Чешский фотограф-документалист Мартин Вагнер за 20 лет совершил более 36 поездок в Россию. Он фотографировал в самых отдаленных уголках сначала Советского Союза, позже современной России. Сейчас в Праге выходит альбом, составленный из 100 фотографий Мартина, которые большей частью сделаны в Сибири. В интервью сайту Сибирь.Реалии он рассказал о том, что такое дух места и как он ищет его в России.
Мартин скрупулезно выбирает фото на обложку альбома: "Вот это, с девочкой на качелях, или вот это – где мужчина стоит на берегу Ангары". Критерий выбора: найти то, что лучше всего передает настроение. У каждого героя своя история, которую он рассказал фотографу. Так, по его мнению, он показывает европейцам свою Россию. Ту, которую увидел и запечатлел.
– Мартин, почему вы начали интересоваться Россией?
– Не могу точно объяснить, так как был еще ребенком. Мне по каким-то непонятным причинам захотел поехать в страну, о которой все вдруг стали говорить совсем не то, что говорили раньше. До этого 40 лет Советский Союз был нашим примером. И вдруг, после "Бархатной революции" 1989 года, появилась много информации о концлагерях, ГУЛАГе, Катыни, о том, что происходит с ветеранами, прошедшими Великую Отечественную войну, о голоде и плохом уровне жизни. До этого все было в положительном ключе. А после падения коммунистической власти знаки поменялись с плюса на минус. Помню, в школе нам сначала говорили одно, а потом вдруг раз – и совсем другое. Мне захотелось узнать, как там, в Советском Союзе, на самом деле. Появилась желание поехать и посмотреть. Все мои друзья хотели в Германию, Францию, в Штаты. А я в Россию. Возможно, это было подростковое упрямство. Я не хотел идти с толпой и надеялся открыть для себя какой-то другой мир.
И в 1994 году мне удалось уговорить отчима поехать. Мы взяли путевки в Закарпатскую Украину. Туристами ходили по Карпатам и фотографировали все подряд. Мне было 12, я только-только начал интересоваться фотографией. Там был совершенно другой мир: деревянные дома, природа, люди, которые выращивают овец, вдохновляло все. Казалось, что это немножко из прошлого века. Тогда я подумал, что если ехать дальше, на восток, можно еще больше углубиться в "машину времени". Абсурд состоял в том, что позже, добравшись до самой восточной точки Чукотки, я увидел панельные дома и не нашел никаких деревянных избушек. Эта первая поездка зажгла во мне интерес к России.
– Когда вы впервые приехали в Россию самостоятельно?
– В 1997 году. В Праге я познакомился с одной русской художницей и попросил отвезти меня в Москву, заручившись, что билет оплачу сам. Мы поехали, я какое-то время жил у ее мамы. Мечта увидеть Москву исполнилась. Я познакомился с очень интересными людьми, с которыми дружу до сих пор. В следующем году приехал в Москву вновь. И совершенно случайно купил билет на поезд Москва – Владивосток. Подошел к кассе и ради интереса спросил на ломанном русском, я тогда почти на нем не говорил, сколько стоит доехать до Владивостока. Выходило около 20 долларов. У меня на всю поездку было около 300 долларов. Хватало только на билеты и на самую простую еду. Я поехал. В итоге у меня получилось на них доехать из Праги в Москву, из Москвы во Владивосток, из Владивостока в Японию и вернуться домой, даже 3 доллара осталось.
– Где останавливались с таким бюджетом?
– Встречал людей, которые разрешали мне ночевать у них, кормили, рассказывали о своей жизни и позволяли себя снимать. Видимо, они чувствовали мой неподдельный интерес, и это их подкупало. В той поездке я начал создавать свою первую коллекцию фотографий о России.
– Кто герои ваших снимков?
– Я занимаюсь документальной фотографией. Это чем-то схоже с репортажем. Но репортаж делается быстро, у него короткий срок жизни. В документальной фотографии есть что-то более глубокое и долговременное. Кто-то может назвать это стрит-фото, когда человек ходит по городу или деревне и снимает случайных людей. Я делаю немного другое. Главный герой – человек.
Я люблю знакомиться и общаться с людьми во время съемки. В этом плане Россия, а также Украина и Белоруссия – потрясающие страны. Здесь люди очень легко идут на контакт. Когда меня, 18-летнего человека с дороги, первый раз пустил к себе домой русский человек, для меня это было праздником. С тех пор я каждый раз удивляюсь и восхищаюсь, когда люди дают мне, случайному человеку, возможность заглянуть в их обычную жизнь, рассказывают то, что они, наверное, никогда бы не рассказали своему соседу. Вот они и есть мои герои.
Для меня фотосъемка начинается с пересечения границы. Я надеваю на шею фотоаппарат, с удовольствием бросаю все роли, которые я играю в Праге, и думаю только о том, чтобы сделать интересные снимки. Все мои работы – это мой личный взгляд на Россию.
– В своих работах вы не касаетесь политики. Вам это неинтересно?
– Мне интересна политика, человеку нужно иметь свой взгляд на мир и понимать, что он считает правильным. А фотографии, наверное, да, они аполитичные. Я хотел в них отразить человека, который борется с теми условиями, в которых он живет. Может, борется, а может, любуется. Тем, что он живет в Сибири, в деревне, что может заниматься рыбалкой, охотой, смотреть такие красоты. Большая часть моих фотографий о людях, которые живут на периферии. Это интереснее. В городе новое здание меня не вдохновляет на творчество, ровно как и евроремонт в квартире. Это не несет след человеческой жизни, в этом нет истории. Если я захожу в гости к человеку, где он живет много лет и каким-то образом уже оживил это пространство, – это всегда интереснее.
– Почему все фото черно-белые?
– Вот вы читаете книгу и смотрите фильм. Есть разница? От экранизации люди чаще испытывают разочарование, чем от книги, по которой этот фильм снят. Потому что своя собственная фантазия, которая включается при чтении, всегда намного ярче, интенсивнее, чем чья-то отпечатанная реальность в фильме. Так и черно-белая фотография дает возможность вам самому представить ситуацию, которая отражается в фотографии. Цветная столько простора для фантазии не дает.
– Поэтому же ваши фотографии не подписаны?
– Да, если начать описывать, что там изображено, можно потерять атмосферу. Либо вы запечатлели реальность, либо у вас есть взгляд на жизнь и вы показываете его через фотографии.
– Чем для вас отличается Россия от любой другой страны?
– Когда я ездил по России, люди часто приглашали меня к себе домой. Когда отправился автостопом по западным странам, несколько раз тоже приглашали. Но все это были русские люди, живущие на Западе. Люди в России более гостеприимны и готовы открыться. Это самое потрясающее и вдохновляющее. Какое-то время я жизнь делил не на года, а на поездки. Россия дала мне потрясающую школу жизни. И я ей за это очень благодарен.
– Наверняка были и неприятные встречи?
– Расскажу историю, которую мы пережили с моим другом Яном. Мы познакомились случайно, когда я ехал по Транссибу. Он зашел в мой вагон примерно в Иркутске. Ехал с Байкала в Китай. Мы, мало того выяснили, что оба из Чехии, так мы еще и немного знали друг друга в Праге, только лично никогда не виделись. И вот встретились случайно в поезде Москва – Владивосток. Провели вместе в поезде 20 часов, с тех пор дружим.
В 1999 году у нас возникла дурацкая идея – поехать за полярный круг зимой. Нам хотелось гулять по природе. Приехали в Мурманск, узнали, что гулять невозможно, потому что везде темно – полярная ночь. Но нам, людям, живущим посреди Европы в стране, где нет моря, очень хотелось посмотреть его. Тогда мы взяли карту и написали название всех поселков на Кольском полуострове, которые находятся на берегу Баренцева моря. Потом пошли на автовокзал и стали спрашивать, какой автобус нас туда довезет. Но билеты нам не продали. Тогда мы отправились в порт и хотели доплыть. Нас пожалели и взяли на катер. Но предупредили: "Ни в коем случае не выходите на той стороне. Только туда и обратно". Конечно, мы вышли. Ян первый, ставит штатив, начинает снимать. Тут к нему подходит группа из пяти мужиков в таких теплых куртках. Он не понял, что к чему, решил, что это ограбление и начинает с ними бороться. Нас тащат в какой-то пункт милиции. Говорят, что мы нарушили законы РФ: вышли в военной зоне и снимали. Вытрясли все вещи. Нашли мой блокнот, а в нем эти записи. Что тут началось: "Откуда вы знаете, где у нас главные военные базы. Что вот здесь находится ракетная база, почему у вас это записано в блокноте?!" Потом нашли пленку Яна, которую он отснял в Зимнем дворце в Петербурге. Проявили, поняли, что это типичные туристические кадры. И отпустили нас. Правда, пленки все засветили на всякий случай. Была еще одна история. Мы очень хотели посмотреть мыс Дежнева. Добрались до Чукотки. Там один пограничник нас согласился довести. Мы пошли. А я взял и включил диктофон, он заметил. Конечно, нас никто никуда не повел. Так что неудачи тоже были.
– Куда бы еще хотелось поехать?
– Больше всего манит Дальний Восток, за исключением туристической Камчатки. Сахалин, остров Итуруп на Курилах, Чукотка – потрясающие, сказочные, мистические места. Мне там очень хорошо снималось, и я очень хочу туда вернуться. Но сегодня все гораздо жестче с погранзоной, билеты дороже. Когда меня в 2001 году сахалинские геологи взяли в экспедицию на вулканы, у меня еще не было семьи, не было работы, и я мог сидеть там с ними три месяца на вулкане. Сегодня у меня такой возможности нет. Есть семья и обязательства.
– Вы снимали в Чернобыле? Что вы знали о нем, когда отправились туда?
– Моя цель была посмотреть все страны бывшего Советского Союза, все места, которые чем-то интересны. У меня есть друг – он один из лучших специалистов по теме Чернобыля у нас. И в одну из своих поездок туда он позвал меня с собой. Это был 2005 год. Помню, что я тогда взял с собой книгу Светланы Алексеевич "Чернобыльская молитва". По дороге читал ее, чтобы больше вникнуть в тему. На самой станции тогда работало около 2000 человек. Нас тогда еще пускали в школу, в больницу. Сегодня эти здания настолько разрушены, что туда нельзя.
Что меня особо впечатлило? Зона не отчуждения, а выселения. Место, где проверили радиацию, узнали, что фонит, сказали, что людей переселят, и на этом все. 20 лет с момента аварии прошло, а люди как жили, так и живут в непонятном состоянии: уедем, не уедем. Мы снимали, разговаривали, опять снимали. Там я познакомился с одним подполковником пожарной станции. Он возил меня на служебной машине в места, где вымирают деревни, остаются последние люди. Перед этим всегда говорил: "Мартин, если ты хочешь поехать, ты должен выпить". Мы садились за обед, выпивали бутылку водки и только после этого ехали.
– Какая главная беда России сегодня, на ваш взгляд?
– Огромное количество талантливых и способных людей поняли, что им надо уехать. А это однозначно отражается на обществе в целом. Мы все живем в системе, которая на нас так или иначе влияет. Когда эта система работает хорошо и правильно: человек делает работу, которая его наполняет, платит налоги, на которые содержится эта система, получает блага: чистые улицы, безопасное жилье и т.д., ему что-то остается на жизнь, чтобы удовлетворить свои потребности – это здоровое общество. Если система не работает, все эта схема рушится, и это очень сильно отражается на человеке. Да, в Европе она тоже не совершенна, но намного эффективнее, чем в России. Я понял и оценил это, когда у меня родился ребенок, и я задумался, где хотел бы жить, здесь или в России.
– А были мысли жить в России?
К сожалению, здесь есть много русских, которые тоскуют по родине и голосуют за Путина
– Вообще, у нас с Яном, еще до знакомства с моей женой Светланой, была мечта жить в Сибири. В Красноярске или Иркутске, путешествовать, фотографировать. Наверное, если бы я не женился, так бы и случилось. Но у нас даже расписаться со Светой здесь не получилось. Мы пришли в Красноярске в ЗАГС, там сидит такой дяденька симпатичный. И говорит нам на просьбу расписать нас: "Надо же ждать". Я ему: "У меня виза всего на три месяца, нам некогда ждать". А он свое: "Ну не знаю, надо же ждать". Ну ладно, говорю Свете, мол, поехали распишемся в Праге. Выходим, а Света спрашивает: "Ты понял, что он говорил: "Надо же ж дать!" Ну, уж нет, давать ему мы ничего не стали.
– Расскажите, как вы познакомились с будущей женой?
– Это было в 2006 году. Я в очередной раз поехал на север. Мне хотелось посмотреть, как добывается золото. Добирался из Красноярска очень интересным путем. До Тасеева была нормальная дорога. А от Тасеева меня переправляли через реку с помощью понтона. Это было потрясающе. Помню, добрался я до Мотыгино. Финансов, чтобы снять гостиницу, у меня не было, надеялся, что встречу кого-нибудь, у кого можно будет жить и заодно снимать. Вышел из автобуса, вижу человека с красным галстуком. Подхожу и спрашиваю: "Не знаете ли, где здесь какое-нибудь недорогое общежитие". Человек сразу же мною занялся, потащил к общежитию. Там говорят, что оно стоит 400 рублей в сутки. Я заволновался, для меня это было много. Человек, заметив мою реакцию, как подпрыгнет: "А оказывается, не буржуй! Давай ко мне домой". Так я поселился у него. Он был представитель коммунистической организации. У него по вечерам собирались дети, он им говорил про то, что Ленин – вождь народов. Дома хранился большой белый бюст Ленина. Я спрашивал детей, зачем он им. А дети отвечали, что по вечерам они присаживаются, гасят свет и кладут на него руки, и от бюста исходит тепло. В общем, я, несмотря на мое антикоммунистическое воспитание, очень полюбил этого человека. Мы до сих пор общаемся.Через какое-то время нам удалось договориться, чтобы меня взяли на большой грузовой корабль, который шел через Ангару на золотые прииски. К назначенному времени я пришел в порт. Но на корабле затянулась погрузка, отплытие откладывалось на 4 часа. Чтобы убить время, я отправился в районный Краеведческий музей. А там такая симпатичная девушка вела экскурсию. Как оказалось, директор музея, она в тот день отправила экскурсовода домой и работала за него. И так интересно рассказывала о месте, где живет. Я ее слушал, слушал, смотрел и думал, что вот сейчас закончится экскурсия, за ней приедет муж и заберет домой. А когда чуть позже выяснилось, что мужа нет, я понял, что корабль поплывет без меня. Мы провели какое-то время, познакомились поближе. А вскоре договорились, что попробуем жить вместе. Через несколько лет у нас родился сын Вацлав.
– То есть все решили вот эти 4 часа?
– В какой-то степени да. Потом, когда Света приехала в Прагу и мы оформляли ей постоянное место жительство, в миграционной милиции нас разъединили и долго задавали одни и те же вопросы. Проверяли, насколько мы знаем друг друга, чтобы убедиться, что это не фиктивный брак. Мы на все вопросах ответили одинаково. Только на один по-разному. Один из нас сказал, что влюбился сразу же, а другой – что через день.
– На каком языке вы говорите дома с сыном? Какие традиции и обычаи сохраняете?
– Я говорю с ним по-чешски, Света – по-русски, читает ему на ночь русские сказки. А традиции и обычаи я уже перестал делить. Я не считаю себя каким-то гордым чехом. В России, когда меня спрашивают, кто я, говорю, что наполовину еврей, а наполовину немец. Так что все уже давно перемешалось.
– Светлана тоскует по родине?
– Любой русский сильно тоскует по своей Родине. Но, к сожалению, здесь есть много русских, которые тоскуют по родине и голосуют за Путина. Вот это для меня очень странно. Если человек не согласен с той системой, понимает ее недостатки и решается уехать, чтобы воспользоваться лучшими условиями, зачем он это делает?
– Фото, вошедшие в альбом, ранее где-то выставлялись?
– Мы со Светой делали выставку в Мотыгино, в музее, где познакомились. Это было спустя 10 лет нашего знакомства. Я напечатал около 140 фотографий, которые снял в этом районе, многие местные жители были на фото. Потом эта выставка "ездила" по другим населенным пунктам Мотыгинского района.
– Цель ваших работ – познакомить европейцев с Россией?
– Скорее запечатлеть атмосферу, время. В России, в Сибири есть особый дух места. И вот именно его я стараюсь уловить. Мне сложно найти такое место в Праге, я здесь вырос, она меня не так вдохновляет. Особенно сейчас, когда стала туристическим городом. Если я буду ходить по немецкой деревне, мне никто не даст заглянуть в свой дом, со мной никто не будет так говорить, как в России. Там нет жизни на улице. А в России можно увидеть, как две бабки тащат поросенка по улице, например.
– Альбом можно будет увидеть в нашей стране?
– В нем нет аннотаций на русском языке. Только на чешском и английском. И, честно говоря, у нас пока нет пути на русский рынок, издание предназначено для европейского зрителя. Цели заработать на нем у меня нет. А если везти его из Праги – это будет очень дорого. Хотя мне было бы приятно поехать и вручить какое-то количество альбомов моим друзьям из Мотыгино.
Справка:
Мартин Вагнер – фотограф-документалист. Окончил Пражскую школу фотографии, а затем Институт творческой фотографии в Праге.
Лауреат премий: "Интеркамера", "Гранд мэрии города Праги", "Премия Вилема Хекеля", Czech Press Photo2. Автор персональных и коллективных выставок в Чехии, России и ряде европейских стран.
