В 1806 году российские лейтенант Н.А.Хвостов и мичман Г.И.Давыдов в составе экспедиции на фрегате "Юнона" и тендере "Авось" по приказу командования отправились на Сахалин и Курилы. Ликвидировав японское поселение, местным жителям они выдали грамоту о принятии жителей Сахалина в подданство России и под защиту русского императора. На острове был поднят российский флаг. Спустя полвека здесь появились первые ссыльные, а в 1869 году Сахалин официально объявляется местом каторги и ссылки.
На Сахалин отправляли самых опасных преступников, в эту категорию входили политические ссыльные, осужденные за терроризм и попытку свержения государственного строя. Одним из таких каторжников был Бронислав Пилсудский, который приехал на остров в кандалах, а через 15 лет был награжден серебряной медалью Академии наук за этнографическую работу среди местного коренного населения – загадочного племени айнов. Здесь же Пилсудский встретил свою любовь.
Бомба для царя
В 1887 году Бронислав Пилсудский, двадцатилетний студент-юрист, участвовал в подготовке покушения на императора Александра III. Руководителем террористической группы "Народная воля" был другой студент Петербургского университета – Александр Ульянов, яркий и харизматичный лидер, который продал свою золотую медаль отличника симбирской гимназии, чтобы на вырученные деньги изготовить бомбу для царя. Пилсудский помогал Ульянову доставать азотную кислоту, с помощью которой Александр Ильич варил динамит на конспиративной квартире.
Первого марта 1887 года пятеро заговорщиков с тремя метательными снарядами (один был замаскирован под книгу) вышли на Невский проспект в ожидании проезда царского экипажа. Через несколько часов все они были арестованы агентами Охранки.
В Донесении Александру III министр внутренних дел граф Толстой сообщал, что изъятые у студентов снаряды представляют собой "железные банки, наполненные динамитом и свинцовыми разными пулями. Все пули оказались снаряженными внутри сильным ядом – стрихнином, так что рана, причиненная этой пулей, безусловно смертельна… По заключению эксперта, снаряды сделаны недостаточно умело, тем не менее, при взрыве диаметр разрушения должен быть не менее двух саженей (четыре с половиной метра. – СР)".
Следствие доказало серьезность намерений студентов-бомбистов. Военный суд, состоявшийся в конце апреля того же года, приговорил всю группу к смертной казни.
После оглашения приговора, Пилсудский, как и остальные осужденные, написал прошение о помиловании на имя Александра III, который распорядился "поставщику азотной кислоты для его императорского величества" заменить смертную казнь 15 годами сахалинской каторги. Остальные "народовольцы" были повешены в Шлиссельбургской крепости.
Летом 1887 года Пилсудский в составе партии каторжан был доставлен на Сахалин через Суэцкий канал и Индийский океан пароходом "Нижний Новгород", который совсем не походил на круизный лайнер. Долгие недели плавания "пассажиры" страдали от жары, морской болезни, скудного рациона и впадали в отчаяние при мысли о том, что ожидало их по прибытии к месту назначения.
На первый взгляд, это было ненамного лучше смерти. На официальном языке Уголовного кодекса того времени Сахалин назывался "места отдаленные". Для сравнения: Сибирь относилась к местам "не столь отдаленным" – в Сибири были газеты, театры, музеи, гимназии и даже университет.
На Сахалине не было ничего. С середины XIX века Япония и Россия владели островом совместно, но в 1875 году две империи произвели раздел имущества: по новому договору Япония получила Курильские острова, Сахалин полностью отошел к России. Сразу же после этого название острова сделалось синонимом каторги.
Муж её был снегом-мужчиной
На Сахалине Пилсудского заключили в тюрьму, где он провел шесть лет – до 1893 года. После отбытия срока ему было разрешено жить на съемной квартире в статусе ссыльнопоселенца. Бронислав Осипович (так его здесь называли на русский манер) нашел комнату в деревенской избе с интересным соседом – тоже каторжанином, по имени Иван Ювачев. Бывший народоволец и будущий отец поэта Даниила Хармса, Ювачев пережил на Сахалине религиозное пробуждение, разочаровался в революционных идеях, стал духовным писателем и старостой местной церковной общины. Пилсудскому жизнь на острове готовила не менее резкую перемену судьбы. Едва ли он мог представить, что всего через 10 лет после выхода из тюрьмы он будет награжден серебряной медалью Академии наук Российской империи, а 100 лет спустя в Южно-Сахалинске ему будет поставлен памятник.
Всё началось с того, что Пилсудский встретил людей ещё более бесправных, чем он сам, – это были айны, древний народ Сахалина, неожиданно для себя оказавшиеся подданными Российской империи.
"Вступив в контакт с этими детьми природы, которых загнало в тупик вторжение совершенно иной формы цивилизации, я понял, что пользуюсь некоторой силой и внушаю благодарность, несмотря даже на отсутствие всяких прав, – и это в худшие годы моего существования. Мне было приятно привнести радость и надежду на лучшее будущее в помыслы этих простых соплеменников, тревожащихся о тяготах жизни, которые постоянно росли", – вспоминал Пилсудский о своих первых впечатлениях от встречи с айнами.
Интерес к людям пробудил в нем научный интерес. Бронислав Осипович начал изучать айнский язык, чтобы записывать легенды этого бесписьменного народа. Свои исследования он проводил, вооруженный новейшими технологиями XIX века. Из Петербурга ему прислали фотоаппарат и фонограф.
Через три года он написал отчет о проделанной этнографической работе:
"Собрано записей об айнах – 1880, текстов айнских – 870 страниц. Фотографических снимков около 300. Записано валиков для фонографа с песнями и сказками айнов – 30 штук".
Для примера приведем одну из сказок, записанных Пилсудским:
"Жила одна женщина. Однажды в её дом зашёл очень бледный мужчина и женился на ней. В один прекрасный день муж заявил, что идёт дрова рубить, взял топор и вышел из дому. Вскоре услыхала женщина какой-то странный голос. Вышла она на двор и вот что ясно расслышала: " Я снег и сейчас, растаять, исчезнуть намерен". Действительно на склоне пригорка увидела женщина таящий снежный комок. Тогда она узнала, что муж её был снегом-мужчиной".
Во время очередной экспедиции по Сахалину Пилсудский провел зиму в айнской деревне Ай-котан, где сблизился с семьей деревенского старосты Багунке. В семье старосты жила его племянница, 18-летняя красавица Чухсамма, руки которой не первой год добивались многие юноши. Но так вышло, что прекрасная мэноко (девушка на айнском и японском языках) отказала своим соплеменникам, потому что влюбилась в 35-летнего "господина Пу" (так айны называли Пилсудского на свой манер) и согласилась выйти за него замуж, когда он сделал ей предложение.
Несмотря на глубокую убежденность девушки, что всякие россияне – негодяи, обязательно притесняющие айнов, в нем она впервые увидела доброго россиянина
Романтическую историю ухаживания и соблазнения много лет спустя описал японский журналист Фумио Нанака, который в 1931 году взял интервью у Чухсаммы, вспоминавшей о том, как всё было:
"Москва – такое красивое место? Мне хотелось бы поехать туда и посмотреть на нее. Неизменным наслаждением для нее было, сидя рядом с ним, слушать рассказы ‘г-на Пу’ о неведомой для нее России. А заданием ‘г-на Пу’ было прислушиваться к ее айнской речи и составлять словарь на основе ее высказываний. Несмотря на глубокую убежденность девушки, что всякие россияне – негодяи, обязательно притесняющие айнов, в нем она впервые увидела доброго россиянина. Со временем его образ становился глубоко запечатленным в ее сердце. Хотя это было слишком смутным для нее чувством, чтобы назвать это любовью, но ‘г-н Пу’ нравился ей все больше, как человек, гораздо мудрее и важнее их самих. День ото дня их отношения все больше сближались и постепенно переросли в отчетливую любовь.
Фумио Нанака, "Закулисные истории в Северном Эдзо – По стопам сахалинских айнов".
Свадьба Бронислава и Чухсаммы состоялась весной 1903 года, в деревне Ай-котан, по айнскому обряду, при большом стечении гостей. В 1904 г. у супругов родился сын Кимура, в следующем году – дочь Киё.
Я не должен умереть за Россию
Между тем Пилсудский продолжал свою работу. Собранные им этнографические коллекции отправлялись в Санкт-Петербург, Владивосток и Александровский музей Сахалина (ныне – Сахалинский областной краеведческий музей).
Порой эту работу сопровождала канонада японских корабельных орудий, обстреливавших остров. События Русско-японской войны складывались не в пользу России. Цусимская катастрофа, падение Порт-Артура, сражения, проигранные генералом Куропаткиным в Манчжурии, – военные неудачи следовали одна за другой. И это была хорошая новость для всех противников царского режима, от революционеров-подпольщиков до студентов Петербурга, которые после Цусимы отправляли японскому императору поздравительные телеграммы.
Бронислав Пилсудский тем временем тоже получает телеграммы, причем шифрованные, от своего младшего брата Юзефа, главы польской националистической партии и будущего президента независимой Польши. Содержание этих сообщений никому не известно, но речь в них явно шла не об этнографии.
"Жена г-на Пу была очень встревожена крайне необычным поведением мужа в те дни. Хотя она могла предположить, что в непрерывно поступающих секретных телеграммах должны были содержаться какие-то важные новости, но как-то охваченная страхом, она не решалась спросить об этом мужа. У г-на Пу был ежедневный обычай молиться богу и радостно засмеяться с ребенком на руках перед тем, как сесть за обеденный стол при каждом ужине. Но с той ночи, когда некая телеграмма была доставлена, он погрузился в глубокие размышления и даже перестал улыбаться. Видя, что россияне страдают от нехватки продуктов питания, айны тоже решили, что "росукаи" должны были потерпеть поражение в войне. Когда пришла телеграмма с сообщением о "падении Люйшунь" (крепость Порт-Артур. – СР), для ‘г-на Пу’ настало время принять окончательное решение. Он пристально всмотрелся в ту телеграмму, пальцы его стали дрожать, губы сжались, словно он принял какое-то важное решение. "Да, я не должен умереть за Россию. Я ответствен за возрождение Польши, нашей родины". Внезапно в его сердце вспыхнуло чувство патриотизма, и впервые он отправил своему старшему брату г-ну Pirusutsukī (Юзеф Пилсудский. – СР) ответную телеграмму о том, что собирается покинуть остров".
Фумио Нанака, "Закулисные истории в Северном Эдзо – По стопам сахалинских айнов".
Вскоре Пилсудский получает от властей разрешение выехать в Японию. Царский режим проявляет либерализм, отпуская во враждебную страну террориста, осужденного за покушение на императора. Тем более что в России ни для кого не была секретом деятельность польских диссидентов, которые налаживали контакты с японским правительством и получали из Токио деньги "на революцию".
Случилось то, чего больше всего боялась Чухсамма: бледный мужчина навсегда исчез из её жизни – растаял, как снег
Для Чухсаммы известие об отъезде мужа стало страшным ударом. Она готова была ехать с Пилсудским и детьми куда угодно – хоть в Токио, хоть в Варшаву – лишь бы не расставаться. Возможно, в этот момент ей вспоминалась сказка о женщине, вышедшей замуж за бледного снег-мужчину.
Пилсудский вроде бы готов отправиться в путешествие со всей семьей, но вмешиваются обстоятельства непреодолимой силы – патриархальное мышление старосты Багунке, который являлся главой рода и единолично принимал важнейшие решения. Багунке не дал согласия на отъезд племянницы с детьми, и Пилсудский отправился в Японию один. Затем случилось то, чего больше всего боялась Чухсамма: бледный мужчина навсегда исчез из её жизни – растаял, как снег.
"Весна приходит к айнской старухе"
Проведя некоторое время в Японии, Пилсудский поступил также, как и большинство эмигрантов, – уехал в Париж. Там у него случился трагический роман с Марией Жарновской, оставившей ради него мужа, но всего через три года скончавшейся от рака.
Пилсудский был так потрясен смертью Марии, что потерял интерес сначала к политической жизни, а потом и к жизни вообще. В мае 1918 года он покончил с собой, бросившись в Сену, всего за полгода до провозглашения независимости Польши, которую возглавил его младший брат.
Пройдет больше десяти лет, и журналист Фумио Нанака напишет книгу "По стопам сахалинских айнов", которая станет международным бестселлером, будет переведена на европейские языки и попадет в Польшу. Возможно, публикация этого нон-фикшн-романа напомнит маршалу Пилсудскому о сахалинской семье его старшего брата. Маршал распорядился найти свою невестку Чухсамму и пригласить её в Польшу вместе с детьми. С этой целью в далекую командировку на Сахалин (в южную часть острова, принадлежавшую тогда Японии) был отправлен писатель и журналист Александр Янта-Полчинский.
Его миссия стала сенсацией в японской прессе. Местные газеты выходили с заголовками вроде такого: "Весна приходит к айнской старухе через тридцать лет от международной любви".
Пятидесятилетняя Чухсамма к этому времени второй раз вышла замуж, вырастила четырех детей и потеряла зрение. Её первенец, тридцатилетний Кимура, "рыбак по профессии – все айны занимаются рыболовством. Но, кроме того, он увлекается и ездой на собачьих упряжках. Несколько лет назад он даже поехал на выставку в Токио с такой упряжкой из тридцати собак и с нартой, т.е. санями. Он даже и покатал на своей нарте дочерей императора – до такой степени всем понравились его собаки и нарта", – пишет в своем очерке Янта-Полчинский.
Сыну Пилсудского Кимуре очень нравится идея поездки в Польшу. Янта-Полчинский объясняет ему, как найти в Токио польское консульство и подать заявление на визу. Чухсамма ничего не говорит, только слушает переводчика. "Она патетична и полна достоинства, с великолепными черными волосами. Как принято у замужних айнских женщин, на губах у нее нанесена черная татуировка. Она ходит неуверенной походкой, свойственной слепым людям, но еще держится хорошо и не так уж стара".
Ни о какой поездке в Польшу для неё не могло быть и речи. В 1937 году Чухсамма умерла. Её сын сделал попытку увидеть родину отца и приехал для этого в Токио, но польское консульство отказало ему в визе, поскольку рыбак с Сахалина не предоставил необходимого "пакета документов", доказывающего родство с Пилсудским.
А вскоре началась Вторая мировая война, СССР взял реванш у Японии за цусимское унижение, и Сахалин целиком стал советским. Но айны, говорившие на японском языке, оказались советской власти абсолютно не нужны. Принудительное выселение айнов в Японию – было самой гуманной сталинской депортацией целого народа.
Разумеется, никаких следов деревни Ай-котан и рода Бангуке на острове не сохранилось. Зато существуют коллекции, собранные Пилсудским и доступные посетителям Сахалинского музея, во дворе которого в 1991 году состоялось открытие памятника Брониславу Осиповичу. На открытие приезжали его японские внучки.
Для того чтобы эти женщины появились на свет, понадобилась азотная кислота, динамит и самонадеянная попытка нескольких студентов изменить ход истории.
