Чем отличается чекист от юриста? Чекист, пусть и с высшим юридическим образованием, в судебных делах ведет себя раскованней. Так, в ходе шумного процесса, незадолго до его завершения, он вполне себе способен поделиться с гражданами глубоко выстраданным личным мнением о грядущем приговоре.
"Вор должен сидеть в тюрьме!", – изрекает он, и это, ясное дело, вызывает скандал, поскольку чекист возглавляет правительство. Доходит даже до того, что юрист, работающий президентом, вынужден публично осаживать своего премьера, запрещая "должностным лицам" комментировать ход процесса до вынесения вердикта.
Правда, речи юриста никакого влияния на судью не оказывают. Скорее, на судью Данилкина оказывают влияние речи чекиста, и Ходорковский с Лебедевым снова отправляются в лагерь. Попутно общественность узнает и о реальном раскладе сил на верхах, но это уже детали. Куда важней зафиксировать вот эту раскованность.
О другом шумном процессе, творящемся ныне в том же Хамовническом суде, ни Путин, ни Медведев до недавних пор не высказывались. Чекиста, который в нынешнем году вновь стал президентом, никто и не решается спрашивать. А про юриста, пониженного в должности в результате всенародных выборов, в последние недели вообще почти ничего не было слышно.
Тем интересней интервью, которое Дмитрий Анатольевич дал корреспондентам британского журнала "Тайм". Особенно то место, которое касается суда над Pussy Riot. Это была речь не мальчика, но юриста.
Во-первых, он призвал "спокойно относиться" к процессу, пока не вынесен приговор. Во-вторых, напомнил собеседникам о "некоторых странах", где "деятельность" участниц панк-молебна "могла бы весьма печально закончиться для тех, кто её осуществлял бы". В-третьих, пространно заговорил о границах дозволенного в этой жизни, к месту употребив ученый термин corpus delicti. В-четвертых, неожиданно стал размышлять вслух о том, как повезет девушкам, если их оправдают: мол, "они прославились, но ответственности не понесли". В-пятых, слегка посочувствовал им: тюрьма – "довольно серьезное испытание... это, конечно, я понимаю".
Прямо скажем, постичь, тем более прокомментировать сказанное нелегко, как всякое юридически заковыристое построение. С чекистом куда проще: "вор должен сидеть", "руки в крови", и все ясно, и никакой юрфак не сказывается и не мешает понять, что желал сообщить политик. А тут поди догадайся, что думает Дмитрий Анатольевич о процессе, который символизирует наш национальный позор. Помнится, по поводу Ходорковского Медведев заявил же как-то, что выход его на свободу ничем не опасен для общества. А тут прямо головоломка. То ли премьер жалеет, что нам еще далеко до талибов, то ли по-хорошему завидует славе Pussy Riot.
Впрочем, не исключено, что ответ на все вопросы содержится в конце беседы премьера с корреспондентами "Тайм". "...Будет ли у вас еще возможность идти на новый срок?" – спрашивают у него журналисты, и Дмитрий Анатольевич извещает о своей готовности "баллотироваться в президенты, если, конечно, это будет интересно нашим людям". Про "наших людей", уже привыкших к рокировочкам, он, безусловно, шутит, а вот о том, что ему "нет никакого резона уходить из активной политической жизни", говорит явно всерьез. А это значит, что в своих высказываниях Медведев должен быть предельно осторожен. Даже если его спрашивают об очевидном беззаконии, творящемся на глазах всего мира. О чем ему как юристу известно лучше многих, как и о том, что происходит в наших судах.
Однако юридическая казуистика предоставляет все возможности для невнятных, по-византийски грамотных ответов, и он твердо следует ее принципиальным установкам. Поэтому девушек жалко, но в Пакистане им пришлось бы еще тяжелей. Свобода лучше чем, несвобода, но спокойствие прежде всего. Короче, суд разберется, и тогда мы узнаем, кому по-настоящему повезло. Чекист неприятен, юрист обаятелен, и жаль, что Дмитрий Анатольевич ушел из юриспруденции, порвав с семейной традицией, такой славный из него получился бы профессор, студенты бы на руках носили. Политик не получился.
"Вор должен сидеть в тюрьме!", – изрекает он, и это, ясное дело, вызывает скандал, поскольку чекист возглавляет правительство. Доходит даже до того, что юрист, работающий президентом, вынужден публично осаживать своего премьера, запрещая "должностным лицам" комментировать ход процесса до вынесения вердикта.
Правда, речи юриста никакого влияния на судью не оказывают. Скорее, на судью Данилкина оказывают влияние речи чекиста, и Ходорковский с Лебедевым снова отправляются в лагерь. Попутно общественность узнает и о реальном раскладе сил на верхах, но это уже детали. Куда важней зафиксировать вот эту раскованность.
О другом шумном процессе, творящемся ныне в том же Хамовническом суде, ни Путин, ни Медведев до недавних пор не высказывались. Чекиста, который в нынешнем году вновь стал президентом, никто и не решается спрашивать. А про юриста, пониженного в должности в результате всенародных выборов, в последние недели вообще почти ничего не было слышно.
Тем интересней интервью, которое Дмитрий Анатольевич дал корреспондентам британского журнала "Тайм". Особенно то место, которое касается суда над Pussy Riot. Это была речь не мальчика, но юриста.
Во-первых, он призвал "спокойно относиться" к процессу, пока не вынесен приговор. Во-вторых, напомнил собеседникам о "некоторых странах", где "деятельность" участниц панк-молебна "могла бы весьма печально закончиться для тех, кто её осуществлял бы". В-третьих, пространно заговорил о границах дозволенного в этой жизни, к месту употребив ученый термин corpus delicti. В-четвертых, неожиданно стал размышлять вслух о том, как повезет девушкам, если их оправдают: мол, "они прославились, но ответственности не понесли". В-пятых, слегка посочувствовал им: тюрьма – "довольно серьезное испытание... это, конечно, я понимаю".
Прямо скажем, постичь, тем более прокомментировать сказанное нелегко, как всякое юридически заковыристое построение. С чекистом куда проще: "вор должен сидеть", "руки в крови", и все ясно, и никакой юрфак не сказывается и не мешает понять, что желал сообщить политик. А тут поди догадайся, что думает Дмитрий Анатольевич о процессе, который символизирует наш национальный позор. Помнится, по поводу Ходорковского Медведев заявил же как-то, что выход его на свободу ничем не опасен для общества. А тут прямо головоломка. То ли премьер жалеет, что нам еще далеко до талибов, то ли по-хорошему завидует славе Pussy Riot.
Впрочем, не исключено, что ответ на все вопросы содержится в конце беседы премьера с корреспондентами "Тайм". "...Будет ли у вас еще возможность идти на новый срок?" – спрашивают у него журналисты, и Дмитрий Анатольевич извещает о своей готовности "баллотироваться в президенты, если, конечно, это будет интересно нашим людям". Про "наших людей", уже привыкших к рокировочкам, он, безусловно, шутит, а вот о том, что ему "нет никакого резона уходить из активной политической жизни", говорит явно всерьез. А это значит, что в своих высказываниях Медведев должен быть предельно осторожен. Даже если его спрашивают об очевидном беззаконии, творящемся на глазах всего мира. О чем ему как юристу известно лучше многих, как и о том, что происходит в наших судах.
Однако юридическая казуистика предоставляет все возможности для невнятных, по-византийски грамотных ответов, и он твердо следует ее принципиальным установкам. Поэтому девушек жалко, но в Пакистане им пришлось бы еще тяжелей. Свобода лучше чем, несвобода, но спокойствие прежде всего. Короче, суд разберется, и тогда мы узнаем, кому по-настоящему повезло. Чекист неприятен, юрист обаятелен, и жаль, что Дмитрий Анатольевич ушел из юриспруденции, порвав с семейной традицией, такой славный из него получился бы профессор, студенты бы на руках носили. Политик не получился.
