Газета Wall Street Journal со ссылкой на неназванных высокопоставленных чиновников США, в свою очередь, утверждает, что Владимир Путин больше не хочет захватывать Киев – теперь цель России заставить украинские власти принять претензии на южные и восточные территории Украины и создать "сухопутный мост" между Россией и Крымом. Издание уточняет, что это не официальная оценка разведки, а точка зрения нескольких официальных лиц, имеющих доступ к секретной информации. Британское Минобороны пишет, что российские войска, наступающие из Крыма, все еще пытаются обойти Николаев в попытке продвинуться на запад, в сторону Одессы.
В Кремле эти заявления западных чиновников не комментируют и настаивают, что вторжение связано с "денацификацией" Украины, "спасением" этнических русских и попыткой уничтожить "разработки биологического оружия" в украинских лабораториях якобы на деньги США. В России также заявляли, что к участию в так называемой спецоперации будут привлечены иностранные наемники.
Военный эксперт и член Чешской ассоциации международных исследований Юрий Федоров рассказал Настоящему Времени о том, изменят ли наемники ход войны, какой стратегии теперь может придерживаться Кремль, знает ли российское руководство о реальных потерях армии и помогут ли поставки систем ПВО Украине от стран НАТО остановить военное вторжение России.
— Сухопутный доступ к аннексированному полуострову был очевидной целью для российского правительства после предполагавшейся победы над Украиной. Означает ли это, что сейчас Кремлю приходится сокращать свои цели в войне, и какой минимум они для себя могут видеть?
— Самое страшное и самое неприятное – это то, что российское командование взяло курс на уничтожение и населения, и систем жизнеобеспечения осажденных городов с тем, чтобы выбомбить Украину, заставить украинское руководство принять условия урегулирования или прекращения огня, которые отвечают амбициям Путина и, видимо, обсуждаются на переговорах. Сегодня опять должны состояться переговоры. Задача российских военных сегодня – это максимально заставить Зеленского и правительство Украины принять те условия, которые они навязывают, в том числе условия по признанию или непризнанию Крыма российским и так далее. Это самые острые проблемы, которые стоят на переговорах.
— Тут происходит несколько противоречивая, на мой взгляд, ситуация, когда, с одной стороны, говорится о том, что российская армия измотана и несет тяжелейшие потери. Я напомню, что мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть данные никакой стороны этого конфликта, по крайней мере, мы не можем их проверить. И в то же время нанимаются зарубежные наемники и внутрироссийские наемники, которые могут как-то поспособствовать военному перелому. И вы говорите, что Россия, в принципе, планирует заставить Киев пойти на условия России. Как вы считаете, могут ли эти наемники действительно быть новой силой, которая поможет переломить ситуацию на фронте?
— Я думаю, что наемники хорошо воюют тогда, когда их армия одерживает победы и когда они могут рисковать сравнительно немного. Но тогда, когда Вооруженные силы Украины наносят очень тяжелые потери именно по личному составу, вот тут наемники, которые воюют за деньги, они, естественно, задают себе вопрос: а стоит ли рисковать своей жизнью за те или иные суммы в долларах? Я думаю, что жизнь все-таки дороже, чем доллары.
Тем более что иностранные наемники, которых вербуют на Ближнем Востоке, прежде всего в Сирии, в Ливане, во-первых, они не понимают, как воевать в условиях Украины. Они не знают языка, им непонятна обстановка на фронте. Их можно использовать в качестве пушечного мяса, но как только они это поймут, они будут, естественно, уклоняться. Поэтому я предполагаю, что, скорее всего, эти наемные части будут использоваться в качестве заградотрядов, которые будут сдерживать российские войска от отступления, от того, чтобы бросать позиции и куда-то разбегаться по лесам.
Другое дело – это те люди, которые в России прошли через какие-то локальные войны, отслужили в армии. Их, конечно, можно навербовать в каком-то количестве. Но, опять-таки, это уже совсем не та сила, которая была в начале войны у русских. Они же тоже прекрасно видят, попадая на фронт, что происходит. Видят развал системы управления, развал системы командования, видят колоссальные логистические трудности, когда не подвозят дизельное топливо для БМП и танков, когда им приходится из магазинов забирать продукты. Все это подрывает боевой дух армии, а боевой дух армии – это ключевой фактор в войне, которая сегодня идет в Украине.
И к тому же я могу предположить, что возникнут чисто климатические проблемы у российских войск, потому что начинается тяжелая распутица, начинается половодье. И в этих условиях, как и раньше, российские войска могут двигаться только по более-менее хорошим дорогам как минимум с твердым покрытием. Но в этих условиях они становятся очень уязвимы и для ударов с воздуха, и, главное, для ударов сбоку. И сравнительно небольшие подразделения украинских войск могут с помощью Javelin и других противотанковых оружий достаточно эффективно выводить эти двигающиеся колонны российских войск из строя.
Так что надеяться Путину на какой-то решающий перелом в военных действиях, я думаю, не приходится. Поэтому наскребают те ресурсы, которые могут. Но этих ресурсов не хватает. Не хватает подготовленных танковых экипажей, не хватает людей, которые могут управлять БМП или стрелять из вооружения, которое на них находится.
Современная война – это война хорошо подготовленных людей, которые имеют опыт боевых действий, которые умеют использовать вооружение. А когда на фронт бросают неподготовленных мальчишек, только что забранных военкоматами, толку от них очень мало.
Но, с другой стороны, я очень беспокоюсь о том, что в Украине могут недооценивать силы врага. Переоценка собственных сил и недооценка сил врага – это одна из тяжелейших ошибок, которую может сделать любое военное командование. Та ошибка, которая была сделана российским командованием в начале войны, которая привела к тяжелым потерям.
Что касается потерь, знаете, очень трудно, конечно, говорить о том, какие на самом деле потери, потому что скептики могут сказать: "Да, Генеральный штаб Вооруженных сил Украины преувеличивает, как это делают всегда – преувеличивают потери противника". Но я думаю, что единственный, кто имеет достаточно полные сведения о потерях российских войск, – это именно Генеральный штаб Украины, а вовсе не американские разведчики, которые пользуются вторичными данными, или какие-то эксперты, которые смотрят на фотографии и пытаются по фотографиям найти какие-то данные более-менее точные. Фотография, конечно, дает точные данные, но дело в том, что не все потери отражаются в фотографиях, опубликованных в открытых социальных сетях.
— На ваш взгляд, есть ли в Кремле понимание объема потерь? Наверное, у них должны быть самые точные данные по потерям российской армии – или нет?
— Теоретически да, конечно. Ведь командир любого подразделения, командир взвода после боя просто обязан сообщить своему командованию прежде всего о своих потерях: столько-то убито, столько-то ранено, столько-то пропало без вести. Это первая задача любого командира после боевого столкновения. Вопрос в другом – в какой мере российское военное командование готово докладывать Путину о потерях. По-моему, вчера или позавчера были опубликованы сведения, полученные украинской военной разведкой, о том, что Путину доложили о безвозвратных потерях в размере почти 13 тысяч человек российских войск. Опять же, возникает вопрос, насколько эти данные точны. Или, может быть, это то, что придумали журналисты. Но я думаю, что на самом деле, по крайней мере по порядку величин, правдоподобны. Российские войска потеряли, наверное, как минимум более 10 тысяч человек убитыми.
Но нужно еще иметь в виду, что существует еще определенное соотношение, которое выверено в ходе Второй мировой войны, между убитыми и ранеными. Причем ранеными, которые не имеют возможности участвовать в боевых действиях. То есть это средние и тяжелые ранения. Так вот это соотношение во время Второй мировой войны – это один к трем. Если предположить, что российские войска потеряли убитыми 10 тысяч, то как минимум 30 тысяч еще находятся в госпиталях. И, соответственно, общие потери – это порядка 40 тысяч как минимум. То есть эти люди, которые либо убиты, либо просто физически не могут воевать. Их потом нужно отправлять домой, нужно комиссовать.
И вот представьте себе – несколько десятков тысяч людей, прошедших через ад украинской войны, возвращаются в российские города – там в основном небольшие города, откуда комплектуется российская армия, и рассказывают о том, что на самом деле происходит. А если судить по перехватам разговоров, которые регулярно публикует СБУ или военная разведка Украины, то впечатления у российских солдат крайне пессимистические. И больше всего они ругают свое собственное командование. Я думаю, что они не рискуют пока ругать президента Путина, но я думаю, что крайне негативное отношение к политическому руководству страны у них уже сформировалось. Вот эти люди, которые в ближайшие недели вернутся в свои дома, поселки и города, они могут отрезвить немножко российское население, которое пока еще имеет крайне туманные представления о том, что происходит на поле боя.
— Может ли Путин закончить войну с минимальными репутационными потерями на внутреннем рынке и будет ли это делать?
— Войти в голову президента Путина должны психиатры, а не какие-то нормальные люди. Но все свидетельствует о том, что война сегодня в России нужна только одному человеку. Этот человек Владимир Путин. Если перед началом войны военные генералы и полковники могли надеяться на звезды и повышение, если дипломаты могли надеяться, что после успешной войны они будут диктовать своим партнерам на Западе условия, то сегодня ситуация совершенно другая. Никому в России – я имею в виду истеблишмент, военную, силовую и административную бюрократию – война сегодня не нужна. Для них всех это угроза их собственному положению. И если, упаси боже, речь дойдет до ядерных ударов, то это просто угроза жизни. Единственный человек, которому нужна война в России, – это президент Путин. Но он остается в одиночестве. А такая ситуация неизбежно приводит диктатора либо к тому, что его убирают рано или поздно, либо он должен идти на какие-то уступки, пытаясь сохранить лицо. Об этом все говорят уже много дней.
— Самые большие потери Украина несет от воздушных и ракетных ударов. На ваш взгляд, поставки С-300 из Словакии и возможные поставки С-400 из Турции могут как-то повлиять на закрытие неба над Украиной и на безопасность наземных действий и мирных жителей?
— Конечно, могут, потому что это весьма эффективные системы, которые предназначены как раз для борьбы с самолетами, которые находятся на вооружении российских ВВС сегодня. Недавно, по украинским данным, прошли сообщения о том, что главные удары все-таки Россия пытается наносить и наносит при помощи ракет. Прежде всего "Искандеров", потому что запас крылатых ракет "Калибр", которые широко использовались в первые пару недель войны, уже подходит к концу. Может быть, уже подошел. Были сообщения о том, что производство этих ракет в России переведено на круглосуточный режим работы. Но это ежесуточное производство не такое большое.
Основные – это все-таки пока баллистические ракеты, с помощью которых наносятся максимальные удары. Появились даже сообщения о том, что используются новейшие системы "Кинжал". Но это тот же самый "Искандер", только подвешенный к тяжелому истребителю-бомбардировщику МиГ-31. Их тоже не так много. Запасы, которые были подготовлены, подходят к концу. Их не может быть тысячи – их сотни, может быть, одна-две тысячи.
— Есть ли у Украины ресурсы на то, чтобы отбивать эти ракетные атаки? Если вспоминать тот же Израиль с "Железным куполом", который не рассчитан на реальные военные ракеты, а рассчитан на совсем другие летающие объекты, которые летят в сторону Израиля, есть ли ресурсы у Украины противостоять этим ракетным атакам? Насколько он может быть действенным?
— По-разному. Потому что противостоять ударам "Искандеров", перехватывать "Искандеры" на конечном участке траектории я думаю, что пока технически не может никто. Это ракеты, которые движутся с очень большой скоростью. Что касается "Калибров", их можно более-менее успешно перехватывать. И эти системы С-300 вполне способны перехватывать крылатые ракеты. К сожалению, перехватывать "Искандеры" пока невозможно. Нужно просто ясно понимать технические возможности современной армии.
— Видится ли вам в возможной обозримой перспективе какой-то перелом ситуации в этой войне? Когда и каким он может быть?
— Перелом может быть связан только с тем, что время для Путина сжимается как шагреневая кожа, потому что перед ним стоит задача – либо демобилизовать тех людей, которые были призваны год назад в вооруженные силы, а это порядка 100 тысяч человек, и набирать новых. Новобранцев нужно учить как минимум шесть месяцев современной войне.
Во-вторых, уже чувствуется напряжение внутри России, связанное с нехваткой некоторых видов продукции, по крайней мере с предполагаемым дефицитом сахара и всего прочего. Но со временем санкции, которые уже наложены и будут наложены, видимо, в ближайшие дни европейцами и Соединенными Штатами, неизбежно будут подрывать российскую экономику. Времени у Путина мало, поэтому он будет делать все [возможное]. Я думаю, даже не Путин, а военное командование, которое пытается выбраться из того дурацкого и крайне опасного положения, в котором оно оказалось, будет делать все для того, чтобы в ближайшие одну-две, может быть, три недели – больше времени у них нет – переломить ситуацию. Но я сомневаюсь, что у них это получится.
Конечно, тут нужно смотреть на то, что происходит на поле боя, смотреть на то, смогут ли российские войска окружить группировку ВСУ на востоке страны в зоне ООС, как они, очевидно, пытаются это сделать. Но ведь и украинский Генеральный штаб тоже все это прекрасно видит и, я думаю, имеет планы и решения на ближайшие недели.
Поскольку время работает против Путина, ему рано или поздно все-таки придется идти на прекращение огня, на принятие тех условий урегулирования, хотя бы перемирия, которые выдвигает украинская сторона, потому что тут другого выхода у него нет. Поэтому как раз сейчас главные вопросы будут решаться дипломатами, которые будут пытаться найти такие формулировки, которые позволят Путину сохранить свою физиономию не слишком побитой, по крайней мере для внутреннего пользования.
