Жители забайкальского поселка Вершино-Дарасунский собрали матери раненого в Украине земляка деньги на дорогу до Санкт-Петербурга. Там в госпитале уже больше месяца лежит 19-летний солдат Дмитрий Сафин.
Поселок Вершино-Дарасунский в Забайкальском крае – одно из старейших поселений в регионе, основан он был еще в 1865 году, в связи с открытием поблизости россыпного месторождения золота. В последние годы Дарасунский рудник находится на грани закрытия. Шахтеры-вахтовики постоянно бастуют из-за невыплат зарплат. В близлежащем поселке по итогам последней переписи проживает не больше пяти тысяч человек. Местные уверяют, на самом деле меньше. Работы и перспектив здесь нет. Молодежь из поселка уезжает или идет служить в армию по контракту.
19-летний Дмитрий Сафин заключил контракт сразу после срочной службы. В Украине он оказался 27 февраля.
– Дима позвонил в этот день и сказал, что они "заходят на Украину", – говорит его мама Ирина Селина. – Мы думали сначала, что их отправляют на учения, потому что им об этом говорили. Говорили, что их часть "заводить" туда [в Украину] не будут. Но он сообщил, что "заходят".
Он мне сказал: "Мама, не переживай, все будет хорошо". Представьте, позвонит вам ваш сын и скажет, что "они заходят" туда, где стреляют и убивают? Потом уже связи не было. У них телефоны забрали.
– Как узнали о том, что он серьезно ранен?
– Из госпиталя 31 марта позвонили. Он к этому времени уже 10 дней в реанимации, оказывается, провел. Мы даже не знали, что его 21 марта ранили. Диагноз точный не сказали. У него перебита сонная артерия. Сделали шунтирование. Был инсульт, руки парализованы. Он шевелит ими, но чувствительности нет.
Мы его видели несколько раз. По видео, набирал кто-то, потому что сам он ничего не может. И он не говорил толком, только смотрел. Когда его только из реанимации перевели, просто махал головой "да" или "нет", вообще не мог говорить. Сейчас побольше слов говорит, но все непонятно. Тем более через видеозвонок – связь в нашем поселке плохая, я некоторые слова даже не понимаю.
Речь у него сильно нарушена, бессвязно пока говорит. Учится заново говорить сейчас. Надеемся очень, что восстановится полностью. Но прогнозов врачи никаких не дают.
– Вы кого-то из воинской части спрашивали, почему они так долго молчали и вам не сообщали о ранении?
– Мне командир роты 31 марта позвонил, сказал, что Дима получил ранение. Он в том же госпитале лежал. Подробности мне потом сообщила сестра другого солдата, сослуживца сына, который тоже был ранен. Она нам сказала, что долго не сообщали, потому что Дима лежал в реанимации: "Все равно бы его не увидели, больше бы переживали". В Питер его только спустя 4 дня после ранения привезли – 25 марта. С 21 по 25 марта Диму в Беларуси оперировали. Видимо, нетранспортабельный был. Сейчас ему нужна долгая реабилитация.
Юлия Селина на днях вылетает к сыну в Петербург. Денег, собранных односельчанами, по ее словам, хватит на дорогу туда-обратно и проживание там.
– А почему Минобороны или воинская часть не помогли с оплатой дороги к сыну сейчас?
– Они предложили, но я эту возможность оставила на потом, ведь мне потом придется ехать и привозить Диму домой. А эта помощь один раз всего дается. Берегу.
Я в этот раз не смогу там остаться до выписки. Диму будут переводить в другое отделение сначала, потом в другой реабилитационный центр – это надолго. Я сильно задержаться не могу, у меня же еще трое детей, младшему – два года. Поеду, на сколько получится, но придется вернуться домой.
– Вы не возражали, когда сын решил подписать контракт?
– В поселке нет никакой другой работы. Одно предприятие, рудник, было, и то сейчас оно окончательно закрывается. Сокращали-сокращали, теперь все. Поэтому по контракту в армию – единственный выход для местных.
Сибирь.Реалии созвонились с несколькими жителями поселка. Эти люди помогли матери Дмитрия собрать деньги на дорогу к сыну. Но говорить об этом и об их отношении к войне они все решительно отказались.
– Как в поселке вашем относятся к этой войне, люди как это обсуждают или боятся даже говорить на эту тему?
– Я в основном дома сейчас сижу, в декрете. И говорить про это мне не с кем. Да и сейчас мне не до этого. Разговаривать на эту тему не хочется. Может быть, люди дома говорят про это, но я не знаю, что именно. Я лично ничего уже не боюсь. Мне лично, конечно, хотелось бы, чтобы скорее уже закончилось это все. Парней наших жалко, они же гибнут. И мирных жителей там тоже жалко, – говорит Ирина Селина.
