В прошлом году, в августе, я написал колонку "180 дней в бреду" – к полугодию начала войны. В тексте проводилась мысль о том, что российская власть, в лице её президента и его окружения, утратила всякую адекватность и ведет себя как пациент психиатрической клиники.
Тогда ещё никто не знал, что месяц спустя в России будет объявлена "частичная мобилизация".
И молодые мужчины побегут из страны, поедут на самокатах по ущелью Терека в Верхнем Ларсе, пойдут пешком через бывшие целинные земли Северного Казахстана. Всего за неделю гостеприимные Грузия и Казахстан приняли столько мужчин из России, сколько Путин и Шойгу собирались отправить на фронт, – 300 тысяч.
Многих потом видели в Стамбуле. Говорят, кто-то даже просил милостыню и пытался соблазнить состоятельных американских туристок, чтобы проникнуть на самолеты в Европу. Безумная картина, словно малобюджетный сиквел фильма "Бег" по Булгакову.
А тем временем в России военкоматы справились с поставленной задачей – нашлось 300 тысяч желающих (или таких, кому жизнь не дорога) отправиться на оккупированную территорию Украины. Убивать и погибать.
Местные власти обещали мобилизованным из неблагополучных сел и городов (а больше всего выгребали "пушечного мяса" именно оттуда) всяческую помощь: например, дровами и замороженными пельменями. Но даже с этим помогали недолго. Сейчас семьи мобилизованных жалуются, что про них все забыли, а их мужчин не отпускают с фронта даже в краткосрочный отпуск.
А вскоре после начала мобилизации в интернете появилось множество видеообращений к президенту с жалобами на отсутствия комфорта в окопах и некачественные "броники" из военторга. И родные мобилизованных стали закупать для своих мужчин все сами – от униформы до дронов.
Уже второй год любящие жены и матери обсуждают ещё одну ставшую вдруг актуальной тему: как вскрывать "цинк", каким образом идентифицировать обгоревшие останки, чтобы узнать, того ли мужчину им вернули в гробу.
Тем временем в Европе "хорошие русские" проводят публичные сеансы мазохизма, чтобы доказать, что они не имперцы. Уехавшие и оставшиеся поливают друг друга в соцсетях. Оставшихся уехавшие обвиняют в том, что это они на свои налоги содержат режим и поддерживают агрессию. Уехавших, в свою очередь, обвиняют в полном отрыве от реалий и указывают им на то, что у них больше нет морального права судить о происходящем на родине. Среди уехавших, впрочем, немало тех, кто годами поддерживал путинский режим и вдруг прозрел. Так что – все смешалось.
На этом фоне в течение последнего года отовсюду в информационном пространстве возникал Пригожин с криком: "Шойгу, Герасимов, где, сука, снаряды?!" И никого не удивляло, что путинского повара волнуют эти вопросы. Как говорил Жванецкий: "Какой там борщ, когда такие дела на кухне".
Содержимое кремлевской кухни ненадолго выплеснулось в СМИ в июне этого года, когда повар вдруг отправился брать Москву, словно какой-нибудь самозванец Смутного времени. И все приготовились наблюдать за этим походом онлайн.
Но танк застрял в воротах цирка. Оказалось, что это не настоящий мятеж, а то же самое, что и обычно, – многоходовочка. Пригожин вскоре погиб, как делают все люди, которые сильно не нравятся Путину.
Население России в большинстве притворилось, что оно ничего не видело и никакого мятежа просто не было.
К чему я об этом вспомнил? Хочется признать свою ошибку: путинский режим спятил, похоже, не больше, чем все остальные российские граждане. Как оставшиеся в России, так и покинувшие ее. Медицинский прогноз неблагоприятный. Ремиссия возможна лишь при одном условии – полное поражение России в этой захватнической войне.
Андрей Филимонов – писатель, журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
