Значительную часть – если не большинство – гражданских активистов, устраивающих на московских улицах акции протеста, составляют молодые сторонники леворадикальных и анархистских групп или просто юноши и девушки левых убеждений. Это движение не имеет четкой организационной структуры и не испытывает потребности в лидере, поскольку устроено по сетевому принципу.
Рост левой политической активности в стране приближает и даже делает неминуемой революцию, считает теоретик левого движения, Директор института проблем глобализации Борис Кагарлицкий:
– Процессы, происходящие в России, совершенно очевидно носят революционный характер, а власть явственно теряет способность управлять ситуацией. Конечно, пропагандисты пытаются изобразить все таким образом, что недовольны лишь Москва и Питер, а вся остальная страна лояльна власти. На самом деле, социологические замеры показывают, что провинция недовольна гораздо больше, чем Москва и Петербург. Единственный фактор, сдерживающий протестное движение в провинции – это либеральный характер требований, выдвигаемых московскими протестами, хотя и здесь ситуация изменилась. На демонстрации 6 мая доминировали другие лозунги –"Долой коммерциализацию образования!", "Школа не рынок, знания не товар!". То есть, лозунги против приватизации, против олигархии, социальные лозунги.
– Складывается впечатление, что сейчас основной движущей силой уличного протеста являются левые активисты, анархисты. С чем вы это связываете?
– Левая молодежь оказалась в авангарде протеста, и это совершенно нормально, поскольку проблема ведь не в Путине, а в проводимой им политике, которая, с точки зрения левых, должна быть радикально изменена. Предвыборные обещания перемен в социальной политике, изменений правил игры и более гуманного отношения властей к населению, ничем не подтверждаются. Сразу после выборов власть свернула все свои либеральные заготовки.
– Какова ваша личная позиция как теоретика левого движения – вы следите за событиями со стороны, участвуете в них, пытаетесь организовать какой-то координационный центр?
– Я был в левой колонне, шел в первом ряду. Я был на Болотной во время столкновений с полицией, поэтому считаю себя обязанным участвовать в этих событиях, причем не только как наблюдатель, но и как политик. Просто нет другого выхода. Это обязанность серьезного левого мыслителя.
– Почему Компартия в значительной мере остается в стороне от этих процессов?
– Для начала, она не является Компартией, а представляет собой некую корпорацию, как выразился в свое время один журналист, по оказанию оппозиционных услуг населению. Для КПРФ ситуация катастрофична. Потому что сейчас с наступлением демократических перемен, с приходом людей нового поколения в политику, у этой партии практически нет никаких шансов. В КПРФ происходит раскол. В Москве существует альтернативный горком, который довольно активно участвует во всех массовых акциях протеста, и я думаю, что та альтернативная КПРФ, которая как раз сейчас рождается у нас на глазах, вполне может сыграть определенную роль в дальнейших событиях.
– Нужна ли России революция сейчас?
– Вопрос не в том – нужна ли России революция с нашей точки зрения. Когда рушится механизм правления, когда рушатся правила игры, это происходит под влиянием объективных социально-экономических процессов, и события все равно приобретают революционный характер – нравится нам это или нет. Это очень хорошо было видно в течение последних нескольких месяцев, поскольку подавляющее большинство участников протеста на первых порах никакой революции не хотело. Более того, слово "революция" всех смертельно пугало. Тем не менее, действия, которые выглядели совершено объективно, вели именно к революционным переменам.
– Цель политики – это борьба за власть. Чего сейчас добивается левое движение – восстановлениz Советского Союза, реформы России, формирования социального государства?
– Прежде всего, конечно, нужно говорить о том, что левое движение в России добивается демократии. Мы глубоко уверены, что от демократии больше других выигрывают именно левые, потому что подавляющее большинство населения России – это наемные работники. Россия – страна, не имеющая крепкой буржуазной культуры, поэтому демократический поворот в России будет радикальным сдвигом влево. В социальной программе – провозглашение лозунга нового социального государства, который должен стать первым шагом к более глубоким социальным преобразованиям. Это невозможно сделать без национализации в определенных сферах – без обобществления пресловутой природной ренты, например, которая сейчас находится в руках частных корпораций или квазигосударственных корпораций. Природные богатства должны быть превращены в достояние всего общества. Эта национализация, я думаю, будет поддержана и значительной частью среднего класса. Речь не идет о том, чтобы тотально все обобществить. Левые ничего делить не собираются. Левые готовы забрать у олигархии. А то, что будет забрано у олигархии, должно принадлежать обществу в целом. Делить – недопустимо.
– Когда мы говорим о революционной ситуации, о глубине процессов преобразований, может быть, мы придаем им более серьезный характер, чем они собой представляют на самом деле? Может быть, речь идет только об активности сотен или нескольких тысяч молодых людей?
– Глубинные процессы гораздо драматичнее и гораздо мощнее тех, что мы сейчас видим. Уровень независимой активности в стране очень низкий, в то время как уровень недовольства просто зашкаливает. Молодежь, которая сражается с полицией на улицах Москвы сегодня, просто показывает модели поведения, которые потом будут воспроизводиться буквально на каждом километре. До сих пор российское население не знало, как можно взбунтоваться, как можно защищать свои права, как можно выступить против власти. Как только появляются новые модели поведения, они тиражируются. Но самое главное, конечно, это глубочайший системно-экономический кризис. Основа всякой революции – это кризис верхов. Об этом свидетельствует чудовищная неумелость власти. Люди начинают совершать грубые ошибки в тот момент, когда не знают, что им делать. Инаугурация в пустом городе, которую нам устроили 7 мая – свидетельство феноменального кризиса верхов, когда люди настолько растеряны, что совершают такие элементарные ошибки.
– Любому общественному движению нужен сильный и яркий лидер. Сейчас в России можно назвать, пожалуй, лишь имя Сергея Удальцова. Как вы к нему относитесь?
– К Удальцову отношусь очень критически. Я думаю, он не является лидером левых на сегодняшний день. Он является той фигурой, которую либералам удобно представить в качестве лидера левых. Его раскручивают газеты, его раскручивают либеральные сайты. В этом смысле он очень популярен. Что же касается самих левых, то у них нет потребности в каком-то единоличном лидере или вожде. Здесь работает вполне демократичная модель, в отличие от либералов, для которых поиск вождя играет очень большую роль. В левой культуре важна способность к самоорганизации, к налаживают горизонтальных связей, к тому, чтобы мобилизовать всю социальную базу. Левым нужны очень понятные, ясные и конкретные лозунги.
– Ваш прогноз развития событий хотя бы на ближайшие недели. Московское бурление этих дней успокоится? Удастся власти подавить этот протест? Что будет в ближайшее время?
– В полной мере подавить протест не удастся. Он не пройдет бесследно. С другой стороны, совершенно очевидно, что мощь протеста не настолько сильна, чтобы свалить власть или заставить ее радикально реформироваться. Другое дело, что на подходе – вторая волна протеста. А к России, в свою очередь, подступает вторая волна мирового экономического кризиса. Одновременно власть наращивает темпы своих антисоциальных реформ. Я думаю, что все вместе это нам даст очень горячее лето и еще более горячую осень. Как власть это все переживет – вопрос не ко мне.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги вместе с Андреем Шарым"
Рост левой политической активности в стране приближает и даже делает неминуемой революцию, считает теоретик левого движения, Директор института проблем глобализации Борис Кагарлицкий:
– Процессы, происходящие в России, совершенно очевидно носят революционный характер, а власть явственно теряет способность управлять ситуацией. Конечно, пропагандисты пытаются изобразить все таким образом, что недовольны лишь Москва и Питер, а вся остальная страна лояльна власти. На самом деле, социологические замеры показывают, что провинция недовольна гораздо больше, чем Москва и Петербург. Единственный фактор, сдерживающий протестное движение в провинции – это либеральный характер требований, выдвигаемых московскими протестами, хотя и здесь ситуация изменилась. На демонстрации 6 мая доминировали другие лозунги –"Долой коммерциализацию образования!", "Школа не рынок, знания не товар!". То есть, лозунги против приватизации, против олигархии, социальные лозунги.
– Складывается впечатление, что сейчас основной движущей силой уличного протеста являются левые активисты, анархисты. С чем вы это связываете?
– Левая молодежь оказалась в авангарде протеста, и это совершенно нормально, поскольку проблема ведь не в Путине, а в проводимой им политике, которая, с точки зрения левых, должна быть радикально изменена. Предвыборные обещания перемен в социальной политике, изменений правил игры и более гуманного отношения властей к населению, ничем не подтверждаются. Сразу после выборов власть свернула все свои либеральные заготовки.
– Какова ваша личная позиция как теоретика левого движения – вы следите за событиями со стороны, участвуете в них, пытаетесь организовать какой-то координационный центр?
– Я был в левой колонне, шел в первом ряду. Я был на Болотной во время столкновений с полицией, поэтому считаю себя обязанным участвовать в этих событиях, причем не только как наблюдатель, но и как политик. Просто нет другого выхода. Это обязанность серьезного левого мыслителя.
– Почему Компартия в значительной мере остается в стороне от этих процессов?
– Для начала, она не является Компартией, а представляет собой некую корпорацию, как выразился в свое время один журналист, по оказанию оппозиционных услуг населению. Для КПРФ ситуация катастрофична. Потому что сейчас с наступлением демократических перемен, с приходом людей нового поколения в политику, у этой партии практически нет никаких шансов. В КПРФ происходит раскол. В Москве существует альтернативный горком, который довольно активно участвует во всех массовых акциях протеста, и я думаю, что та альтернативная КПРФ, которая как раз сейчас рождается у нас на глазах, вполне может сыграть определенную роль в дальнейших событиях.
– Нужна ли России революция сейчас?
– Вопрос не в том – нужна ли России революция с нашей точки зрения. Когда рушится механизм правления, когда рушатся правила игры, это происходит под влиянием объективных социально-экономических процессов, и события все равно приобретают революционный характер – нравится нам это или нет. Это очень хорошо было видно в течение последних нескольких месяцев, поскольку подавляющее большинство участников протеста на первых порах никакой революции не хотело. Более того, слово "революция" всех смертельно пугало. Тем не менее, действия, которые выглядели совершено объективно, вели именно к революционным переменам.
– Цель политики – это борьба за власть. Чего сейчас добивается левое движение – восстановлениz Советского Союза, реформы России, формирования социального государства?
– Прежде всего, конечно, нужно говорить о том, что левое движение в России добивается демократии. Мы глубоко уверены, что от демократии больше других выигрывают именно левые, потому что подавляющее большинство населения России – это наемные работники. Россия – страна, не имеющая крепкой буржуазной культуры, поэтому демократический поворот в России будет радикальным сдвигом влево. В социальной программе – провозглашение лозунга нового социального государства, который должен стать первым шагом к более глубоким социальным преобразованиям. Это невозможно сделать без национализации в определенных сферах – без обобществления пресловутой природной ренты, например, которая сейчас находится в руках частных корпораций или квазигосударственных корпораций. Природные богатства должны быть превращены в достояние всего общества. Эта национализация, я думаю, будет поддержана и значительной частью среднего класса. Речь не идет о том, чтобы тотально все обобществить. Левые ничего делить не собираются. Левые готовы забрать у олигархии. А то, что будет забрано у олигархии, должно принадлежать обществу в целом. Делить – недопустимо.
– Когда мы говорим о революционной ситуации, о глубине процессов преобразований, может быть, мы придаем им более серьезный характер, чем они собой представляют на самом деле? Может быть, речь идет только об активности сотен или нескольких тысяч молодых людей?
– Глубинные процессы гораздо драматичнее и гораздо мощнее тех, что мы сейчас видим. Уровень независимой активности в стране очень низкий, в то время как уровень недовольства просто зашкаливает. Молодежь, которая сражается с полицией на улицах Москвы сегодня, просто показывает модели поведения, которые потом будут воспроизводиться буквально на каждом километре. До сих пор российское население не знало, как можно взбунтоваться, как можно защищать свои права, как можно выступить против власти. Как только появляются новые модели поведения, они тиражируются. Но самое главное, конечно, это глубочайший системно-экономический кризис. Основа всякой революции – это кризис верхов. Об этом свидетельствует чудовищная неумелость власти. Люди начинают совершать грубые ошибки в тот момент, когда не знают, что им делать. Инаугурация в пустом городе, которую нам устроили 7 мая – свидетельство феноменального кризиса верхов, когда люди настолько растеряны, что совершают такие элементарные ошибки.
– Любому общественному движению нужен сильный и яркий лидер. Сейчас в России можно назвать, пожалуй, лишь имя Сергея Удальцова. Как вы к нему относитесь?
– К Удальцову отношусь очень критически. Я думаю, он не является лидером левых на сегодняшний день. Он является той фигурой, которую либералам удобно представить в качестве лидера левых. Его раскручивают газеты, его раскручивают либеральные сайты. В этом смысле он очень популярен. Что же касается самих левых, то у них нет потребности в каком-то единоличном лидере или вожде. Здесь работает вполне демократичная модель, в отличие от либералов, для которых поиск вождя играет очень большую роль. В левой культуре важна способность к самоорганизации, к налаживают горизонтальных связей, к тому, чтобы мобилизовать всю социальную базу. Левым нужны очень понятные, ясные и конкретные лозунги.
– Ваш прогноз развития событий хотя бы на ближайшие недели. Московское бурление этих дней успокоится? Удастся власти подавить этот протест? Что будет в ближайшее время?
– В полной мере подавить протест не удастся. Он не пройдет бесследно. С другой стороны, совершенно очевидно, что мощь протеста не настолько сильна, чтобы свалить власть или заставить ее радикально реформироваться. Другое дело, что на подходе – вторая волна протеста. А к России, в свою очередь, подступает вторая волна мирового экономического кризиса. Одновременно власть наращивает темпы своих антисоциальных реформ. Я думаю, что все вместе это нам даст очень горячее лето и еще более горячую осень. Как власть это все переживет – вопрос не ко мне.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги вместе с Андреем Шарым"
