Из украинского города Ирпеня в Киевской области и близлежащих населенных пунктов людей вывозят в Киев. Мост в районе населенного пункта Романовка взорван, люди могут перейти через него по узкой тропинке, на стороне Романовки их ждут эвакуационные автобусы. В городе, по словам властей Украины, после обстрелов погибли несколько человек, но точное их количество пока посчитать невозможно: тела могут находиться под завалами.
Российские власти продолжают отрицать, что их военные наносят удары по гражданским объектам, и обвиняют в режиме нарушения огня военных и "нацистов" Украины.
В мирной жизни Антон Сененко — физик и ученый, сейчас он помогает украинской армии и вывозит мирных жителей из Киевской области. Во время специального эфира Настоящего Времени Сененко рассказал о том, как он сам попал под обстрел и что происходит в городе Ирпень:
— Вчера поздно вечером вы написали, что у вас теперь есть второй день рождения. Как я понял из вашего поста, вы попали под обстрел как раз в Ирпене. Расскажите, что произошло?
— Мы как раз ехали в Ирпень минут за 30 до того, как начались самые яркие события в моей жизни. Мы ехали эвакуационной колонной для того, чтобы забрать женщин, детей, стариков и всех, кого только сможем, для того чтобы вывезти. Вывозить мы собирались из одного из эвакуационных пунктов. И мы зашли, начали погрузку, выдвинулись уже на Киев. И когда мы уже выдвигались на Киев, россияне вошли танками, бэтээрами и просто начали расстреливать все, что они видели.
Когда мы уже въезжали в город, мы видели расстрелянные машины с надписью "Дети", мы видели машины, которые буквально на трех-двух колесах пытались дотянуть до безопасного места, – с разбитыми бамперами, фарами, все пострелянные. Когда русские входят, они просто стреляют во все, что движется, я так понимаю. Это не какая-то воинская честь – это просто уроды, я не могу по-другому сказать.
Мы вынуждены были развернуться, спрятаться в подвале. И вот в этот момент русские начали накрывать Ирпень всем, чем только могли. Конкретно по нашему укрытию прилетела авиабомба, прилетали минометы, вокруг все накрыло, как я понимаю, "Градами", хотя нам было очень трудно понять, что происходит. Потом, когда мы вышли наружу, вокруг все горело – все высотки, весь частный сектор. Наши машины разбило. Нам очень повезло, что за нами выдвинулась смелая группа морской пехоты Украины, которая просто нас выдернула под пулями. И мы на своих разбитых машинах, которые, слава богу, завелись, проехали последние 980 метров до позиции наших войск и уже безопасно переправились к Киеву, нас забрала полиция и развезла по домам.
Конкретно сейчас мы находимся также возле Ирпеня. Неравнодушные граждане за одну ночь нашли нам сразу две машины взамен наших расстрелянных. Мы уже снова работаем, стоим в точке эвакуации. Но, это уже озвучивали ваши корреспонденты, российские войска ведут обстрел эвакуационной точки, где стоят желтые автобусы, машины скорой помощи. Неравнодушные граждане, которые готовы забрать всех эвакуирующихся людей, одного нашего уже ранило, его увезли в больницу. У меня просто нет слов, чтобы описать, насколько я зол на россиян за то, что они убивают абсолютно цивильных граждан Украины. Я им расстрелянные машины с надписями "Дети" не прощу никогда.
— Вы также писали об обстреле машины с красным крестом. Вы видели этот эпизод своими глазами?
— Да. Я не знаю, смог ли выбраться экипаж этой машины из нашего укрытия, мне неизвестна их судьба. Их машину с белыми крестами расстреляли. Они, слава богу, все были живы, был один раненный. Но, к сожалению, их судьба мне на данный момент неизвестна.
— А сейчас понятно, российские военные, которые заходят в Ирпень, прячутся среди жилых домов? Они заходят в дома?
— Мы видели, как они шли по улице. Они идут по жилым кварталам. Наши по жилым кварталам не лупят. А перед этим они просто провели артподготовку, они просто накрыли город, а потом они просто пошли.
Какая ситуация на данный момент – я не обладаю такой информацией. Я знаю, что наши войска пытаются вернуть контроль, обеспечить эвакуационные коридоры и вывезти людей. Периодически, я не знаю, каким чудом, некоторым людям, я так понимаю, пешком удается выходить на наши позиции. Здесь их собирают и уже увозят в город Киев.
— Сейчас трудно сказать, сколько еще людей остается в Ирпене?
— По тому убежищу, где были мы, я могу сказать, что очень много. Самое страшное, что очень много детей, из них много младенцев и малолетних. Вот что страшно.
