"Никуда не спрячешься от этого запаха и дыма!"

Общая площадь природных пожаров в четырех регионах Сибири – Красноярском крае, Приангарье, Якутии и Бурятии – превысила 2,5 млн гектаров. 2 млн из них решено не тушить: они отнесены к так называемым "закрытым очагам в зоне контроля".

Из-за лесных пожаров власти ввели режим чрезвычайной ситуации в Красноярском крае и Иркутской области, частично он действует в Бурятии и Якутии. Петицию с требованием ввести режим ЧС на всей территории Сибири подписали за несколько дней уже около 700 тысяч человек.

На прошлой неделе практически все крупные сибирские города заволокло дымом.

– Настолько тяжело дышать, что просто словами не выразить. Из Москвы мы, наверное, кажемся каким-то букашками ненужными, – делилась с корреспондентом "Сибирь.Реалий" жительница Новосибирска Полина Изразцова.

– Ощущение такое, что живу не в городе, а в какой-то химической лаборатории. Что дома, что на улице постоянно чувствуется запах гари и запах какого-то газа, – рассказал житель Кемерово Геннадий Шевелев.

– Вчера я стояла на остановке, а ощущение было, что нахожусь в газовой камере, – описывала ситуацию в Омске местная жительница Валерия. – Казалось, что с каждым вдохом мне обжигает легкие. Надышалась, приехала домой – головная боль, рвота. Пришлось вызвать скорую помощь.

Сейчас, спустя несколько дней, ситуация с задымлением в целом ряде сибирских регионов улучшилась – в частности, практически не видно задымления в Новосибирске, Омске, Красноярске. Однако теперь жертвами дымовой завесы стали жители Иркутска и Улан-Удэ.

В Улан-Удэ из-за плотной дымки солнца практически не видно вот уже трое суток. Жители и днем, и ночью, ходят в полутьме, в дымке белого дыма – как в фильме ужасов. А запах гари проникает сквозь все окна и щели, несмотря на все старания отгородиться от него.

В парках и на детских площадках непривычно пусто: мало кто хочет гулять с детьми среди смога и запаха гари. Но и дома спастись от дыма сложно: летом, в теплую погоду, окна приходится открывать часто, чтобы проветрить, но вместе с воздухом внутрь тут же попадет едкий дым.

Пенсионерка Тамара Савельева говорит, что без медицинской маски на улицу она уже не выходит, но ежедневные головные боли все равно только усиливаются:

– Как пришел дым в город, с той поры голова болит и кружится постоянно. А сегодня еще прибавилась тошнота. И никуда ведь не спрячешься от этого запаха и дыма, ни на улице, ни дома!

В республиканском агентстве лесного хозяйства жителей региона "утешают", что лес горит не в Бурятии, а у соседей. Но людям от этого не легче. Особенно тяжело переносят гарь и дым младенцы, пожилые люди, аллергики и астматики. Так, 60-летняя Ольга Кудрявцева жалуется на частые приступы одышки и изнурительного кашля. В доме ей пришлось закрыть все окна, а щели она пытается заткнуть мокрой марлей. Но приступы не прекращаются.

– Три дня как не могу остановиться, кашель изматывает. Уже не сплю ночами, задыхаюсь просто. Сил нет никаких. Слабость уже такая, что кажется, вот уснуть бы и больше не просыпаться. Еще больше пугает, что власти говорят, что тушить пожары не будут. А ведь с каждым днем дым становится все плотнее, а запах гари все ощутимей. Это что за издевательство над народом?! Я бы посмотрела на чиновников, которые это говорят, если бы они побывали в моей шкуре! – возмущается жительница Улан-Удэ.

В агентстве лесного хозяйства сообщают:

– Сейчас режим ЧС действует только на территории Забайкальского национального парка. За сутки на тушении лесных пожаров работало 169 человек, было задействовано 20 единиц техники. Кроме того, на территории Бурятии находится под наблюдением программы космического мониторинга "ИСДМ-Рослесхоз" 20 термоточек в Северо-Байкальском, Баунтовском, Муйском районах в зоне контроля. Комиссией по предупреждению и ликвидации ЧС принято решение о приостановлении тушения, в связи с тем, что по данным пожарам отсутствует угроза населенным пунктам и объектам экономики и прогнозируемые затраты на тушение превышают прогнозируемый вред, который может быть причинен, – рассказала пресс-секретарь ведомства Ольга Быкова.

От Улан-Удэ до Иркутска немногим более 200 километров, и сегодня здесь тоже густой смог и запах гари. Хотя очаги пожара далеко, за несколько сотен километров – леса горят в северных районах Приангарья. По официальной информации региональных властей, в Иркутской области действуют 46 пожаров на общей площади более пятидесяти тысяч гектаров. Из них десять очагов – в Киренском районе. Жители Киренска говорят, что на сегодняшний день ситуация немного улучшилась, смог постепенно рассеивается, уже не летает пепел в воздухе.

– Еще несколько дней назад пепла было так много, что утром выходишь на улицу, а машина, которая простояла ночь, вся в пепле. Так сильно горело. А сегодня даже дали добро пассажирским перевозкам, должны из Иркутска в Киренск вылететь два самолета. Целую неделю не было рейсов. Сейчас я увидела, что суда по реке пошли, видимо, им тоже дали добро. Им тоже запрещено было ходить, так как видимость была почти нулевая, – рассказала изданию "Сибирь.Реалии" жительница города Киренск Светлана Карелина.

По ее словам, глава города Николай Черных объявил сегодня, что все меры для тушения лесных пожаров приняты: объявлена чрезвычайная ситуация, в Киренск летят вертолет Ми-8 и самолет-амфибия Бе-200 для тушения пожаров.

Сотрудники Роспотребнадзора по Иркутской области ежедневно мониторят качество воздуха в населённых пунктах, задымленных от лесных пожаров. Из девяти территорий только в Киренске зарегистрировано превышение в атмосферном воздухе предельно допустимых концентраций по содержанию оксида углерода и диоксида серы. Но с выводами Роспотребнадзора не согласны жители города Усть-Кут. Они говорят, что от резкого запаха гари сложно дышать.

– За последние дни заметно прибавилось количество вызовов у скорой помощи, связанных именно с проблемами дыхания. В первую очередь обращаются к врачам астматики, гипертоники и сердечники. Сегодня сотрудники Роспотребнадзора приглашали активистов поучаствовать в замерах проб воздуха. А зачем замерять, если в окно видно, что дым как был, так и есть, – рассказал корреспонденту издания "Сибирь.Реалии" житель Усть-Кута Алексей Тупицин.

​По словам Алексея, на днях добровольцы скупили в местных аптеках все медицинские маски и бесплатно раздавали их на улицах своим землякам. Волонтеры также устроили в центре города флешмоб – они вышли в масках и даже противогазах с обращением: "SOS! Сибирь задыхается дымом от лесных пожаров и никому нет дела до нас! Примите меры!"

Одиночные пикеты прошли и в центре Иркутска, около здания областного правительства. Молодые люди стояли с плакатами "Как вам дышится? Пора тушить!" и "Мы убиваем лес – мы убиваем себя". Активисты говорят, что они не обращаются к кому-то конкретному, а просто хотят привлечь внимание властей всех уровней к проблеме.

То, что лесные пожары в России достигли столь катастрофичных масштабов, – результат принятого властью решения не тушить первоначальные очаги, уверен руководитель противопожарного отдела Greenpeace России Григорий Куксин.

– Почему в этом году так много лесных пожаров в Сибири и столько дыма? Связано ли это как-то с глобальными климатическими процессами?

– Очагов действительно много, но не то чтобы их какое-то рекордное количество. Причины пожаров самые обычные – в основном человеческие: сжигание порубочных остатков, оставленные костры, окурки. У нас лес никогда не самовозгорается, он всегда горит по какой-то причине. Из естественных причин добавляются, как обычно, сухие грозы, когда молния бьет в дерево и при этом не сопровождается дождем. И соотношение молниевых и человеческих пожаров, как обычно, к сожалению, с большим перевесом человеческих. Еще и погода сухая и жаркая создает условия. Конечно, есть влияние изменения климата, потому что все дольше пожароопасный сезон, все больше экстремальных тепловых волн, когда очень высокая температура, и при этом много засушливых периодов. Почему столько дыма? Потому что пожары стали очень большими. Вся история этой катастрофы произошла не из-за того, что очень много пожаров, а из-за того, что пожары не стали тушить.

​– А почему не тушат? Стратегия властей изменилось?

– В условиях очень плохой для пожаров погоды власти приняли решение не тушить очень много пожаров. Раньше тоже тушили не все, но старались тушить больше. С 2015 года практику отказа от тушения узаконили, введя так называемые зоны контроля, то есть зоны, в которых региональные власти могут принять решение отказываться от тушения пожаров, потому что это экономически нецелесообразно, потому что они предполагают, что ущерб от этих пожаров будет небольшой. Дескать, это удаленные территории, где никто не живет, лес никому не нужен там, и пусть он горит, мы будем лучше сосредотачивать силы там, где горит близко к людям. Но когда выделяли эти зоны, оказалось, что в них каким-то образом попали и населенные пункты, и участки освоенного леса, и оказалось, что люди там живут. Собственно, это привело к тому, что все разгорелось очень сильно. Сейчас потушить все пожары не смогут даже все пожарные службы мира.

– А федеральная власть как-то контролирует процесс выделения так называемых контрольных зон?

– Конечно, федеральный центр к этому причастен, и здесь ответственность делится поровну, потому что регионы предлагали, какие территории у них наиболее удаленные, но Рослесхоз, федеральный орган, согласовывал это. И решения эти должны пересматриваться обязательно совместно региональными властями, федеральными органами управления лесным хозяйством и Министерством природных ресурсов.

​ – Финансовое бремя по тушению пожаров ложится на региональные бюджеты? И если регион вообще нищий, им не на что будет тушить пламя даже рядом с населенными пунктами?

– Весь лесной фонд считается федеральной собственностью, находится он при этом на территории субъектов, и реализуются федеральные полномочия по охране леса от пожаров силами регионов. Для этого федеральные власти дают деньги в виде субвенций, которые рассчитываются, исходя из тех площадей лесов, которые есть в регионе, с определенными коэффициентами. К сожалению, фактически эти деньги выделяются как раз на те зоны, где пожары тушатся обязательно, а на те, где пожары можно не тушить, эти деньги не выделяются. Поэтому получается, что регион имеет право тушить, имеет право не тушить на этих землях, в так называемых зонах контроля, но денег ему на это не дают. И вы совершенно правы, более бедные регионы фактически оказываются в условиях, когда, даже если они хотят там тушить, им просто не на что. И у нас половина российских лесов относится к зонам контроля, то есть половина всего нашего лесного богатства – это неохраняемые леса, где никто и не закладывает никаких денег на тушение, и не собирается там тушить.

– Сейчас часто звучат заявления чиновников о том, что тушить эти пожары бессмысленно и очень дорого. Что вы думаете о подобных утверждениях?

–У нас в Московской области на любой дым, огонь, любое подозрение, что что-то горит, немедленно высылают большие силы, потому что мы не хотим дышать дымом, и здесь много внимания к этому. Но дым одинаково вреден для всех людей, и почему мы должны быть защищены от дыма, а сибиряки нет? Дым приходит в крупные города в очень большом количестве, там ситуация не лучше, чем была в Москве в 2010 году. Конечно, это вредно, опасно, смертность в городе увеличится, и количество заболевших вырастет, и количество прерванных беременностей, количество детских болезней и так далее. А пожары приходят к населенным пунктам, и если не тушить их на огромных площадях, приходят уже с такой силой и протяженностью горящей кромки, что с этим ничего не получится сделать.

– Появилась петиция, сейчас там уже больше полумиллиона подписей, с требованием ввести на всей территории Сибири режим чрезвычайной ситуации. Объявление такого режима могло бы помочь в решении проблемы?

– Само по себе введение режима ЧС ситуацию, к сожалению, не исправит, потому что он предполагает некоторые дополнительные деньги, но с теми пожарами, которые сейчас действуют, просто деньгами и выделением дополнительных сил справиться не получится. Поэтому есть еще одна петиция с более конкретными требованиями, она размещена на сайте Гринпис, где есть три пункта. Первое – усиление группировки, работающей на этих пожарах, чтобы Авиалесоохрана получила дополнительное топливо, самолеты, вертолеты для доставки людей. Причем речь не про показушные эти сбросы воды с воздуха тяжелыми танкерами, а о доставке людей, техники, парашютистов. Плюс надо понимать, что мы все равно не уберем источник дыма, пока не пойдут дожди, потому что больше чем 3,5 миллиона гектаров, которые сейчас горят, – это абсолютно непосильная задача для любых пожарных служб. Поэтому надо защищать людей в городах, надо обеспечивать контроль состояния воздух в городах, куда приходит дым, и помогать людям пережить это задымление. То есть вводить режим "черного неба", устанавливать ограничения на выброс других загрязнителей на период задымления. И для этого надо честно признавать уровень задымления. И третье, самое важное требование – это изменить зоны контроля, чтобы у нас из неохраняемых территорий убрали населенные пункты, те территории, где люди ведут хозяйственную деятельность.

​– В 2017 году были крупнейшие в истории Франции и Португалии лесные пожары. В Португалии погибли несколько десятков человек. В Калифорнии в 2018 году горели леса, там тоже было много погибших и пропавших без вести. Как на Западе решают такие проблемы? Там тушат пожары тоже только в том случае, если они угрожают непосредственно населению?

– Идеология того, что есть территории, которым хорошо бы гореть, идет из США, из Канады. Эта логика устарела, и в условиях меняющегося климата те страны, которые отказываются от тушения, горят сильнее. Те страны, которые стараются тушить абсолютно все и вести профилактику, полностью устраняют огонь из практики лесного и сельского хозяйства... Например, Финляндия когда-то очень сильно горела, а сейчас не горит совсем. Справиться с этой проблемой можно, социальная реклама, детская образовательная работа совершенно точно дают результаты. Ситуация с пожарами ухудшается, и просто изменение климата создает нам такие условия, в которых мы неизбежно будем сталкиваться с более разрушительными пожарами. Россия пока этого не признает, не увеличивает ни бюджеты, ни оснащенность противопожарных формирований в лесной охране.

– А что за логика в том, что есть леса, которым неплохо бы сгореть?

– В США сейчас преобладает такая идеология: мы не можем потушить все пожары, давайте будем давать иногда выгорать каким-то территориям, и не будет накапливаться большое количество этой сухой древесины, и если дальше будут пожары, они будут не очень интенсивные. Это логика довольно ущербная, с моей точки зрения. У США за последние годы резко увеличился бюджет на борьбу с пожарами, и впервые он несколько лет назад превысил половину бюджета Лесной службы, последнее время там чуть ли не 90 процентов уходит на борьбу с пожарами. Это несопоставимо с деньгами, которые выделяются в России. И, тем не менее, даже с этими бюджетами, с неплохой организацией системы тушения пожаров они не могут отрегулировать количество топлива по всем США. И пожары в Калифорнии как раз показали, что горят участки, которые в прошлом, позапрошлом году пройдены огнем, там никакого топлива не накопилось, но такая жара и такой сильный ветер, что пожары уничтожили населенные пункты и спровоцировали огромное количество погибших.

– А на позицию американских властей пожары в Калифорнии повлияли как-то?

– Это вызвало очень большие дискуссии в обществе, и я надеюсь, что этот перекос в сторону выжигания, допустимых пожаров исчезнет. Я надеюсь, что наши американские коллеги тоже поймут, насколько климат меняется, и насколько эти игры с огнем становятся опасными. Пожары в США, Канаде, России имеют колоссальное влияние на климат за счет парниковых газов, за счет черного углерода, то есть сажи, которая летит и оседает на льдах, за счет таяния мерзлоты и выделения метана.

– В этом году в Сибири не только пожары, но и сильные наводнения. Есть мнение, что одно связано с другим…

– Это связано, иногда напрямую: когда верховья рек вырублены, естественно, гораздо более резкие колебания воды происходят. По наводнению в Тулуне мы не видим такой прямой связи, потому что как раз верховья рек еще не вырублены там. Но где обширно действуют пожары, формируется устойчивый антициклон, и дожди начинают выпадать по периметру этой зоны, вызывая наводнения на соседних территориях. И, конечно, глобальная связь через изменение климата. Чем больше пожаров, чем больше вырубок, чем больше снижение площадей лесов, тем быстрее происходят изменения климата. Он становится еще более резко континентальным, еще более неожиданные ураганы, длительные засухи, тепловые волны, еще меньше осадков, например, в зимний период, мы видим сейчас бесснежные зимы на Дальнем Востоке.

– Бытует мнение, что леса поджигают, в том числе, для того чтобы скрыть следы незаконных вырубок. Есть в этом правда?

– Эта причина есть, и это, скорее, касается приграничных районов, более истощенных, где древесина в основном менее обработанная или необработанная идет в соседние страны, прежде всего в Китай, но это не основная причина сибирских пожаров, особенно в тех зонах, которые горят сейчас. Пока у нас в каждой деревне есть поджигатели травы, есть люди, которые ходят в лес и оставляются там костры, отделить криминальные поджоги от всего остального очень трудно. Сейчас горят малоосвоенные территории, где заготовка древесины в основном не ведется, и большая часть древесины, которая сгорает, – это тот лес, который экономически не доступен, его никто не собирался рубить.

– Как вы оцениваете действия федеральных властей в сегодняшней ситуации в Сибири?

– Они в растерянности, не ожидали такого поворота событий. Заявления, которые идут от федералов, по крайней мере, не так циничны, не так раздражают людей, как то, что заявляет, например, губернатор Красноярского края. Но пока этих действий недостаточно, потому с самого начала было недостаточное финансирование, ну, а сейчас запоздалая реакция, потому что тушить эти пожары уже поздновато, и сейчас уже надо бороться с задымлением. И самое главное, что федеральные органы могут сделать, – это как раз поменять правила, поменять зонирование и выделить деньги на следующий период, на следующие три года, чтобы регионы справлялись. Все-таки основная работа делается руками региональных властей, а на эту работу надо им выделить федеральные деньги. И еще я хотел бы отметить, что сейчас нет необходимости забрасывать добровольцев на эти пожары. Добровольцы могут помочь рядом с населенными пунктами, но не надо пытаться сформировать отряд и уехать далеко на север тушить пожар, который государство решило не тушить. Это почти совсем бессмысленно и очень-очень опасно.