С точки зрения советской власти, Борис Павлович Смирнов был виноват в том, что его отец Павел Смирнов служил городским головой Красноярска с 1910 по 1914 годы. А ещё Смирнов-младший некоторое время служил в армии Колчака. Поэтому с начала 1920-х его постоянно арестовывали и приговаривали к различным срокам заключения. В общей сложности он провел в советских лагерях и тюрьмах 38 лет с перерывом на 2 года.
"Очень хочется, чтобы ты прожил жизнь лучше и легче, чем я"
Уже после освобождения Борис Смирнов вел переписку с органами власти, пытаясь добиться реабилитации и получить хоть какое-то возмещение за десятилетия загубленной жизни. Помогал другим политзаключенным и их родным. Умер в сентябре 1984 года в возрасте 93 лет.
Письма Смирнова из лагеря были оцифрованы и опубликованы только в 2023 году. Написанные быстрой рукой, в холоде и полутьме бараков, они с трудом поддавались расшифровке. На эту работу у председателя красноярского "Мемориала" Алексея Бабия и краеведа Галины Антоник ушло много месяцев. Сегодня их можно прочитать на портале общества.
Нежные и трогательные письма к жене, строгие, с жизненными советами и напутствиями – к детям. Борис Смирнов продолжал участвовать в жизни своей семьи, разделяя радости (их было немного) и многочисленные трудности (возникавшие тогда у всех членов семьи "врага народа").
"Милая дорогая Викуся, я жив и здоров. Третьего дня немного прихворнул, но так как был выходной то имел полную возможность отлежаться. 15-го ты собираешься приехать, но если будет плохая погода и у тебя не будет тёплой обуви на ноги, то лучше не езди. Если приедешь – привези старые рукавицы, которые я отправлял для ремонта и перчатки, которые я напрасно отправил. На передачу сильно не расходуйся, не делай ущерба себе". 6/VIII/38 г.
"Сын Павлик, очень мне неприятно, что ты не попал в университет, и особенно неприятно, что может быть виноват в этом и я. Всё это было бы с полбеды, если бы ты принял это спокойно, а ты реагировал на это как на несчастье... Поверь мне, всё это не серьёзно из-за таких неудач, так огорчаться не стоит. Всё это поправимо. Есть чьё-то изречение – "опасность не в падении, а в неумении подняться"… Вообще наиболее ценные вещи в жизни это: твёрдый характер, здоровье и чистая совесть… Поверь мне, что мне очень хочется, чтобы ты прожил жизнь лучше и легче, чем я и сделал бы в жизни меньше ошибок. Ошибки в жизни гораздо хуже, чем в образовании..."
Сын крепостного – городской глава
Папку с письмами Бориса Смирнова 20 лет назад передал в Красноярское общество "Мемориал" его двоюродный внук Сергей Орловский.
Сергей Орловский – продолжатель известного в Красноярске рода Смирновых-Кусковых, писатель, историк, ученый. Несмотря на возраст – ему 80 лет, – до недавнего времени он еще активно работал – преподавал в Красноярском аграрном университете. После пережитого инсульта работу пришлось оставить. Сегодня Сергей живет в Красноярске, в Академгороде в двухкомнатной квартире с супругой. И много лет бережно занимается сохранением и восстановлением истории своего старинного рода, о котором готов рассказывать часами.
Сибирская ветвь рода Степановых начинается от Григория Степанова, крепостного крестьянина Воронежской губернии, который получил вольную и переехал в Енисейскую губернию, где было много свободной земли. А Григорию надо было прокормить 16 детей. Со старшими он пахал землю и торговал хлебом, а троих наиболее толковых – Павла, Степана и Афанасия – отправил учиться в Тобольскую духовную семинарию.
Выучившись, семинаристы вернулись в Красноярск, женились, родили детей. Сын Степана, Павел Смирнов, женился на дочери золотопромышленника Ивана Кускова, Софье. На деньги, полученные в приданое, супруги купили аптекарский магазин. В 1910 году Павла Смирнова избрали городским головой. Под его руководством был построен первый в Красноярске водопровод и первая электростанция.
У Павла и Софьи Смирновых было трое сыновей, и у каждого из них жизнь сложилась трагически. Всеволод погиб в Гражданскую войну. Николай исчез, поменяв паспорт на другую фамилию. Через некоторое время он прислал своей матери Софье письмо с фотографией, где он изображен в буденовке. В письме Николай приглашал мать приехать к нему. Она собралась и уехала. С тех пор не было никаких сведений ни о нем, ни о Софье. Как сгинули. В живых остался один Борис.
– Я в родстве со Смирновыми через Софью Смирнову (в девичестве Кускову). Моя мама – внучка брата Софьи, Константина. Получается, я двоюродный внук Бориса Смирнова, сына Софьи. Моя мама тоже писала воспоминания, в которых рассказала историю своего отца, врача и "врага народа". Его осудили по 58-й статье за то, что ночью во время дежурства в больнице он выключал радио в палатах. А ещё за то, что критиковал сталинский закон о запрете абортов – говорил, что тогда женщины будут делать подпольные аборты. В лагере он работал по специальности – в амбулатории. В апреле 1940 года его нашли мертвым. Перед этим, выписывая лекарства, он заказал морфий в ампулах и ввел себе смертельную дозу. А все лекарства, которые могли служить противоядием, предусмотрительно спрятал, их долго не могли найти, – рассказывает Сергей Орловский.
Борис Смирнов прожил долгую и нелегкую жизнь. Он получил диплом юриста в Томском университете. С началом Первой мировой войны, окончив офицерские курсы, отправился на Западный фронт. Сергей передает воспоминания Бориса Смирнова: "В атаку бежали, держа перед собой саперную лопату, чтобы пули не рикошетили". Борис дважды попадал под газовые атаки, оба раза без противогаза. Это серьезно подорвало его здоровье. В 1917 году его направили для прохождения службы в Красноярск – комендантом лагеря военнопленных. Сергей Орловский вспоминает, как Борис Смирнов рассказывал ему об этой своей работе:
– В лагере заключенных нечем было кормить, и он придумал такую штуку. Объявил, чтобы на неделе они выходили в город и сами добывали себе прокорм, а по субботам приходили отмечаться в лагерь. А где ночуют, мол, это не его дело. И все заключенные это соблюдали, ни одного ЧП не было. В итоге они подарили ему шкатулку: на внешней стороне пейзаж нарисован, а на внутренней – колючая проволока и часовые стоят.
После Октябрьского переворота Борис Смирнов как бывший офицер сам стал узником тюрьмы, в которой ещё недавно работал. По словам Орловского, бывших офицеров собрали в тюрьме, якобы для регистрации, но они советской власти не верили – сидели в камерах и ждали расстрела. Однако расстрельные возможности местного ЧК ограничивались размерами телеги для вывоза трупов. При этом арестованных было так много, что всех уничтожить не удалось. Летом 1918-го Красноярск освободили восставшие чешские легионеры. Борис вышел из тюрьмы и вскоре был мобилизован на очередной Западный фронт, проходивший в тот момент под Тобольском. Но участвовать в братоубийственной войне Смирнов не захотел и предпочел дезертировать. К советской власти при этом никаких симпатий не испытывал. И взглядов своих не скрывал. За что в 1921 году был осужден на 5 лет концлагеря, после которого отправился в ссылку в большой Улуй.
– По условиям, место ссылки должно было быть дальше 50 км от железной дороги: боялись, что он может добежать и поезд под откос пустить. В ссылке его устроили счетоводом в МЧС, так как у него было высшее образование. Я читал протокол трех собраний, где лагерное начальство все размышляло, может ли он быть счетоводом и вообще, можно ли его пускать на территорию МЧС, "вдруг он трактор сломает, он же ненавидит нашу власть", – рассказывает Сергей Орловский
"Дорогая Викуся, вот уже двое с половиной суток как я нахожусь на новом месте – это бараки в лесу, в километрах 8 от стеклозавода. Я жив и здоров чувствую себя пока неплохо. Посылку не получил и, вероятно из-за бездорожья получу нескоро. Как будем здесь питаться, пока сказать трудно… Пиши мне по следующему адресу: Стеклозавод имени 13 борцов Емельяновского р-на, колония инвалидов, мне… Я сюда попал совсем случайно – не вышел первый раз за 11 месяцев на работу из-за отсутствия обуви и попал в этап. Сапоги пошли посылкой... Любящий тебя Борис". 14/IV/39 г.
Всего он пробыл в местах заключения 38 лет. Большая часть писем написана из последней ссылки. Борис очень надеялся на возможность пересмотра своего дела.
"Дорогая Викуся, вчера получил твоё письмо от 13 числа и открытку от 15-го числа. Качинской посылки не получал. Напрасно задержала отправку посылки из-за отсутствия жиров. Лучше что-нибудь, чем ничего… Подай прокурору жалобу в порядке надзора о пересмотре дела судом в том случае, если выяснишь, что пересмотр дел в общем порядке не будет, пересмотр дел в индивидуальном порядке вероятно связан с возвращением в тюрьму. Повторяю – выясни, если сможешь, начался ли пересмотр дел лиц отдельной тройки НКВД и вообще будет ли он… На случай подачи жалобы, сообщаю, что я осуждён красноярской тройкой в декабре 1937 или в январе 1938 г. заочно на 10 лет за контрреволюционную деятельность без статьи и пункта. Я ни в чём себя виноватым не признал. Пока. До свидания, целую крепко тебя, Павлика и Верочку".17/V/39 г".
После смерти Сталина его преемники начали потихоньку распускать ГУЛАГ. Вернувшись к семье, Борис Смирнов построил дачу в пригороде Красноярска. Поскольку трудовой стаж ему как отбывавшему лагерный срок не засчитывался и пенсия была не положена, то и средств на строительство дома не было. Поэтому он подбирал на улице, возле строек, всякие доски, обломки кирпичей – любой стройматериал. Возле домика он посадил лиственницу, которую привез из лагеря, – она растет там до сих пор. Сергей Орловский часто бывал на этой даче.
– Когда мы в 1959 году переехали в Красноярск, стали часто общаться с Борисом Павловичем. Тюрьма его не сломала, он никогда не ругался, не матерился, никаких наколок себе не сделал. Жена Виктория его дождалась. Он занимался выращиванием диковинных сортов яблонь на даче, краеведением, писал стихи и книги. Есть две его замечательные книги, которые нигде не публиковались: "История красноярской крепости" и "Кодекс здоровья" в стихах – там прекрасный юмор. Да и вообще, стоит прислушаться к советам человека, прожившего больше девяноста лет:
...Люди сходят с ума
Когда нечиста у них совесть
Совесть свою береги
И будешь спать безмятежно.
Если ты, человек,
Прожить желаешь подольше
Правила кодекса все
Старайся блюсти неуклонно.
И ещё повторяю:
Не стремись к удовольствиям вредным
Лучше без них обойтись
И тем избегнуть болезни.
Ну, на этом пора
Точку, пожалуй, поставить
Кодекс сей написал
Смирнов Борис, Красноярец.
"Шансов на то, что я буду жить с вами, мало"
У Бориса Павловича было двое детей: Павел и Вера. Дети испытали на себе все трудности жизни "членов семьи врага народа". Из дома их выгнали, семья долгое время ютилась в бараке. Вера работала на производстве и только после набора рабочего стажа смогла поступить в институт. Вот что писал ей отец из лагеря:
"Милая доченька Верочка, я вполне понимаю и твоё желание учиться дальше и приобрести твёрдую специальность и твои затруднения с выбором вуза. Имей ввиду, что при выборе специальности нужно принимать во внимание кроме склонности и свои способности..., а также и степень необходимости для общества в той или иной специальности. Наиболее необходимыми для общества являются сейчас инженеры, врачи, педагоги…"
"…теперь у меня к тебе большая просьба – постарайся меньше ссориться с Павликом так как ваши ссоры, наверное, сильно отражаются на мамином здоровье. Не забывай, что у неё больное сердце. Твоё решение кататься эту зиму на коньках – я могу только приветствовать. Это средство, вернее одно из средств для укрепления здоровья и нервов. А здоровье – великая вещь. Оно тебе очень и очень понадобиться. Помни, что в будущем, когда мама станет инвалидом ты должна будешь работать не только на себя. Но и на неё, так как шансов на то, что я буду жить вместе с вами очень и очень мало…"7/X/38 г".
Павел тоже поступил в Институт и увлекался изобретательством. В письмах к отцу с гордостью сообщал, что во время студенческой практики построил с однокашниками плотину, что позволило ускорить сплав леса по одному из притоков Енисея. Его дипломная работа представляла собой проект гидроэлектростанции на реке Улуйке, он верил, что когда ГЭС построят, в дома крестьян придёт свет. После окончания института Павел пошел добровольцем на фронт. В письмах домой переживал, что их задерживают в учебной части. На фронте пробыл недолго, погиб в бою на Курской дуге. Ничего из задуманного реализовать не успел.
– Вера до последних дней работала в управлении лесоводства. Мы постоянно общались, доживала свою жизнь она у нас, мы же ее и похоронили. И все эти письма, вся переписка, которую я передал "Мемориалу", была сохранена у нее – она очень трепетно к этому относилась. А письма Павлика я передал в музей СИбГТУ. – говорит Сергей Орловский
Когда Сергей Орловский помогал Вере Борисовне оформлять справку по реабилитации, в Краевой прокуратуре подняли дело Бориса Смирнова 1949 года, и оказалось, что там вообще не сказано, за что его посадили. Дело оформляли "конвейерным способом", в страшной спешке, просто переписав обвинительное заключение из дела 1937 года. Слово в слово. Увидев такую халтуру, прокурор выдала Вере Борисовне справку со словами: "Раз не указана причина, это нарушение, значит, приговор незаконный, вот вам справка о реабилитации".
И всё – оказалось, что долгие годы лагерных мытарств и разлуки с семьей были результатом чьей-то небрежной работы по выполнению "плана посадок". Ничего личного, просто "галочка" в отчёте местного НКВД.
"Пять раз я арестовывался, три раза отбывал заключение (всего в продолжение 15 лет), 5 лет был в ссылке, столько же лет был на особом учёте, несколько лет не имел права проживать в Красноярске. И всё это потому, что мои родители были состоятельные люди, а я – бывшим белым офицером. 38 лет, лучшую пору жизни, я был бесправным человеком", – писал Борис Смирнов в своих воспоминаниях.
К концу жизни, когда уже не осталось никаких иллюзий насчёт возможности добиться справедливости в этой стране, Борис написал сатирическое стихотворение, которое, будучи разумным человеком, никому, кроме близких, не показывал, понимая, что за "такое" легко можно получить новый срок даже в преклонном возрасте:
***
Все будут жить при коммунизме
При свете завтрашнего дня
Но я уйду уже из жизни
И коммунизм – не для меня.
Жизнь будет скучной, будет праздной
Машины будут все творить
Все будут жить однообразно
И трафаретно говорить.
Жить станут все немного дольше
При свете ленинских идей.
И тунеядцев будет больше,
Чем всех порядочных людей.
Все будут жрать до объяденья
И напиваться допьяна
И всем достанет без сомнения
Жратвы и водки, и вина.
Не будет умственного бунта
К тому закрыта плотно дверь
Коммунистическая хунта
Всем будет править,
Как теперь.
Так будут жить при коммунизме
Его тихонечко кляня,
Но я уйду уже из жизни
При свете завтрашнего дня
Б.С. 1975 год
