, ни продвинутыми, ему нравилось то, что нравилось среднему слою интеллигенции по всей России. И вообще в этом смысле с Николаем Вторым произошла трагическая история. Сам по себе он был, вероятно, неплохим человеком, хорошим семьянином, и мог бы быть где-нибудь в Англии превосходным помещиком. Но в качестве руководителя гигантской страны, империи, которая стояла перед колоссальной катастрофой, он оказался малопригодным руководителем.
Александр Генис: Так или иначе, все предметы, связанные с Романовыми, стали реликвиями, которые стоят, кроме всего прочего, огромных денег. Только что на аукционе «Кристи» в Лондоне были проданы несколько почтовых открыток, которыми обмеливались Николай, Александра и их дочери. Они были проданы за 30 тысяч долларов. Такие реликвии, конечно, будут выставлены и в Колумбийском университете, и в Миннеаполисе, где будет тоже выставка, посвященная 400-летию Романовых, и в Джорданвилле, куда часто добираются русские православные в Америке.
Соломон Волков: Увлечение Романовыми, особенно последними Романовыми, в США вещь долгосрочная. И, конечно, вы правы, и бестселлер Мэсси «Николай и Александра», и фильм, который был поставлен по этой книге, много способствуют тому, что для интеллигентного американца семья последнего российского императора это живая семья. Американцы вдобавок очень сочувствуют истории с гемофилией наследника Алексея, они понимают человеческие переживания и страдания этой семьи. А в качестве завершающего музыкального фрагмента мы поставим произведение, которое очень корреспондирует с обликом последних Романовых, это невероятно популярное в США произведение Чайковского «1812 год». Начало этого произведения, по-моему, очень соответствует тому печальному концу, который встретила семья Романовых. Дирижирует Валерий Гергиев, лейбл «Philips».
(Музыка)
Александр Генис: В Америке, в Калифорнии, в возрасте 94 лет скончался Джозеф Франк. Этого человека должен был бы знать каждый любитель русской литературы и в России - он стал автором самой знаменитой биографии Достоевского.
Соломон Волков: Над 5-томной биографией Достоевского он начал работать в начале 70-х годов, а последний том вышел в 2002 году. То есть существенную часть своей жизни он посвятил этому гигантском труду, и американские критики единодушно причисляют ее к лучшим трем-четырем литературным биографиям, которые появились на английском языке, а некоторые говорят, что это вообще лучшая литературная биография когда бы то ни было написанная на английском языке о ком бы то ни было. То есть ей принадлежит, по мнению многих авторитетных наблюдателей, позиция номер один.
Александр Генис: И уж точно, как сказала Робин Миллер, специалистка по русской литературе из университета Брандайс, это «лучшая биография Достоевского на любом языке, включая русский».
Соломон Волков: Есть отличная книга Сараскиной, которая недавно вышла в «ЖЗЛ» вторым изданием, но это один том, и сколько туда не пихай, он все-таки остается одним томом. А тут - пять томов. Тут есть такая история, по поводу которой я не могу не сокрушаться. Вот, по-вашему, в России существует дефинитивная биография Пушкина, «нашего всего»? Есть пушкинская биография, к которой можно было бы обратиться за консультацией по любому вопросу? Не лотмановская книга, к которой у меня довольно много претензий. Здесь мы с вами, я знаю, не сходимся.
Александр Генис: Не совсем так. Дело в том, что Лотман, конечно, святой человек, и я ему поклоняюсь, но если вы говорите о его биографии Пушкина, то эта книга меня не удовлетворяет. Ему выкручивали руки, заставляли писать, как он говорил, «с юморком ненавистным».
Соломон Волков: Почему он не написал настоящей биографии Пушкина? Он, как никто другой, мог бы это сделать.
Александр Генис: Лотман не был, строго говоря, пушкинистом, у него были огромные интересы в самых разных областях гуманитарной науки.
Соломон Волков: И он не был биографом - вот, что самое важное.
Александр Генис: Он написал книгу о Карамзине.
Соломон Волков: И это тоже не биографическая книга.
Александр Генис: Но дело в том, что и другие книги о Пушкине либо устарели, либо не полные.
Соломон Волков: Они - проблемные, а не биографические. Здесь есть колоссальная разница.
Александр Генис: Они не полны, в этом все и дело. И когда говорят о книге Франка, то, в первую очередь, говорят, что она исчерпывающая. Это то дефинитивное издание, к которому будут обращаться всегда. Обратите внимание, что это, скорее, не исключение, а правило для западной биографии. Его книгу сравнивают с биографией Джойса, которую написал Ричард Эллман. Это огромный том в 900 страниц, и, если ты прочитал эту книгу, ты знаешь о Джойсе все. Я читал эту книгу и наслаждался, что вошел в джойсовский мир. Я прекрасно знаю его отца, представляю его отношения с матерью, знаю, как он учился в школе, я знаю все, что можно занять о человеке, и это помогает мне читать «Улисса», потому что для такой сложной книги нужны биографические комментарии. Но возьмите другой пример, пример Набокова. Кто написал дефинитивную биографию Набокова, два гигантских тома? Человек из Новой Зеландии, ближе не нашлось.
Соломон Волков: В России есть специальная серия, посвященная замечательным людям, « ЖЗЛ», и там, за долгие годы ее существования (она была еще Горьким основана), появилось множество прекрасных книг, одной из которых является книга Сараскиной о Достоевском. И о Солженицыне, кстати. Но во всех этих ЖЗЛовских изданиях имеется один грандиознейший недостаток, и я не понимаю, как они до сих пор его не исправили, очевидно, это их принцип – там нет именного указателя. Что делает чрезвычайно затруднительной работу с такого рода книгой, особенно есть мы говорим о толстых книгах, о биографиях великих писателей. В любой мало-мальски уважающий себя западной книге… Вот, скажем, будет книга о Достоевском. Там на букву «Д» будет написано…
Александр Генис: Достоевский и искусство, Достоевский и евреи…
Соломон Волков: Начиная с рождения и до смерти. Вся биография Достоевского будет отражена в этом именном указателе, и вам не будет стоить ни малейшего труда найти любой интересующий вас факт или момент.
Александр Генис: Теперь компьютеры могут помочь этому делу, и это, наверное, вопрос технический.
Соломон Волков: Уверяю вас, я пробовал в моем московском издательстве ввести такого рода указатели, и, да, мне сказали, что они будут обращаться к помощи компьютера. Вы не представляете, какой бардак имел место в итоге - такая путаница, что все эти компьютерные изделия нужно было потом вручную исправлять, и все равно осталась масса неточностей и ошибок.
Александр Генис: Меня больше волнует другой вопрос, хотя именные указатели, конечно, это как оглавление, это необходимо каждой книге, которая может быть использована для изучения любого предмета. Но книги в серии «ЖЗЛ» не предназначены для изучения предмета, это, в первую очередь, развлечение, это книги для широкого читателя, а книги для широкого читателя еще с комсомольских времен должны быть написаны определенным говорком, который меня страшно раздражает. И сейчас, по-моему, «ЖЗЛ» очень активно реформируется, Быков приложил немало усилий для реформ в этом жанре. Но, по-моему, это реформа в самом начале. Вы знаете, кого я хочу привести в пример удачной биографии? Это биография Бродского в исполнении Льва Лосева. Вот эта биография и будет основополагающей. Она достаточно подробна, достаточно умно построена и, главное, что она не эмоциональная, что очень важно, потому что в биографическом жанре не должно быть места личному отношению. Это, в конечном счете, все-таки отчет о жизни, хотя там, конечно, есть интерпретации, но они ни коим образом не связаны с эмоциональным тоном.
Соломон Волков: Единственное, чего мне хотелось бы пожелать в будущих изданиях книги Лосева о Бродском, это чтобы там тоже появился именной указатель. А в качестве завершающего музыкального фрагмента мы покажем эпизод из произведения Рихарда Штрауса под названием, которое соответствует нашей сегодняшней теме, а именно - симфоническая поэма «Жизнь героя». Дирижирует Виллем Менгельберг, архивная запись, лейбл «Наксос».
(Музыка)
