В России с начала эпидемии коронавируса умерли более 800 медиков: врачей, медсестер, санитаров и лаборантов. Одно из последних имен в этом списке – Геннадий Кагарлицкий, врач скорой помощи из Самары. В новом году ему могло бы исполниться 70 лет. Кагарлицкий до последнего работал с больными COVID-19 и пытался им помочь, но не смог спасти самого себя. Когда же родные получили свидетельство о смерти, они обнаружили, что диагноза COVID-19 в документах нет. А это значит, что близкие Кагарлицкого не получат и выплаты, которые положены врачу, умершему от коронавируса.
Геннадий Кагарлицкий, бывший военный врач, в последние годы работал врачом скорой помощи в главной клинической поликлинике №15 в Самаре. По словам его дочери Ольги, отец за последние 10 лет ни разу не брал больничный и всегда ставил работу и заботу о пациентах на первое место. В середине октября болезнь добралась и до него.
"Скорая" приехала только на следующее утро, в 11 утра, были сотрудники в костюме, – рассказывает дочь врача. – Сатурация у него была 92. Было упущено время: он понимал, что никто к нему не едет. У него началось ощущение безнадежности: ведь это был человек, который никогда к себе внимания не привлекал".
По словам Ольги, сотрудница скорой помощи на госпитализации 70-летнего мужчины не настаивала, но сказала, что для постановки диагноза было важно сделать компьютерную томографию. Ольга сама отвезла отца на обследование и после многочасового ожидания сумела добиться, чтобы ему сделали скан. После этого она сама отвезла отца в госпиталь, где мужчину согласились положить в стационар. Там они виделись в последний раз.
"Это был, наверное, один из самых сложных дней в моей жизни, хотя я лечу маму в онкоцентре и многое видела, – рассказывает Ольга. – Я видела людей накануне прощания с жизнью, но которые борются. Но то, что происходило в Середавино (центр лечения коронавируса в Самаре – НВ) – я такого не видела никогда. Это такая беспомощность! Отец безнадежно смотрел на меня, но был рад, что я приехала".
"Он на меня через окошко смотрит – и это был последний раз, когда я его видела", – говорит Ольга.
После пяти дней в стационаре Геннадия Ивановича перевели в реанимацию. Там он и скончался.
"Ковидная реанимация – это жуткие обстоятельства для человека: уйти из жизни в такой беспомощности, без связи с близкими, – рассказывает Ольга. – Ты не знаешь своих прогнозов, ты ничего не понимаешь и ты задыхаешься. Это жутко, это как концлагерь: люди задыхаются и не могут позвонить близким – не во всех реанимациях есть контакты. Он задыхался как рыбка. Это жутко: они все там задыхаются как рыбки".
Несмотря на очевидные симптомы COVID-19, в справке о смерти Кагарлицкого, которую получили его родные, о коронавирусе ничего сказано не было. Когда же дочь дозвонилась до патологоанатома из ОКБ им. Середавина, который делал экспертизу, он объяснить отсутствие COVID-19 в документе отказался, сославшись на некие распоряжения "из Москвы".
"Я посмотрела статистику на следующий день: моего отца, который 23 года проработал в "скорой", не было в статистике умерших от COVID-19, – подчеркивает Ольга Кагарлицкая. – Но мой отец умер не от инфаркта, не от инсульта, не от рака! Его потеряли, потому что его не госпитализировали, ему не были сделаны тесты, потому что здесь медики не защищены! И если ты умер – ты еще пойди докажи, что ты умер от ковида. Твои близкие должны пойти, увидеть тебя в последний раз уже неживым, и они должны унижаться, биться в эти двери поганые".
Ольга предполагает, что скрывать COVID-19 даже в посмертных анализах ее отца в больнице могут из-за страховых выплат, которые в случае смерти врача положены его семье. Еще в мае президент Владимир Путин подписал указ: сумма выплат в таком случае должна составить 2 миллиона 752 тысячи рублей (около 36 тысяч долларов). Чтобы получить деньги за смерть своего отца, женщина намерена обратиться в Генеральную прокуратуру России.
Ольга отдельно замечает, что коллеги ее отца уже похоронили нескольких медиков, скончавшихся от коронавируса, но официально этот диагноз ставится не всем, и в итоге умершие врачи не попадают в статистику. Женщина рассказывает, что "врачи очень запуганы" и пишут ей анонимно. По ее словам, ей подтвердили, что несмотря на опасность работы во время пандемии, у ее отца ни разу не брали тесты на COVID-19. При этом по постановлению главного санитарного врача России, тесты у медработников, которые имеют риск инфицирования, должны браться при появлении любых симптомов.
