В Свердловской области библиотеки получили негласное указание – избавиться от книги "Полынная елка" о жизни семьи этнических немцев, которую депортировали в Сибирь в годы Великой Отечественной войны. Основанием стала экспертиза доцента УрГПУ Ивана Поппа. Однако теперь, когда события получили широкий резонанс, свердловские библиотекари отрицают, что получали указание сверху. Автор "Полынной елки" Ольга Колпакова – о подробностях этой истории в интервью Сибирь.Реалии.
– Ольга Валериевна, как вы узнали о том, что "Полынную елку" велено убрать с полок с детскими книгами?
– Никакой официальной информации я об этом не получала. Просто библиотекари потихоньку рассказывали, что их заставляют убирать "Полынную елку" из доступа, а читатели в свою очередь рассказали об этом мне. Я позвонила в две дружественные библиотеки, чтобы уточнить, что происходит. И оказалось, что, да, действительно такое распоряжение есть.
Тогда я попыталась выяснить детали, увидеть это распоряжение. Однако рядовым библиотекарям его не показывали. Только сегодня мне удалось выяснить, что существует некая служебная записка 01-01-55/4276К от 15 июля Крекову (министр культуры Свердловской области. – Прим. С.Р.) от Чемезова О.Л., исп. Перминов Б.В. О чем именно в этой записке говорится, я не знаю, поскольку не видела ее текст своими глазами. Я могу лишь пересказать содержание "из вторых рук" – со слов тех, кому этот документ мельком показали или просто объяснили, о чем речь. Библиотекарям сказали примерно следующее: поскольку "Полынная елка" по заключению некоего эксперта искажает исторические данные, нельзя использовать эту книгу в воспитательных целях или при воспитательной работе. Кроме того, со слов библиотекарей, на "Полынную елку" теперь ставится ценз 18+, хотя это вообще не сфера компетенции библиотек. Маркирует книгу издательство.
– Но ведь у "Полынной елки" уже был установлен возрастной ценз – 12+…
– А в заключении "эксперта" – доцента УрГПУ Ивана Поппа – говорится, что его вообще не было. Он начинает результаты своего "исследования книги" с вранья в первых же строчках. Издательство, опубликовавшее "Полынную елку" – "КомпасГид" – очень известное, с репутацией. Они очень аккуратно и внимательно относятся к маркировке. Я уверена в этом, потому что у них вышла не одна моя книга на такую серьезную тему, были и другие книги. Поэтому и с маркировкой "Полынной елки", кончено же, все нормально.
Я не понимала, что происходит, какое решение принято, на каком уровне – области или города. Я обзвонила городские библиотеки, где мне подтвердили, что да, книгу велено убрать с полок, потому что она искажает исторические факты. Позвонила в школьные библиотеки Екатеринбурга – мне сказали, что ничего такого не происходит. Из чего я сделала вывод: министерство образования Свердловской области здесь ни при чем, это инициатива областного министерства культуры.
Я обзвонила и областные библиотеки тоже. Конечно, я понимаю, с каким страхом отвечают мне сейчас библиотекари… Тем не менее, мне удалось добыть информацию, что, действительно, поступило некое письмо от министерства культуры Свердловской области, по которому велено подальше убрать "Полынную елку". Я не знаю, как именно сформулировано в письме это "уберите книгу", что точно с ней велено сделать. Библиотекари этого письма тоже в глаза не видели. Мне никто не смог прислать скан, чтобы я смогла его прочитать. Они получили лишь устное телефонное распоряжение. Нет ни решения суда, ни постановления, который я могла бы посмотреть и узнать, кто выработал эти дальнейшие нормы работы с книгой. Поэтому я отправила запрос в министерство культуры Свердловской области, чтобы выяснить, что происходит. Жду ответа.
– Значит, ни с докладной запиской, ни с письмом вам пока познакомиться не удалось?
– На своей страничке в Facebook я объявила конкурс "Самая смелая библиотека". Пачку хороших книг получит тот, кто осмелился узнать, что это за документы. Некоторые библиотеки звонили в Свердловскую областную библиотеку для детей и юношества за разъяснениями, и им отвечали, что книга теперь будет 18+, но никаких бумаг не показывали. Радует, что вообще нашлись люди, которые попытались в этом разобраться, пусть пока у них ничего и не получилось.
– Как попали к вам результаты исследования Ивана Поппа за подписью ректора УрГПУ Светланы Минюровой?
- Чудом. Есть еще честные люди. А вообще-то такие бумаги должны становиться достоянием общественности. В заключении, направленном на имя директора департамента внутренней политики Свердловской области Третьякова, говорится, что моя книга "подрывает устои государства", внушает "неуважительное отношение к власти" и т.д. Каждая фраза там вырвана их контекста, перевернута.
Этот документ оставляет много вопросов. Почему областное министерство культуры решило узнать мнение не филолога или лингвиста, а человека, который попытался выдать за мои мысли свои собственные измышления или мысли героев? Почему ведомство не обратилось к другим экспертам? Все это очень странно и непонятно.
– Известно, по своей инициативе Иван Попп взялся провести экспертизу "Полынной елки" или получил от кого-то заказ?
– Абсолютно неизвестно. Для меня это тайна. Я с этим человеком не знакома. И педуниверситет меня ни разу на встречи не приглашал. Я много работаю с вузами – постоянно проходят встречи и интервью, студенты много работают с моими книгами. А вот с этим институтом я не пересекалась ни разу. Единственное, что могу о нем сказать – что в Екатеринбурге этот вуз не на лучшем счету. Из него ушли многие прекрасные специалисты, с которыми мне тоже довелось поговорить.
Может быть, у кого-то вдруг просто зашкалил патриотизм в самом плохом смысле? И "Полынная елка" попалась под руку? Не представляю повода для этой экспертизы. Придумывать можно всякое, а фактов у меня нет.
– Я попытаюсь получить комментарии Ивана Поппа (впоследствии он отказался давать комментарии. – Прим С.Р.). Скажите, какой вопрос мне стоит ему задать?
– Очень интересно, с чьей подачи он решил провести экспертизу моей книги, был приказ свыше или нет? Я совершенно не в курсе источника этой странной акции. Но вряд ли Попп ответит на этот вопрос. С ним уже пыталась разговаривать журналистка из Екатеринбурга, которая давно его знает. Она рассказала, что это человек непробиваемый, не воспринимающий ничьих сторонних аргументов. У него один аргумент: мои родители вспоминали эти события иначе. И это для него становится поводом судить о том, что пережили другие люди.
Я бы с большей охотой поговорила с его родителями. Как литератору мне это было бы интереснее. Доносили они что-то до своего ребенка или берегли его от травмирующей информации, как наши деды берегли нас – ведь часто только после их смерти становилось известно, что они пережили. Вот этот воспитательный момент мне намного больше интересен.
Как бы то ни было, сейчас Иван Попп работает не только в областном правительстве, он, кажется, руководитель проекта всероссийского студенческого патриотического проекта "Живая история". У него есть несколько президентских грантов на очень интересные темы, может быть, в этих рамках он и старается "выискать врагов".
– Как полагаете, почему в качестве "врага" он выбрал именно вас?
– Даже представить не могу. Странно, что выбор пал на меня, я ведь даже не оппозиционер. Я всегда находила общий язык с властью, потому что, всегда считала эту позицию компромисса более продуктивной. Я председатель "Содружества детских писателей", которое второй год получает президентский грант на проект "Путешествие по Уралу с детскими писателями". Мы ездим по области, по маленьким селам, где никогда не бывали писатели, где очень плохо комплектуются библиотеки, собираем для них книги. Привозим артистов, художников, педагогов, методистов… В таких селах вообще гостей ни разу не было, а мы привозим людей самых разных профессий для того, чтобы они занимались с детьми. Я понимаю, что это вообще-то, наверное, работа министерства культуры – организовать в деревнях и селах хоть какую-то культурную жизнь, но благодаря президентскому гранту мы можем взять это на себя.
Я десять лет сотрудничала с министерством культуры Свердловской области и областной библиотекой при проведении премии Крапивина, входила в оргкомитет. Потому мне, конечно, совершенно не понятна такая быстрая и живая реакция Крекова на заключение Поппа. Я понимаю, что он вряд ли помнит мою фамилию, что люди из правительственных структур ему гораздо ближе, поэтому министр вообще не посчитал нужным как-то разбираться в ситуации. Не стал подходить к вопросу серьезно, просто подмахнул документ – и все.
И все же для меня тайна, почему выбрали именно меня. Если это часть общей политики, то это, конечно, очень страшно. Если темы, про которые мы получили возможность говорить последние 20 лет, снова станут запретными, это страшно. Ведь депортация – это не только про немцев, это про историческую память в целом. Если нам станут указывать, что можно помнить, что нельзя, если останется только одна версия событий – это очень нехороший звонок. Как писателю, как журналисту мне такое объяснение кажется более понятным. Но мне меньше всего хотелось бы, чтобы оно оказалось правдивым.
– Вы надеетесь, что запрет вашей книги – это не следствие общей тенденции к пересмотру истории?
– Мне бы очень хотелось на это надеяться. Потому что все мы – и писатели, и педагоги, – очень много работаем над тем, чтобы у нас в стране все было хорошо. Я часто провожу обзоры детской литературы, меня зовут читать лекции по теме патриотической литературы, поэтому я знаю, о чем пишут другие авторы. Это очень хорошие, очень острые и нужные вещи.
Кто-то может заявить, что это спорные книги, потому что это другой, очень новый взгляд. Иногда такой, что кажется: "Детям еще рано про такое знать, а мы уже начинаем с ними про это говорить и объяснять, что и почему". Но я полагаю, что желание донести правду не может не приветствоваться в обществе. Мы должны признавать, что да, была такая проблема. Давайте ее озвучим, давайте с ней разберемся, давайте ее проработаем, чтобы больше у нас в стране никогда подобного не повторилось. Думаю, что это самый нормальный, самый правильный подход. Это лучше, чем замалчивать проблему или уверять, что все было не так, отвергая или искажая исторические факты.
– Полагаете, что с детьми стоит обсуждать настолько сложные темы?
– Я получаю неимоверное количество писем примерно такого содержания: "Мы читали "Полынную елку" с детьми и это привело к тому, что они стали по-другому разговаривать со своими дедушками и бабушками. Они начали интересоваться тем, как они жили. Им стали интересны не только гаджеты, но и семейная история".
Моя книга не только об этом, это еще и повод для разговора о разных национальностях России. Я беседу о "Полынной елке" с детьми обычно начинаю с того, что у нас в стране 180 национальностей. С одной стороны, мы все разные, с другой – у нас всех общая история. И точно так же, как немцы страдали в Трудармии, были репрессированы представители множества других национальностей, в том числе русские. У всех нас общая судьба. И в своей книге я провожу идею о том, что нет народов "хороших" и "плохих". Это одна из основных идей "Полынной елки". Есть люди, которые попадают в конкретные ситуации, и обстоятельства меняют их поведение, очень сильно на них влияют.
Я сейчас наблюдаю за тем, как по-разному библиотекари реагируют на распоряжение убрать "Полынную елку". Все они боятся, но одни попробовали позвонить и выяснить, что происходит, а другие молча убрали мою книгу с полок. Спустили все на тормозах: как прикажете – так и сделаем. "Да, мы пять лет работали с этой книгой, она нам нравится, автор у нас выступал – ну что поделаешь, если мне теперь дан приказ читать ее по-другому, вообще убрать и детям не давать". Вот это вот беспрекословное подчинение – оно, конечно, угнетает больше всего. Давайте все-таки будем думать своей головой, будем анализировать. Потому что если мы прекратим думать и начнем тупо выполнять приказы, ни к чему хорошему это не приведет.
– А что с "Полынной елкой" в других регионах? Там не поступало аналогичного распоряжения в библиотеки?
– Там все отлично, ничего подобного нет. Огромное количество специалистов из других регионов продолжают работать с книгой, высоко ее ценят и совершенно другие смыслы в ней видят. Конечно, там тоже могут решить подстраховаться, но пока ничего подобного произошло. Это не общий тренд, это все инициатива Поппа и министерства культуры Свердловской области.
– Перегибы на местах?
– Это ужасно, что мы возвращаемся к этой лексике, начинаем применять ее к современной ситуации… Но, конечно, никто и не думает сдаваться. Профессионалы проведут новую экспертизу "Полынной елки". Надеюсь, это будет Пушкинский дом. И это будет уже не мнение доцента УрГПУ, а настоящих специалистов по литературе, в том числе детской. Сейчас издательство готовит официальный запрос.
Мы будем действовать разумно, постепенно. Теми же самыми инструментами, которыми они пытались убрать книгу из Свердловской области, мы попытаемся ее вернуть детям. Сейчас ждем официальных документов по поводу происходящего и очень надеемся, что наше министерство культуры все быстро откатит назад, чтобы не позориться. Потому что это действительно очень странный прецедент для нашей области.
Не хотелось бы, но, наверное, дело дойдет до суда, потому что есть документ – заключение Поппа. С ним теперь должны поработать историки, которые проверят, есть ли основания для такой трактовки, как у Поппа. Лингвисты тоже должны провести экспертизу. Мы сделаем все, чтобы с "Полынной елкой" снова могли работать все, кто пожелает – и дети, и педагоги.
Сейчас очень много разговоров о том, что такой "черный пиар" может пойти на пользу моей книге. Но на самом деле такая разовая вспышка интереса – это вовсе не то, что нужно. "Полынная елка" издавалась уже три раза, с нею уже пять лет очень плотно работают. И это еще одна причина, почему для меня совершенно необъяснимо, почему вдруг возникло это мракобесие. Ведь до смешного дошло: мне библиотекари почти всерьез предлагают организовать туры в Тюменскую область – за книгой, которая у нас оказалась запрещена.
– А сами библиотекари понимают, почему именно вашу книгу решили убрать с полок?
– Они тоже могут только догадываться и пребывают в недоумении. Но пока я не встретила ни одного человека, кто бы сказал: "Будь осторожна, не пиши больше про такое". Пять лет работы показали, насколько удобно и библиотекам, и педагогам работать с таким материалом. В "Полынной елке" ведь главная тема даже не депортация, а военное детство. В том то и абсурдность ситуации, что, если бы это была новая вещь, написанная на современном материале, можно было бы размышлять о том, чем она не угодила. А "Полынная елка" получила премию "Безруковский форпост" – это номинация премии Ершова, на которую выдвигает Союз писателей России. Вручал мне премию за лучшую патриотическую книгу 2019 года депутат "Единой России". Так что все это действительно абсурдно.
– Может, за последнее время изменилось понятие патриотизма?
– Боюсь, что да. Но очень надеюсь, что оно изменилось только в голове у Поппа. Не думаю, что меня готовят в какие-то иноагенты или нечто вроде того. Слишком мелкая я для этого сошка. Хотя травля уже началась. Если я правильно понимаю, команда, готовящая новости для Соловьева, уже обвинила меня во всем, чем можно. Так как компромат на меня найти оказалось сложновато, они просто напридумывали всякой чуши. Но мне не хотелось бы ни уезжать из страны, которую я очень люблю, ни прекращать свою литературную деятельность, составляющую смысл моей жизни. Конечно, историческую правду нужно говорить очень осторожно, но делать это необходимо.
– А как реагируют дети, когда вы обсуждаете с ними "Полынную елку?"
– Этой весной на встрече в екатеринбургской библиотеке одна девочка сказала: "Мне вашу книгу было очень тяжело читать. Потому что, как мне кажется, я бы такое не пережила. Там каждый момент очень-очень тяжелый". Мне эти слова показались ценными. Пусть книга девочке и не понравилась, но зато она заставила задуматься, у нее что-то осталось в голове после прочтения. Это здорово, когда дети начинают понемногу осознавать, что бывают разные ситуации, что их предки пережили такое – и выкарабкались, чтобы они появились на этом свете, чтобы могли жить.
На встречах мы обычно начинаем разговор с самого простого. Предлагаем детям решить, что они возьмут с собой, если им скажут собираться в 24 часа. Вот вам рюкзак – и думайте, что вы в него положите. Очень интересно наблюдать, как дети выбирают самое ценное в своей жизни, как комплектуют этот рюкзак. И как появляется отчаяние в глазах, когда вдруг они понимают, что забыли свою любимую кошку. Компьютеры и прочие гаджеты положили, а кошку забыли! А потом вдруг приходит осознание: "А если будет холодно? А что будем мы есть?"
То, что они начинают мыслить самостоятельно, не по чьей-то подсказке, это ценно. Это, наверное, и есть то, что называется воспитанием. И таких моментов очень много. Мы с ними пишем перьевой ручкой, чтобы попробовать ощутить связь с дедушками и бабушками. Мы едим рождественское печенье, какое ела моя героиня… "Полынная елка" – это уже не просто книга. По ней есть и научные работы студентов, и рефераты школьников, и методические разработки педагогов. Есть рабочие тетради на русском и немецком языках, потому что по ней изучают немецкий язык. Есть спектакли. То, что "Полынная елка" помогает изучать такие сложные для малышей вещи – это, конечно, в первую очередь, заслуга педагогов и библиотекарей. Это они смогли сделать их этого текста нечто большее.
