Обоим президентам Чехии удалось ее решить. Вацлав Гавел, символ "бархатной революции", был известен всему миру и со временем стал своего рода чешским брендом, наряду с пивом и хоккеем. Вацлава Клауса, покидающего в эти дни пражский Град после 10 лет президентства, за пределами Чехии знают меньше. Однако и он запомнился, правда, совсем иначе, чем Гавел. Радикальный рыночник, издевающийся над приверженцами "зеленой" Европы и борцами с глобальным потеплением, ярый евроскептик, который при каждом удобном случае критикует "еврофедералистов", но при этом удивительно мягко относится к режиму Владимира Путина, Клаус – очень своеобразное явление в современной европейской политике.
Мировоззрение Вацлава Клауса является прямым следствием его характера, главная черта которого – честолюбие. (Критики президента говорят даже о самовлюбленности и нарциссизме). При этом жизнь Клауса складывалась таким образом, что долгие годы он не мог реализовать свои идеи и замыслы. Будучи уволенным в 1971 году из Института экономики Чехословацкой академии наук (формулировка: "...Это один из печальных случаев приверженности немарксистским, точнее говоря, антимарксистским взглядам"), Клаус до 46-летнего возраста находился на не слишком заметных должностях в банковской системе, а в конце 80-х вернулся на работу в академическую среду – в Институт прогнозирования. Это было по-своему уникальное заведение: немногие научные институты могут похвастаться тем, что из их стен вышли несколько премьер-министров и вице-премьеров и даже два президента – Милош Земан, ставший в результате недавних выборов преемником Вацлава Клауса, тоже работал в Институте прогнозирования, где разрабатывались планы экономических реформ.
Карьера Клауса после "бархатной революции" оказалась столь же стремительной, сколь медленной она была при коммунистах. Вступив в "Гражданский форум", с триумфом выигравший первые за 40 с лишним лет свободные выборы, Вацлав Клаус уже летом 1990 года становится его председателем. Весной следующего года, после распада ГФ, он основывает Гражданскую демократическую партию, которая до сих пор является одной из основных политических сил Чехии. 90-е годы в этой стране – эра Клауса: в течение пяти с половиной лет он возглавляет правительство, вместе со словацким премьером Владимиром Мечьяром проводит "бархатный развод" Чехии и Словакии и осуществляет – уже в самостоятельной Чешской республике – либеральные реформы.
За все это в адрес Клауса звучали как похвалы, так и резкая критика. На волне этой критики выросла популярность оппозиционных социал-демократов во главе с Милошем Земаном. В 1998 году Земан стал главой правительства, а Клаус – парламента. Они заключили соглашение о разделе власти, целью которого был фактический переход к двухпартийной системе: слева – социал-демократы, справа – демократы гражданские, а третий, как известно, лишний. Однако противодействие этим планам со стороны президента Гавела и Конституционного суда не позволило двум политикам довести задуманное до конца.
Возможно, именно тогда неприязнь Клауса к Гавелу, сохранившаяся по сей день, стала особенно глубокой и постоянной. При этом с Земаном, оставаясь оппонентами, они находят общий язык, будучи политиками одной породы – прагматичными, жесткими, авторитарными. Оба толкуют демократию как баскетбольный матч (в молодости Вацлав Клаус увлекался этим видом спорта и даже играл в высшей лиге чехословацкого чемпионата), где важно любым способом прорваться под кольцо соперника и сделать точный бросок. Победитель получает все, проигравший плачет, ничья – случай редчайший. Клаус свою главную победу одержал в феврале 2003 года: тогда чешский парламент избрал его президентом республики, а пять лет спустя избрал вновь, хоть и в весьма драматичной борьбе.
Политика для Клауса – это прежде всего партии, выборы, публичные и закулисные политические договоренности. Он демократ, но несколько старомодный – политики этого типа доминировали в демократической части Европы и в США лет сто назад. Перемен, которые претерпели современная демократия и рыночная экономика за последние полвека, президент Чехии, кажется, не заметил. В одной апологетической биографии он назван "неутомимым защитником невидимой руки рынка". В левых и либеральных кругах президента, напротив, считают покровителем предпринимателей с сомнительной репутацией. Сам он, однако, никогда не был замешан в коррупционных скандалах: самое серьезное, в чем обвиняли лично Клауса, – похищение перьевой ручки на пресс-конференции с президентом Чили.
В политике он такой же защитник консервативных ценностей, как и в экономике: гражданское общество, о чьем развитии так заботился Вацлав Гавел, для Вацлава Клауса – "новый коллективизм, я его не люблю". Клаус – индивидуалист, он всегда стремился быть первым, но при этом, придя в политику, быстро понял, как много в ней значит поддержка большинства. Во время первого президентского срока он многих удивил, завоевав популярность даже среди тех чехов, которые никогда не голосовали за его партию. Рейтинг доверия к президенту в 2004 году находился на уровне 77%! Многим в Чехии импонировал не только его имидж одетого с иголочки седовласого профессора с величавыми манерами, но и то, что Клаус последовательно критиковал руководство Евросоюза, считая его политику чрезмерно социалистической и дирижистской. Увы, никакой реальной альтернативы этой политике, как бы ее ни оценивать, Вацлав Клаус так и не предложил. Он – консерватор в самом банальном смысле этого слова: в его понимании ЕС должен оставаться не более чем "общим рынком". То, что в нынешней ситуации это было бы неоправданным шагом назад и ударило бы по интересам в первую очередь небольших европейских стран, в том числе Чехии, Клауса, похоже, ничуть не смущает. В 2009 году он до последнего сопротивлялся ратификации Лиссабонского договора – важного шага к политической интеграции Европы.
Теплые (по сравнению с остальными восточноевропейскими и большинством западных политиков) отношения, сложившиеся у президента Клауса с Кремлем, стали продолжением его борьбы с Брюсселем. Клаус, похоже, воспринимает путинскую Россию как, с одной стороны, геополитический противовес нелюбимому им Евросоюзу, а с другой – как своего рода политический идеал, который для его собственной страны неосуществим: крупное государство, не отягощенное обязательствами перед каким-либо наднациональным центром. Вот отрывок из его интервью американскому телеканалу Fox News, в котором на вопрос о том, считает ли он Россию источником угрозы, Вацлав Клаус ответил: "Это не Брежнев и не советский режим. Между Брежневым и Путиным есть качественная разница... Конечно, российская политическая система, тамошние президентские выборы сильно отличаются от того, что существует в США или в Чешской республике. Это другая категория. Но если вы посмотрите на русскую историю или на ситуацию в соседних с Россией странах, например азиатских, то я бы не сказал, что Россия на этом фоне как-то выделяется, а по сравнению с прошлым дела там идут заметно лучше".
Многолетняя привычка к власти (хоть в Чехии полномочия президента довольно невелики) мало кому идет на пользу. Вацлав Клаус не стал исключением. В последние годы президентства он все чаще напоминал героиню известной сказки, то и дело спрашивавшую волшебное зеркальце о том, она ли по-прежнему всех прекраснее и милее. Но, в отличие от сказочной царицы, президент Клаус стал сам себе зеркальцем, все реже прислушиваясь к мнению многих групп общества, в частности, молодежи. Непродуманная массовая амнистия, объявленная главой государства в январе этого года, подорвала его популярность: уровень доверия упал до небывалых 26%. А неспособность Клауса сохранить нейтралитет перед вторым туром выборов его преемника – президент откровенно "подыгрывал" Милошу Земану – напомнила о том, что между понятиями "политик" и "государственный деятель" есть дистанция, которую не всем политикам суждено преодолеть.
Как бы то ни было, мне будет не хватать Вацлава Клауса. Не как президента страны, в которой я живу, а как организатора многолетней серии концертов "Джаз на Граде". За годы его президентства их было 90. Большинство из них глава государства открывал лично – и был очень хорош в этой роли: веселый, приветливый, остроумный человек. Возможно, это был тот Вацлав Клаус, каким он стал бы, не будь политики.
Мировоззрение Вацлава Клауса является прямым следствием его характера, главная черта которого – честолюбие. (Критики президента говорят даже о самовлюбленности и нарциссизме). При этом жизнь Клауса складывалась таким образом, что долгие годы он не мог реализовать свои идеи и замыслы. Будучи уволенным в 1971 году из Института экономики Чехословацкой академии наук (формулировка: "...Это один из печальных случаев приверженности немарксистским, точнее говоря, антимарксистским взглядам"), Клаус до 46-летнего возраста находился на не слишком заметных должностях в банковской системе, а в конце 80-х вернулся на работу в академическую среду – в Институт прогнозирования. Это было по-своему уникальное заведение: немногие научные институты могут похвастаться тем, что из их стен вышли несколько премьер-министров и вице-премьеров и даже два президента – Милош Земан, ставший в результате недавних выборов преемником Вацлава Клауса, тоже работал в Институте прогнозирования, где разрабатывались планы экономических реформ.
Карьера Клауса после "бархатной революции" оказалась столь же стремительной, сколь медленной она была при коммунистах. Вступив в "Гражданский форум", с триумфом выигравший первые за 40 с лишним лет свободные выборы, Вацлав Клаус уже летом 1990 года становится его председателем. Весной следующего года, после распада ГФ, он основывает Гражданскую демократическую партию, которая до сих пор является одной из основных политических сил Чехии. 90-е годы в этой стране – эра Клауса: в течение пяти с половиной лет он возглавляет правительство, вместе со словацким премьером Владимиром Мечьяром проводит "бархатный развод" Чехии и Словакии и осуществляет – уже в самостоятельной Чешской республике – либеральные реформы.
За все это в адрес Клауса звучали как похвалы, так и резкая критика. На волне этой критики выросла популярность оппозиционных социал-демократов во главе с Милошем Земаном. В 1998 году Земан стал главой правительства, а Клаус – парламента. Они заключили соглашение о разделе власти, целью которого был фактический переход к двухпартийной системе: слева – социал-демократы, справа – демократы гражданские, а третий, как известно, лишний. Однако противодействие этим планам со стороны президента Гавела и Конституционного суда не позволило двум политикам довести задуманное до конца.
Возможно, именно тогда неприязнь Клауса к Гавелу, сохранившаяся по сей день, стала особенно глубокой и постоянной. При этом с Земаном, оставаясь оппонентами, они находят общий язык, будучи политиками одной породы – прагматичными, жесткими, авторитарными. Оба толкуют демократию как баскетбольный матч (в молодости Вацлав Клаус увлекался этим видом спорта и даже играл в высшей лиге чехословацкого чемпионата), где важно любым способом прорваться под кольцо соперника и сделать точный бросок. Победитель получает все, проигравший плачет, ничья – случай редчайший. Клаус свою главную победу одержал в феврале 2003 года: тогда чешский парламент избрал его президентом республики, а пять лет спустя избрал вновь, хоть и в весьма драматичной борьбе.
Политика для Клауса – это прежде всего партии, выборы, публичные и закулисные политические договоренности. Он демократ, но несколько старомодный – политики этого типа доминировали в демократической части Европы и в США лет сто назад. Перемен, которые претерпели современная демократия и рыночная экономика за последние полвека, президент Чехии, кажется, не заметил. В одной апологетической биографии он назван "неутомимым защитником невидимой руки рынка". В левых и либеральных кругах президента, напротив, считают покровителем предпринимателей с сомнительной репутацией. Сам он, однако, никогда не был замешан в коррупционных скандалах: самое серьезное, в чем обвиняли лично Клауса, – похищение перьевой ручки на пресс-конференции с президентом Чили.
В политике он такой же защитник консервативных ценностей, как и в экономике: гражданское общество, о чьем развитии так заботился Вацлав Гавел, для Вацлава Клауса – "новый коллективизм, я его не люблю". Клаус – индивидуалист, он всегда стремился быть первым, но при этом, придя в политику, быстро понял, как много в ней значит поддержка большинства. Во время первого президентского срока он многих удивил, завоевав популярность даже среди тех чехов, которые никогда не голосовали за его партию. Рейтинг доверия к президенту в 2004 году находился на уровне 77%! Многим в Чехии импонировал не только его имидж одетого с иголочки седовласого профессора с величавыми манерами, но и то, что Клаус последовательно критиковал руководство Евросоюза, считая его политику чрезмерно социалистической и дирижистской. Увы, никакой реальной альтернативы этой политике, как бы ее ни оценивать, Вацлав Клаус так и не предложил. Он – консерватор в самом банальном смысле этого слова: в его понимании ЕС должен оставаться не более чем "общим рынком". То, что в нынешней ситуации это было бы неоправданным шагом назад и ударило бы по интересам в первую очередь небольших европейских стран, в том числе Чехии, Клауса, похоже, ничуть не смущает. В 2009 году он до последнего сопротивлялся ратификации Лиссабонского договора – важного шага к политической интеграции Европы.
Теплые (по сравнению с остальными восточноевропейскими и большинством западных политиков) отношения, сложившиеся у президента Клауса с Кремлем, стали продолжением его борьбы с Брюсселем. Клаус, похоже, воспринимает путинскую Россию как, с одной стороны, геополитический противовес нелюбимому им Евросоюзу, а с другой – как своего рода политический идеал, который для его собственной страны неосуществим: крупное государство, не отягощенное обязательствами перед каким-либо наднациональным центром. Вот отрывок из его интервью американскому телеканалу Fox News, в котором на вопрос о том, считает ли он Россию источником угрозы, Вацлав Клаус ответил: "Это не Брежнев и не советский режим. Между Брежневым и Путиным есть качественная разница... Конечно, российская политическая система, тамошние президентские выборы сильно отличаются от того, что существует в США или в Чешской республике. Это другая категория. Но если вы посмотрите на русскую историю или на ситуацию в соседних с Россией странах, например азиатских, то я бы не сказал, что Россия на этом фоне как-то выделяется, а по сравнению с прошлым дела там идут заметно лучше".
Многолетняя привычка к власти (хоть в Чехии полномочия президента довольно невелики) мало кому идет на пользу. Вацлав Клаус не стал исключением. В последние годы президентства он все чаще напоминал героиню известной сказки, то и дело спрашивавшую волшебное зеркальце о том, она ли по-прежнему всех прекраснее и милее. Но, в отличие от сказочной царицы, президент Клаус стал сам себе зеркальцем, все реже прислушиваясь к мнению многих групп общества, в частности, молодежи. Непродуманная массовая амнистия, объявленная главой государства в январе этого года, подорвала его популярность: уровень доверия упал до небывалых 26%. А неспособность Клауса сохранить нейтралитет перед вторым туром выборов его преемника – президент откровенно "подыгрывал" Милошу Земану – напомнила о том, что между понятиями "политик" и "государственный деятель" есть дистанция, которую не всем политикам суждено преодолеть.
Как бы то ни было, мне будет не хватать Вацлава Клауса. Не как президента страны, в которой я живу, а как организатора многолетней серии концертов "Джаз на Граде". За годы его президентства их было 90. Большинство из них глава государства открывал лично – и был очень хорош в этой роли: веселый, приветливый, остроумный человек. Возможно, это был тот Вацлав Клаус, каким он стал бы, не будь политики.
