В польском городе Белосток недалеко от границы с Беларусью есть музей памяти Сибири. К кирпичному зданию, окруженному металлическими колоннами, подходят рельсы. В XX веке здесь был железнодорожный тупик, а с ближайшей станции в Сибирь и Казахстан отправляли вагоны со ссыльными.
В польском языке есть слова Syberia и Sybir. Первое означает Сибирь географическую. Второе – территорию, куда попали ссыльные поляки. Слово Sybir в Польше ассоциируется с холодом, страхом, репрессиями, – именно оно фигурирует в названии музея и именно в этом значении Сибирь будет упоминаться в тексте.
Музей памяти о Сибири открылся в 2021 году, до этого момента истории о депортациях сохраняли люди, пережившие ссылку в Сибирь, их семьи и ученые. Они по мере сил старались рассказывать о произошедшем. Историк Марцин Звольски уточняет: "Почти в каждой польской семье есть люди, которые попали в Сибирь в XIX–XX веке". – И теперь музей стал их общим голосом.
"Нас увезли, чтобы о нас мир забыл"
В 1939 году Польша попала сразу под две оккупации: СССР захватил восточные территории страны, Германия – западные. "Начались широкомасштабные репрессии обоих оккупантов против граждан Второй Польской республики. Почти в каждой польской семье есть кто-то, кто пострадал от одного или другого оккупанта или от них обоих" – так начинается книга "Жертвы Голгофы Востока", в создании которой участвовала Целина Ридль. В 1940 году ей было 7 лет, когда она, её прабабушка, мама и семилетняя сестра были сосланы в Казахстан. Отец Целины был расстрелян в Катыни вместе с тысячами польских офицеров, интернированных советской армией.
Мемориал катынского расстрела в музее памяти Сибири. Здесь на колоннах написаны имена погибших.
Перед смертью офицеру позволили отправить домой письмо, по которому его семью и отследили сотрудники НКВД (название этой организации польская "сибирячка" расшифровывает как "Неизвестно Когда Вернешься Домой"). Чекисты вломились в дом в два ночи и заявили матери Целины, что их отправляют к её мужу.
– На самом деле нас увезли, чтобы о нас мир забыл. Они утверждали, что наших отцов убили немцы, но мы всегда знали, что это сделали Советы, – говорит Целина.
Часть экспозиции музея памяти Сибири посвящена вещам, которые люди брали с собой в ссылку.
– Это не просто вещи, а семейные реликвии, – уточняет историк Томаш Данилецки. – Их бережно сохраняли, и даже когда нечего было есть, никто не решался обменять их на еду.
Среди экспонатов музея есть икона семьи Шродецки, которая побывала в Сибири трижды. Первый раз после январского восстания 1863 года, затем во время Первой мировой войны, а потом в сталинскую депортацию в 1940-х.
Но самый трогательный экспонат этой коллекции – плюшевый медведь, который отправился в Сибирь с семилетней Реней Яцковской, чей отец был летчиком, воевавшим на Западном фронте. В 1941 году Рени и её мать покинули Сибирь после амнистии, объявленной Сталиным по требованию союзников. Мать и дочь добрались до Иерусалима и через несколько лет получили разрешение на переезд в Англию, к отцу. Девочка оставила своего любимого плюшевого зверя маленькой дочке соседей, родившейся уже в Палестине. Та в будущем тоже отправилась в Великобританию, откуда медведь и вернулся в Польшу и оказался в музее памяти Сибири.
На стендах – много фотографий, которые "сибиряки" брали с собой в ссылку.
Две карточки хранят память о семье Петшаков. Ян Петшак был полицейским из Белостока, в 1939 году он присоединился к польской подпольной армии Крайовой и погиб в 1944 году во время Варшавского восстания. Его жену Марию и сыновей Евгениуша и Януша отправили в Казахстан.
В 1941 году на территории СССР была сформирована польская "армия Андерса". Евгениуш (Генек) решил стать летчиком и направился учиться в британскую школу. Туда он добирался на корабле, который затонул из-за выпущенной итальянцами торпеды. Однако Генек выжил и смог добраться до места назначения и до конца войны служил в ВВС радистом. Мария и Януш вернулись в Польшу в 1946 году, через год к ним приехал и Евгениуш. После войны он женился на Данусе Слоневской, семью которой тоже сослали в Казахстан: молодые люди познакомились ещё в Польше. Через много лет Дануся рассказала историю их семьи сотрудникам музея Сибири, и на основе ее воспоминаний был создан очень трогательный двухтомный комикс.
На протяжении XX века в Сибирь депортировали более полумиллиона поляков. Это были представители интеллигенции, семьи польских офицеров, владельцы имений и работники правительственных органов страны.
"Люди просто сходили с ума"
В Сибирь ссыльные ехали в товарных вагонах. К месту назначения эшелон шел от четырех до семи недель. В каждом вагоне находились около сотни "пассажиров", ехали в страшной тесноте, а туалетом служила дырка в полу. Тела умерших, чаще всего стариков и детей, не всегда удавалось похоронить по-человечески, иногда их выбрасывали из вагонов на насыпь железной дороги.
– В наш вагон загнали 50 человек, – вспоминает Целина Ридль. – И я никогда не забуду женщину, которая ехала с нами. У неё был маленький ребенок, заболевший в пути. Однажды, когда он сходил на горшок, мать все это вылила на армейца. Она просто с ума сошла от трудностей и страха. Конечно, её сразу арестовали, ребенка забрали. Многие сходили с ума в условиях этой поездки.
Семью Целины и еще несколько семей после шестинедельного путешествия оставили на голой земле под открытым небом в казахской степи. Люди выживали, поддерживая друг друга и выменивая взятые с собой вещи на еду. Возле каждого поселения ссыльных образовывалась стихийный рынок, на котором продавцы снимали с себя последнее, чтобы обменять на хлеб и молоко.
Спустя некоторое время ссыльным выдали палатку для детей и стариков, взрослые же продолжали спать под открытым небом. Когда начались холода, они построили землянку. Но зимой во время бурана ее засыпало снегом, и несколько человек задохнулись внутри. После этого поляки потребовали от местных властей помочь им, угрожая написать жалобу Сталину. Это подействовало. Людей переселили в заброшенный сарай для овец.
– В этом бараке было холоднее, чем в землянке. Стены изнутри были покрыты льдом, и бабушка вскоре замерзла насмерть. Она отдала единственную маленькую перину нам с сестрой, а сама замерзла, – вспоминает Целина.
Там, в Казахстане, девочки заболели тифом. Местный доктор, женщина, работавшая в районной больнице, забрала детей и позволила им жить в больничной палате восемь месяцев. А от голодной смерти их спасла бухгалтер колхоза, которой работавшая там дояркой мать Целины помогала с расчетами. За это женщина подарила полячке фляжку и научила, как привязывать её между ног, чтобы приносить детям украденное колхозное молоко – купить его было нельзя: "Только поэтому мы выжили. А другие просто умирали от голода".
Мать Целины вскоре заболела туберкулезом.
– Там все болели, здоровых людей не было. Все здоровье осталось в Сибири, – говорит Зофия Клочко. Польскую деревню, где она жила, в одну ночь рассадили по вагонам и отправили в Сибирь. Девочка вместе с отцом, матерью, старшими братьями и сестрами оказалась в поселке спецпереселенцев в Красноярском крае. Это случилось в феврале 1940 года.
– Родителей отправили работать на лесоповал. Мама работала вместе с мужчинами. Всё было ужасно: почти никакой еды, кроме плохого хлеба, никакой одежды. Два года мы не могли выйти из барака. Представляете: пятеро маленьких детей, больной отец. На стенах барака кишели клопы и вши,– говорит Зофия.
После амнистии 1941 года семья смогла выйти из лагеря и уехала в деревню Абаканского района, где им дали работу в колхозе. Два брата Зофии ушли на войну, один не вернулся. Сама же девочка жила жизнью обычного сибирского ребенка:
– Все дети играли вместе, и не было разницы, русский или полька. По огородам, по ангарам вместе с русскими детьми я лазала воровать пшеницу. В последний год сибирской жизни я должна была пойти в школу, но не пошла, потому что нечего было надеть. Русская учительница приходила к брату и просила купить мне сапоги, но было не до сапог. Люди работали, чтобы не замерзнуть и не умереть с голоду. За работу нам не платили: мы получали карточки, с которыми шли в контору и получали суп и хлеб, – вспоминает Зофия.
Семье Ирены Виторт повезло больше: голода в Сибири они не знали. Семью поляков, живших в Литве, забрали в марте 1949 года и через три недели привезли в Иркутскую область, где родители получили работу на МТС (машинно-тракторной станции).
– Родители получали настоящую зарплату – деньгами. На черном рынке всегда можно было купить что-то ворованное, например, пшеницу. Еда была. Но до сих пор не могу забыть ужасный мороз под 60 градусов, – вспоминает Ирена.
В Сибири семилетняя Ирена пошла в школу, в первый класс. Ее старший брат тоже учился в этой школе до самого возвращения в Польшу в 1955-м. Дети не знали русского языка, поэтому приходили в школу и молча сидели весь урок на задних партах.
Целине Ридль вовсе не довелось поучиться в советской школе: слишком далеко от деревни жила её семья. Но у неё хотя бы была семья, а многих польских детей высылали в Сибирь без родителей. Историк Марцин Звольски рассказывает:
– Когда мы начали создавать наш музей, я нашел воспоминания одной девочки, которая писала о том, как её мать была арестована за то, что не выдавала местонахождения своего мужа, скрывавшегося в подполье. У них было пять детей, которые жили с дедушкой. Когда за ними пришли из НКВД, то сказали, что дедушку забирать не будут – возьмут только детей. Но старик отказался оставаться: он взял небольшую сумку с вещами и поехал в Сибирь. Через год он умер, дети оказались в детдоме, – говорит Марцин.
Эта история, в отличие от многих других, закончилась благополучно. В 1946 году все пятеро детей Богуславских вернулись в Польшу. За ними в 1948-м, после освобождения, приехала и мать, а затем в страну вернулся отец.
Иногда дети попадали в детские дома по случайности. Ришард Покропович был сыном военного и в 1940 году вместе с матерью, братьями и сестрами был депортирован в Сибирь. На одной из железнодорожных станций мальчик отстал от поезда. Ему встретилась группа из детского дома, руководитель которой записал маленького поляка под именем одного из выбывших ребят, чтобы тот мог получать еду. Так Ришард Покропович стал Павлом Патышевым. А его мать, сестра и старший брат покинули СССР вместе с армией Андерса.
Позднее они искали ребенка под его польской фамилией, но безрезультатно. Тем временем "Павел" отслужил в армии, женился, завел детей. Много лет спустя он рассказал свою историю журналисту советской газеты и после публикации восстановил контакт с семьей. В 1967 году "Павел" сменил имя и поехал в Польшу, где хотел остаться. Но этого ему не позволили, и после возвращения в СССР Покропович был осужден на десять лет за "антисоветскую деятельность". Только в 1989 году ему удалось вернуться в Польшу – уже навсегда.
"Сибирь сделала его польским патриотом"
– Россия всегда хотела двигаться на Запад, а на дороге у неё была Польша, – говорит Историк Томаш Данилецки. – Это была не только военная, но и национальная экспансия. Самое драматичная часть истории касается восточных территорий Польши в ХVIII–ХХ веках. Россия объясняла присоединение этих территорий нашей страны тем, что это якобы русские земли, которые когда-то были завоеваны поляками.
При этом высылали из Польши в основном тех, кто боролся за независимость страны, участников восстаний. Это были хорошо образованные молодые люди, десятки тысяч людей. В Сибири они учили и лечили русских, привозили новые методы ведения сельского хозяйства, занимались научными исследованиями.
Так, после Январского восстания 1863-1864 годов Бенедикт Дыбовский, который был врачом, учился в Берлине, Варшаве и Вроцлаве, был приговорен к смертной казни. Но затем казнь заменили ссылкой в Восточную Сибирь. Там Дыбовский вместе с другим депортированным поляком Виктором Годлевским занимался изучением Байкала. Ученые измеряли глубину озера, температуру воды на разных глубинах, изучали видовое разнообразие и биологические особенности живого мира озера. В честь поляка Михаила Янковского свое название получил полуостров Янковского на юге Приморского края. Кряж Чекановского в Якутии назван в честь польского геолога Александра Чекановского.
Бронислава Пилсудского за организацию покушения на жизнь императора Александра III сослали ещё дальше – на Сахалин, где он изучал язык и культуру айнов – коренных жителей Японских островов. Ученый записывал их голоса на аппарат Эдисона, а позже составил словарь с 10 тысячами слов айнов.
Брат Бронислава Юзеф Пилсудский за тот же заговор был отправлен в Восточную Сибирь на пять лет. По дороге в ссылку он участвовал в бунте, солдат выбил ему оружием зубы, и после этого Пилсудский всю жизнь носил пышные усы. Они стали частью имиджа будущего первого главы возрожденного Польского государства, основателя армии страны.
Историк Томаш Данилецки рассказывает, что многие вернувшиеся из Сибири поляки в 20-х годах XX века стали политиками и сыграли важную роль в истории страны: "Юзеф Пилсудский говорил, что именно Сибирь сделала его польским патриотом". Всего в XIX веке в Сибирь сослали около 100 тысяч поляков. В том числе в 1863 году сослали группу примерно из пяти тысяч человек. Все они жили на территории первой Речи Посполитой (это около 40 деревень бывшего Великого Литовского княжества и украинских земель). Эти люди были польскими шляхтичами (дворянами), которые не могли закрепить свой статус из-за нехватки денег. За пособничество повстанцам всех их без суда выслали в Сибирь, а их деревни сожгли.
– Моя мать – из одной из этих семей, из деревни Яворовка недалеко от Белостока. Но ее предков не было в деревне во время сожжения, и они остались в Польше. А эти сосланные не умели читать и писать, поэтому сложно было найти информацию об их жизни, но мне удалось. Например, я нашел воспоминания внука из одной из этих семей, который был инженером. И он пишет о дедушке, который работал в одной из фабрик водочного короля Альфонса Козелла-Поклевского, – говорит Томаш Данилецки.
В Сибири некоторые поляки смогли многого добиться. Как говорит историк Павел Калиш, в Иркутске во второй половине XIX века большинством кафе, отелей, аптек управляли именно поляки. Альфонс Козелл-Поклевский был "водочным королем" Зауралья и давал работу на своем заводе другим ссыльным полякам, за его деньги многие соотечественники обучались или возвращались на родину.
Михаил Янковский во Владивостоке управлял золотым рудником. Бронислав Бородзич в Томске вместе с женой (дочерью сосланного) создал первую конфетно-шоколадную фабрику.
Томская область связана не только с депортацией поляков. В регионе есть небольшое село Белосток, которое основали польские добровольные переселенцы, пришедшие в Сибирь за землями. Вероятно, уточняет руководитель научного отдела Исследовательского института Марцин Звольски, на новых территориях люди вспомнили о польском Белостоке с развитой текстильной промышленностью: "Для них это название звучало как успех".
В 1937 году в сибирском Белостоке арестовали всех мужчин с польскими именами. Домой они так и не вернулись. Уже многим позже выяснилось, что в этом году началась "польская операция", массовая репрессивная акция НКВД. Шли годы, село продолжало жить, но местные уже боялись говорить на польском языке. Однако многие в селе до сих пор знают про свои корни.
В апреле 2017 года в Белостоке сгорел построенный в 1908 году костел. Польская аспирантка Агнешка Каневская, которая училась в Томске, решила собрать деньги на его восстановление. Для этого требовалось 110 тысяч евро. В Польше она запустила краудфандинговую кампанию. В итоге совместными усилиями людей из Польши, России и Германии удалось собрать 150 тысяч евро. В 2020 году костел восстановили. Так поляки вновь оставили свой след в истории Сибири.
– Поляки, стремящиеся к независимости, всегда были для советской власти костью в горле. Они могли уйти в подполье, поэтому гораздо проще было отправить их на каторгу как можно дальше от родной страны, – говорит "сибирячка" Ирена Виторт. – Это была политика устрашения, производящая рабов. Но поляки выдержали испытание. В отличие от россиян, которые до сих пор так испуганы, что не смеют возражать тому, что сейчас творит этот Путин.
