Ссылки для упрощенного доступа

"Сейчас они наши боги". Погибших в Украине бурятских военных готовы почитать за святых


Священник Матвеев проводит богослужение у могилы погибшего в Украине Петра Агафонова
Священник Матвеев проводит богослужение у могилы погибшего в Украине Петра Агафонова

Текст: Карина Пронина "Люди Байкала"

Фото: Евгений Коноплёв

У Кяхтинского кладбища на земле лежат одиннадцать деревянных ящиков. Их аккуратно сложили в несколько стопок. На ящиках маркером написаны фамилии военных, погибших в Украине: Фаршинёв, Цыбденов, Агафонов, Швецов… "Да не бойтесь, там пусто", – успокаивает смотрительница кладбища Елена Тахтаева и приоткрывает крышку. Внутри действительно ничего нет. Тахтаева рассказывает, что, когда на кладбище привозят ящик, внутри – цинковый гроб с погибшим. "Цинк достали, отвезли в морг, там уже мальчика перекладывают в другой, красивый гроб. И к нам опять – хоронить", – поясняет она. Елена крестит пустые ящики и вздыхает: "Будете на небе, ребята. На то воля Божья".

Смотрительница Кяхтинского кладбища в ярко-жёлтом платке и чёрной кофте с оранжевыми розами Елена Тахтаева похожа на рассказчицу из русских народных сказок. На кладбище Елена работает уже восемь лет: её устроил сюда настоятель местной церкви Олег Матвеев. До этого жила в женском монастыре. Тахтаева говорит, что даже в пандемию "народ не мёр, как сейчас". Она хорошо знает, где и когда похоронили каждого кяхтинского военного, погибшего в Украине.

"Первым Арутюняна привезли, ему 18 лет было всего, – перечисляет Тахтаева. – Такой бравенький мальчишка был, верующий. В храм ходил. Сейчас мать с отцом чуть ли не каждый день у него на могиле бывают. Потом пришёл Есипенко. Потом – Козубенко, Ступин, Громов, Фаршинёв, Агафонов. Потом – Дружинович и Шестаков".

Елена вспоминает, кто был в закрытом гробу, а кто – нет. "Громов закрытый был, Агафонов тоже, Фаршинёв, – перечисляет она. – Шестакову в морге голову маленько сделали. У Агафонова, говорят, руки-ноги целые были, только голова повреждённая. А про Фаршинёва рассказывать нельзя. Но там вообще такое было!" Помолчав секунду, Тахтаева добавляет: "Сгорел он".

Сын Елены Тахтаевой копает могилы для погибших военных. Берёт по минимуму – 6,5 тысяч рублей
Сын Елены Тахтаевой копает могилы для погибших военных. Берёт по минимуму – 6,5 тысяч рублей

Пустые "украинские" ящики лежат на земле около металлической оградки, к которой привязан козёл Яша. Яша запутался в верёвке и пытается освободиться. Он выбрасывает задние копыта, попадая то по оградке, то по ящикам. "Цыть, окаянный, – кричит на него Тахтаева и предупреждает журналистов ЛБ. – Вы осторожнее, боднуть может".

– А что будет с ящиками-то?
– Может, кого из безродных в них похоронят, – отвечает Тахтаева. – Или туберкулёзников (в Кяхтинском районе работает противотуберкулёзный диспансер – ЛБ). Вы не переживайте, всё пригодится. Я в это верую.

Устала слушать похоронный оркестр

Кяхта – двадцатитысячный город в Бурятии. От столицы региона Улан-Удэ до города – всего 230 километров. Но просто так туда не попадёшь – приграничная зона с Монголией. За пару километров до Кяхты – пограничный пункт. Всех автомобилистов останавливают, проверяют паспорта, у некоторых спрашивают о цели въезда. Козыряют, желая счастливого пути.

Уже на въезде в Кяхту по обеим сторонам начинаются серые бетонные заборы. За ними казармы 37-й гвардейской мотострелковой бригады. "Это теперь главное наше градообразующее предприятие", – вздыхает кяхтинский краевед Александр Кузькин.

Бригада растянулась по всей Кяхте, в её составе – несколько батальонов, дивизионов и рот. Уже на второй день пребывания в Кяхте становится понятно: куда ни пойдёшь – упрёшься в забор, ворота и колючую проволоку.

Историки называют Кяхту одним из самых интересных малых городов России
Историки называют Кяхту одним из самых интересных малых городов России

С начала "спецоперации" в Украине погибло не менее 45 военных, служивших в Кяхте. Про них писали в районных пабликах. Большая часть убитых – родом из самого города или окрестных сёл. Панихиды по ним чаще всего проходят в кяхтинском Доме офицеров. Жительница соседней трёхэтажки Елена (она просит изменить своё имя) говорит, что уже устала слушать похоронный оркестр у себя под окнами. "Что ни день – играют и играют, – рассказывает она. – Сколько же можно ребят хоронить, боже ты мой".

Кяхтинский журналист Александр Фарфутдинов называет настроение в городе "подавленным и никаким".

"У каждого есть повод для печали и беспокойства, – говорит он. – Спроси любого – у всех кто-то да служит". Фарфутдинов сейчас работает в газете местной воинской части. "Я сам через себя всё пропускаю, – рассказывает он. – Недавно захожу в штаб [части] – свечка стоит и портрет [погибшего в Украине военного]. Я как начал там рыдать. Я же всех их знаю".

Фарфутдинов называет кяхтинских военных "самыми лучшими ребятами". За день до этого украинские издания сообщают о пытках жителей города Мотыжин, в которых обвиняют пятерых военных 37-й бригады. Александр в это не верит. "Они бухануть могут, могут между собой разодраться, но чтобы кого-то обидеть! Да как я могу сказать, что они в пытках участвовали?" – рассуждает Фарфутдинов.

Александр вспоминает, что один из контрактников позвонил родным в Кяхту, когда после боя "шарился по болотам голодный". "Он сказал тогда: "Сегодня я первый раз продукты воровал, мне так стыдно", – передаёт разговор Александр. – Представляете, на вражеской территории был – и то стеснялся [что-то взять]. А чтобы пытать, насиловать – да тут никто в это не поверит".

"Родина в опасности"

Краевед Александр Кузькин стоит на территории полуразрушенного Гостиного двора и читает стихи собственного сочинения про Кяхту. Стихи рассказывают про купцов, которые когда-то тут жили. Из Китая через Кяхту в Россию везли чай – денег у местных жителей было так много, что место называли "городком миллионеров" и "песчаной Венецией". Тут вовсю строили храмы, школы, частные театры, был даже планетарий. Сейчас о той Кяхте напоминает только улица Ленина (раньше она называлась Большая): тут ещё стоят старинные купеческие дома.

Кузькин любит Кяхту невоенную. Он не рад обилию контрактников в городе и говорит, что ему "параллельно до воинских частей".

Но остальные собеседники ЛБ не считают, что военные – это "параллельно" Кяхте. "У нас народ и армия едины", – заявляет директор Кяхтинского краеведческого музея Баир Цыремпилов.

Краевед Александр Кузькин на территории бывшего Гостиного двора. В советское время тут была трикотажная фабрика
Краевед Александр Кузькин на территории бывшего Гостиного двора. В советское время тут была трикотажная фабрика

Цыремпилов – по образованию учитель труда, хотя мечтал быть военным. На просьбу показать самое ценное в музее Баир приводит журналистов ЛБ в зал, посвящённый Великой Отечественной войне, и встаёт возле пулемёта "Максим". "Это наше самое-самое!" – восклицает он и обводит зал руками.

Здание музея – дореволюционное, когда-то тут было городское училище. Теперь на фасаде висит баннер, где на фоне военных с российским флагом написано: "Кяхтинский краеведческий муZей. Сила V правде". Украсить здание решил сам Баир Цыремпилов. Повесили баннер в марте. В типографии, как вспоминает директор, удивлялись и уточняли, стоит ли такое печатать. "Я им говорю: клиент всегда прав, делайте, что я сказал. И всё!" – горячится Баир.

Цыремпилов рассуждает, что отношение к контрактникам сейчас в Кяхте изменилось. "До этого, можно сказать, мы не замечали военных: "Да чё, туда-сюда разъезжают", – объясняет директор. – А как коснулось защиты Родины – первыми же они встали. Сейчас они наши боги. Как в пандемию богами были медицинские работники".

Самые богатые купцы строили дома в районе "Слобода". Теперь тут живут обычные кяхтинцы
Самые богатые купцы строили дома в районе "Слобода". Теперь тут живут обычные кяхтинцы

Директор музея рассказывает, как он выражается, "божественную историю". В ночь с 24 на 25 февраля в православном зале Кяхтинского музея сработала сигнализация. В музей приехали росгвардейцы. Они обнаружили, что две старинные иконы Спаса Нерукотворного упали на икону Богородицы, из-за чего та накренилась. Никаких следов взлома не нашли. Директор Цыремпилов обратился за консультацией к местному священнику Олегу Матвееву. Тот назвал произошедшее "мистическим знаком".

"Как будто нам сказали: ну, будьте готовы, Родина в опасности. Ну, начинайте там", – интерпретирует произошедшее Цыремпилов.

Некоторые работники музея скептически восприняли такое объяснение и предположили, что иконы были просто плохо закреплены. Но Цыремпилов с ними не согласен: "А почему тогда иконы не упали 22 февраля, к примеру?" – задаёт Баир риторический вопрос.

"Будут святыми"

"Эта история с иконами означает: правда с нами", – рассуждает протоирей Олег Матвеев. Он сравнивает случай в Кяхте с тем, что случилось в конце апреля в госпитале имени Вишневского. Тогда на двери в реанимацию, где лежали раненые российские военные, появилось какое-то затемнение. Священник, который навещает больных, заявил, что это лик Богородицы.

"Да, пришли тяжёлые времена, но нам надо бодриться", – говорит Матвеев.

В местном краеведческом музее три иконы упали в ночь с 24 на 25 февраля. Директор музея Баир Цыремпилов считает это знаком
В местном краеведческом музее три иконы упали в ночь с 24 на 25 февраля. Директор музея Баир Цыремпилов считает это знаком

Олег Матвеев работает настоятелем Успенского собора в Кяхте с 1995 года. Он встречает журналистов ЛБ в камуфляжной куртке, надетой сверху рясы. "Это так, по хозяйству", – говорит он, показывая на куртку. Внутри храма пахнет краской: стены подкрашивают в белый цвет, а Матвеев следит за процессом.

61-летний Матвеев в молодости был следователем милиции и народным судьёй. До положенного юридического стажа он не доработал 3,5 года. "Не стал ждать, поскольку Господь меня призвал, – рассказывает протоиерей. – Поэтому пенсия у меня всего 12 тысяч рублей".

Из своей судебной практики Матвеев вспоминает только один случай – женщина убила сожителя. "Дал ей пять лет условно. Потом родственники убитого подходят, говорят мне: правильно, такой он был дурак, злодей, хлестал её по пьянке", – рассказывает священник, улыбаясь.

Сам Матвеев женат уже 34 года. Его жена Светлана – уроженка Бурятии, из шаманистского рода. "В 1995 году мы в Кяхту приехали и слух пошёл: вот прислали батюшку, сам мент и жена – бурятка, – опять смеётся Матвеев. – Вот-де, научит нас. Ну, чему-то научил".

Дизайн Z-баннера на музейном фасаде Баир Цыремпилов придумал сам
Дизайн Z-баннера на музейном фасаде Баир Цыремпилов придумал сам

От рассказов о своей жизни Олег Матвеев переходит к "спецоперации" – тема не вызывает у него никакого неудовольствия. Священник называет военные действия в Украине "необходимостью". "Господь, видящий ситуацию в целом, пошёл на этот необходимый проект, – говорит он. – Когда не хватает ни дипломатии, ни логики, ни ума, ни здравого смысла, ни молитвы, тогда приходится [воевать]".

Протоирей не принимает аргумент, что на войне гибнут люди.

– Вы серьёзно, что ли? – спрашивает он журналистов ЛБ, услышав вопрос. – Как человек может погибнуть? Душа у него бессмертная, убить его невозможно.
– А как же убитые украинские дети?
– В России родители убивают миллион детей в год через аборты. У нас в стране первое место по детскому суициду. Вот это да, вот это вопросики. Господь это попускает…
– То есть для вас это несопоставимые вещи?
– Да, несопоставимо.

Настоятель Успенского собора Олег Матвеев в своём кабинете
Настоятель Успенского собора Олег Матвеев в своём кабинете

Матвеев отпевает всех крещёных кяхтинских военных, погибших в Украине. Рассказывает, что перед отпеванием не может сразу настроиться. "Такое волнение, чуть не плачешь, – описывает он свои чувства. – Вот он [военный] в цинке лежит, он в три раза меня моложе. Он без всякой натяжки – уподобление Христу. Христос умер молодым мужем, чтобы его ранняя смерть показала уровень зла, который накопился в человечестве. А смерть в таких условиях – когда действительно за Родину, против нацизма – это прощает твои грехи. Из этих военных стопроцентно часть будет святых".

Протоиерей отмечает, что с тех пор, как началась "спецоперация", в Успенский храм стало приходить больше людей. Ставят свечки, заказывают молебны – просят за своих родных, которые сейчас находятся в Украине. "Война в материальном плане поработала на нас, – говорил Олег Матвеев. – Мы даже платежи в епархию заплатили за три месяца вперёд".

Гроб на месте "победы"

Погибших военных священник Матвеев отпевает не в храме, а в их домах. Так было, например, с 27-летним Петром Агафоновым. Родные Петра отогнали раритетную чёрную "победу" со двора и на её место поставили закрытый гроб. Слева от гроба были грядки с луком и чесноком, чуть дальше – теплицы, в которых росли помидоры.

Петра привезли в 10 утра, рассказывает его бабушка Лариса Агафонова. "Рано, потому что жара днём была, – объясняет она. – Поэтому даже в дом не заносили. Если бы попозже отпевать начали, там бы всё подтаивать начало. И неприятно было бы всем: и тем, кто несёт гроб, и всем остальным". Гроб с телом Петра на руках донесли до Дома офицеров, это примерно триста метров. Там состоялась уже гражданская панихида и митинг: их организовали чиновники и военные. Потом Агафонова уже увезли на кладбище и похоронили.

Жители Кяхты сходятся в том, что контрактников в городе в последние месяцы стало гораздо меньше
Жители Кяхты сходятся в том, что контрактников в городе в последние месяцы стало гораздо меньше

72-летняя Агафонова не может рассказывать о внуке без слёз. Она говорит: "Петя родился 13 сентября 1994 года", – и сразу начинает рыдать. Вытирает лицо маленьким махровым полотенцем. "Носовые платки уже все покончала", – вздыхает Лариса.

Агафонова воспитала внука сама: когда тому было семь лет, умерла его мама, невестка Ларисы. У сына Агафоновой была другая семья. Поэтому она и оформила опеку над Петром. Петя хотел с детства быть военным – строгал вместе со старшим братом деревянные автоматы и пистолеты. Один такой автомат – до сих пор любимая игрушка дворовой собаки Агафоновых.

Подполковник в отставке Юрий Игумнов ездит по Кяхте в военной форме – чтобы "поддержать наших"
Подполковник в отставке Юрий Игумнов ездит по Кяхте в военной форме – чтобы "поддержать наших"

Пётр окончил Благовещенское военное училище, четыре года прослужил морпехом в Крыму. Потом его отправили на "спецоперацию". 24 апреля Агафонов позвонил и поздравил деда с бабушкой с Пасхой. А на следующий день погиб под Херсоном: БМП, где ехал Пётр, подорвался на мине. Из 12 человек погиб только Агафонов. "Больно, конечно, но что поделать, – плачет его бабушка. – Я своего мужа спросила: дед, говорю, если бы ты был молодой и не больной, пошёл бы [Россию] защищать? Он говорит – да. Так что Петя правильно поступил. Он нас защитил".

Лариса не отвечает на вопрос, могут ли её внука признать святым. "Ну, он защитник, – несколько раз повторяет Агафонова. – Мы так его воспитывали. Но Петя мученически погиб. Он мученик". Лариса подходит к шкафу, на нижней полке стоит фотография Петра, над ней – керамические змея, собака и обезьяна, ещё выше – икона Богоматери и пять иконок поменьше.

"Смертию смерть поправ"

Олег Матвеев не бывает на похоронах погибших военных, говорит, что дел и так хватает. Но с лёгкостью соглашается провести литию (короткое православное богослужение) у могилы Петра Агафонова. "От этого никакого вреда не будет", – говорит Матвеев.

Кяхтинское кладбище находится на пригорке. Оттуда видно всю старинную часть города. Успенский собор, где служит протоиерей Матвеев, выделяется на фоне тёмных домов ярко-голубым пятном. Через несколько сопок от кладбища стоят столбы с натянутой колючей проволокой. Это приграничная территория, туда заходить нельзя.

Олег Матвеев много путешествовал по миру, бывал в США, Израиле, Сербии, но всегда возвращался в Кяхту
Олег Матвеев много путешествовал по миру, бывал в США, Израиле, Сербии, но всегда возвращался в Кяхту

Священник приезжает на кладбище в рясе и всё в той же камуфляжной куртке. Из дома смотрителя к нему выбегают сразу несколько собак, они громко лают. Между могил пасутся козы, подъедая молодую траву.

– Ты коз-то где набрала? – спрашивает отец Олег у смотрительницы кладбища Елены Тахтаевой, пока они идут к могиле Агафонова.
– Короче, вот этих двух мы купили. А эту нам отдали, её мамку старую тоже: у хозяев сена нету, чтобы кормить, – быстро говорит Тахтаева.

Матвеев и Тахтаева подходят к памятнику Агафонову. Петра по просьбе родных похоронили рядом с прабабушкой и прадедушкой. Но места рядом с ними было так мало, что могилу вырыли впритык к соседней могиле обычной кяхтинки. Петру и его невольной соседке сделали одну металлическую изгородь на двоих. Венки от военных, чиновников и родных морпеха стоят по всему периметру изгороди.

Петр Агафонов не успел завести семью. Он служил в Крыму и говорил бабушке, что там "девчата какие-то не такие [как в Бурятии]"
Петр Агафонов не успел завести семью. Он служил в Крыму и говорил бабушке, что там "девчата какие-то не такие [как в Бурятии]"

Протоирей достаёт из кожаного саквояжа длинную золотую ленту – епитрахиль, надевает ее поверх камуфляжной куртки.

– А что, подаришь мне козу? – обращается он к Тахтаевой. Одновременно Матвеев кладёт в кадило горящий уголь, сверху на него – ладан. – Овец всех у меня собаки подавили. А коз я ещё не держал. Хотя знаю – овцы поспокойнее.

Священник встаёт перед могилой Агафонова, погибшего в Украине. Берёт в руки кадило. "Христос воскресе из мёртвых, смертию смерть поправ", – начинает читать он. Когда надо обойти могилу, протоирей осторожно протискивается между оградами: места очень мало.

Во время литии к Матвееву и Тахтаевой приближаются козы. Они заходят сразу с нескольких сторон, объедают траву возле могил.

– Сара, ты куда пошла! – кричит Елена Тахтаева и бросает в ближайшую козу ком земли. Серая Сара убегает. Тахтаева крестится.

Бабушка Петра Лариса Агафонова никогда не отговаривала внука от карьеры военного
Бабушка Петра Лариса Агафонова никогда не отговаривала внука от карьеры военного

"Пётр умирал честно, – рассуждает после окончания литии, укладывая церковные принадлежности отец Олег. – Во время боя. Последние силы отдал, не предал, не струсил. Ну, и всё. Это праведная смерть. От грехов она освобождает".

"Сын мой с напарником могилы военным копает, – тихо рассказывает Елена Тахтаева – то ли священнику, то ли сама себе. – Берут 6,5 тысяч за могилку. На 500 рублей поднял недавно, а больше не будет поднимать. Сказал: буду героям копать. Ну, а кто они? Конечно, герои".

Тахтаева крестит могилу Агафонова, потом – могилу его прадедушки и прабабушки, потом – его соседки по изгороди. Потом Елена осеняет крестом всё кладбище.

"С такой армией кого навоюешь"

Олег Матвеев про кяхтинцев говорит так: "Народ у нас крещёный, но верой шибко не вооружённый". Это же касается и военных. "Зашёл как-то в офицерское собрание, там четыреста офицеров сидело, – рассказывает священник. – Ну, спрашиваю, кто утром молился сегодня? Один только человек поднял руку скромно. И это офицеры! Вот материться – да. Заходишь в часть – матом все орут, не стесняясь меня нисколько". Матвеев вздыхает: "Я же тоже офицер милиции, тоже могу материться. Но я же сдерживаюсь!".

Встречи Матвеева с военными из 37-й бригады проходят часто. "Когда началась кампания и провожали первый эшелон [на спецоперацию] – освящали, благословляли, – вспоминает он. – Но тогда ничего не понятно было: вроде же поехали на учения. А вот когда боевые действия начались: Киев, Одесса, – вот это неожиданно было. И солдатики стали приходить: благословите. Постоянные молебны, огромные списки участников. Такая форма, так сказать, единства".

Матвеев не может сказать, приходят ли в церковь те, кто возвращается со "спецоперации". "Да как-то они пока особенно не возвращаются. Не видать", – разводит руками он.

По мнению вахтовика Сергея Игумнова, Бог помогает русским
По мнению вахтовика Сергея Игумнова, Бог помогает русским

Священник рассуждает, что военные из Кяхты изменились за время "спецоперации". Он рассказывает, что быть контрактником считалось престижно – оклад составлял 50 тысяч рублей. Для Кяхты, где средняя зарплата – 15-20 тысяч, это очень хорошие деньги. "Ну, что не пойти работать, в армию такую, – говорит Матвеев. – Но с такой армией кого навоюешь. Поначалу-то [в спецоперации] некрасиво пошло. Сколько у нас дезертиров убежало. Но сейчас три месяца прошло, и наши – уже воины, это серьёзно. Мы уже самая сильная армия, без всякой натяжки. Военные увидали то зло, которое там [в Украине] есть, и хотят против него выступить. Путин – защитник стопроцентный, хотя полмира говорит, что он фашист".

Протоирей считает, что после того, как военные всё-таки вернутся в Кяхту, многие "будут пить по-чёрному". Так же, как было после Великой Отечественной войны, после Афганистана, после Чечни. "Приходил ко мне как-то "чеченец", рассказывал: вот там, говорит, хорошо было – вот враг, вот автомат, вот я выполняю задачу, вот моя медаль, всё понятно. А тут – я не знаю, где враг. И я пьяный в овраге валяюсь. Тут, на свободе, сложнее жить", – вспоминает Матвеев. И делает вывод: "Лучше погибнуть на фронте, чем на алкогольном фронте".

Хороший парень получился

Напротив Успенского храма – частный дом. У зелёных ворот захлёбывается лаем дворовая худая собака. На каждую створку ворот бумажным скотчем налеплены буквы Z и V. "Ещё флажки российские на 9 Мая повесил, но их кто-то утащил", – смеётся хозяин дома Василий Паньков. Василий стоит у ворот уже несколько часов. Он ждёт сына Андрея. Андрей был на "спецоперации" в Украине, получил ранение и едет домой – на реабилитацию.

Танки, БТР и другая военная техника – привычный пейзаж в Кяхте
Танки, БТР и другая военная техника – привычный пейзаж в Кяхте

Все Паньковы – крещёные. Василий говорит, что вера ему "помогает особенно сейчас, когда трудно". Супруга Панькова ходила в церковь и постоянно ставила свечки за сына, когда его забрали на "спецоперацию". "И видите – живой", – улыбается Василий.

Сам Василий всю жизнь проработал водителем. "Но у нас всегда самой хорошей партией для девушек считались именно контрактники, – говорит он. – Многие выходят замуж ради денег, что уж. Всю жизнь так в Кяхте было. Вон Андрюха мой тоже. Вторая с ним именно ради денег была. Пока у него глаза не открылись. Сейчас вот с первой женой опять сошёлся".

Дмитрию Фаршиневу посмертно присвоили звание Героя России. В его честь в Кяхте назовут новый сквер
Дмитрию Фаршиневу посмертно присвоили звание Героя России. В его честь в Кяхте назовут новый сквер

Рядом с Паньковым стоит полный парень в военной форме. У него круглые щёки, голубые глаза и огромные ресницы. Когда он улыбается, на щеках появляются ямочки. Кажется, что такой человек вообще не способен взять в руки оружие. "Я скоро вот тоже собираюсь ехать на Украину, – говорит 25-летний Игорь (он просит не называть его настоящее имя). – Меня все отговаривают, но я рапорт уже написал. Потому что там все мои друзья. Поеду мстить за погибших".

Игорь – крещёный, хотя, по его словам, в храмы особо не ходит. "Но там-то [в Украине], наверное, буду молиться, вдруг поможет", – рассуждает он.

"Бог помогает русским"

Военных в Кяхте поддерживают всеми силами. Волонтёрский штаб "Прометей" постоянно объявляет денежные сборы "в помощь нашим ребятам". В начале июня волонтёры за сутки собрали 211 тысяч рублей на прибор ночного видения. С начала "спецоперации" жители района сбросились на уже шесть квадрокоптеров (один коптер стоит 200-250 тысяч рублей).

В открытой телеграм-группе "Прометея" кяхтинцы со знанием дела обсуждают, какие выбирать для военных тепловизоры и тактические очки. "Нам бы с противоосколочными пакетами, чтобы не только спереди, но и спина была с плитками, подешевле бы побольше взяли", – пишет про подходящий бронежилет руководитель волонтёров Оксана Герасименко. "Vместе мы можем Vсё", – добавляет в переписке один из участников после завершения очередного сбора.

В деревянных ящиках на кладбище привозят цинковые гробы с телами погибших военных. Гробы потом увозят в морг, а ящики остаются
В деревянных ящиках на кладбище привозят цинковые гробы с телами погибших военных. Гробы потом увозят в морг, а ящики остаются

По Кяхте ездит много машин с буквами Z и V. Кажется, их даже больше, чем в Улан-Удэ. Городская администрация повесила на входе баннер "Zа Россию. Zа президента", районный центр культуры и досуга – баннер "Za наших", детская библиотека – баннер "Сила V правде". Библиотекари собрали "V" из детских книг – в корешках, кроме "Байкальских рассказов" и "Словаря юного филолога", можно даже увидеть Жюля Верна.

На Кяхтинском универмаге висит вертикальный баннер "Zнай правду. Vерь в победу". Возле магазина останавливаются красные "жигули": Z и V – на всё правое крыло машины. Хозяин авто Сергей Игумнов специально выкрасил крыло в белый цвет через трафарет. Буквы немного растеклись, красное смешалось с белым, от того по краям V – розовые подтёки.

Игумнов гордится своей идеей украсить "жигули". Он работает вахтовиком, но знает многих кяхтинских военных. Был знаком и с погибшим Петром Агафоновым. Сергей называет его "спортиком". "Петя весь такой здоровый был, вкачанный, так сказать, целеустремлённый человек", – вспоминает Игумнов.

Сергей рассуждает, что "у него бывали мысли поехать туда [в Украину], но, наверное, рано ещё". "Бог помогает сейчас русским, иначе бы уже сгинули наверное, – говорил Игумнов, облокотясь на "Жигули". – Бог только нам и помогает. Молиться надо побольше".

Уровень патриотизма в Кяхте всегда был очень высоким, считает директор районного дома культуры Юлия Изосимова. "Мы живём в городе военных, у нас мужья военные, и мы всегда идём за нашего президента, за нашу Россию", – объясняет она.

Изосимова – дочь военного, в детстве она ходила в кяхтинский клуб "Юный пограничник". Там детей учили не только собирать автоматы, но и ездить на лошадях – даже без седла. "Муж был шокирован, когда на каком-то празднике я вскочила на коня и поехала", – смеётся Юлия.

Сейчас в Кяхте работают военно-патриотический клуб "Комбат" и клуб "Юный спецназовец". Туда принимают детей с шести лет. На 9 Мая "спецназовцы" поразили зрителей тем, что разбивали бутылки о свои головы.

Житель Кяхты Василий Паньков ждёт возвращения сына Андрея. В Украине Андрей получил ранение, но остался жив
Житель Кяхты Василий Паньков ждёт возвращения сына Андрея. В Украине Андрей получил ранение, но остался жив

"Я камни разбрасываю"

В трапезной Успенского храма – обед. Дают овощной суп, картофель с жареной рыбой, свекольный салат, напиток каркадэ. Кроме Олега Матвеева, обедают трудники – многие из них имеют алкогольную или наркотическую зависимость. Поев, священник задаёт вопросы. "Вот откуда картошка нам дана, Максим Геннадьевич?" – спрашивает он небритого мужчину в грязной синей рубашке.

46-летний Максим Матушор отвечает, смотря на стол: "Господь вырастил". Матвеев кивает головой и тут же спрашивает: "А наша главная какая забота?" – "Поесть", – смеётся Максим и поднимает глаза. "Душу спасти!" – восклицает отец Олег. "Да шучу я", – отвечает Матушор и вновь опускает глаза опять на стол.

Успенский собор ярко выделяется на фоне остальных зданий в Кяхте
Успенский собор ярко выделяется на фоне остальных зданий в Кяхте

После обеда Матушор выходит в церковный двор. Одно его плечо поднято выше, чем другое. Он немного подпрыгивает при ходьбе. "Раньше я сильно употреблял спиртное, но вера меня изменила", – говорит Максим.

"Вы поддерживаете спецоперацию?" – спрашиваю я. Максим поднимает глаза, смотрит в лицо, говорит чётко и раздельно: "Нет, я никак её не поддерживаю".

Матушор уходит. Я кричу ему вслед: "А что вы делаете тут сегодня?"

"Камни разбрасываю за церковью", – отвечает Максим.

Точное количество кяхтинских военных, участвующих в "спецоперации", не разглашается
Точное количество кяхтинских военных, участвующих в "спецоперации", не разглашается

XS
SM
MD
LG