19 августа исполнилось пять лет битве под Иловайском. По официальным оценкам украинских властей, во время боев за город и попытки выхода из оцепления погибли 366 украинских военнослужащих, 429 – получили ранения, 300 – попали в плен. О потерях со стороны сепаратистов нет точных данных. По информации тогдашнего руководителя военно-гражданского сотрудничества вооруженных сил Украины Алексея Ноздрачева, более 200 человек погибли, около 300 были ранены. Официальный Кремль свое участие в Иловайских боях и присутствие на востоке Украины отрицает.
Через пять лет группа британских исследователей опубликовала доказательства участия российской армии в битве под Иловайском, среди которых – множество спутниковых фотографий российских военных конвоев на территории Украины и кадры танков T-72Б3, новой модели, которая в то время была только у России.
Алексей Кириченко, боец 57-й бригады ВСУ, в 2014 году тоже принимал участие в боях под Иловайском. После поражения он пешком выходил из окружения в Волновахе, но попал в плен на блокпосту неподалеку от Старобешева. В плену у сепаратистов он провел 3,5 года.
В эфире программы "Вечер" Алексей Кириченко рассказал, какую технику видел тогда, видел ли танки Т-72Б3 и российских военных.
— Мы с вами виделись, когда вас схватили, на следующий день после того, как вы попали в плен, вы провели там очень долго. Но в тот раз в Старобешево, кажется, это было, вы говорили, что вы видели много российской техники и военных. Вы можете сейчас рассказать, что вы видели?
— Да, могу. Я попал в плен 1 сентября. Накануне два дня перед этим наша группа, которая выходила из Саур-Могилы, она обнаружила поломанную российскую технику.
Почему российскую, почему я сделал такой вывод? Потому что я непосредственно в нее залез: это был БТР, на жесткой сцепке его тянула инженерная машина. Когда я залез в БТР, я увидел, во-первых, номер части. По памяти номер части не скажу, извините, много времени прошло. Но я точно помню, что это был пятизначный номер, а это все-таки характерно для войск Российской Федерации. Но сепаратисты мне возражали, когда я с ними об этом говорил: "У вас тоже пятизначные номера части почему-то".
Но там была фанерная табличка, на которой был график обслуживания этой техники, оно проводилось с интервалом в один месяц. И там было около 8-10 записей, они были свежие. Я посмотрел, что эту технику недавно обслуживали. То есть это была российская техника, и там были указаны фамилии людей экипажа.
— Что было с экипажем, уже было непонятно? Это был подбитый БТР?
— Нет, он был поломан. И, кстати, на выходе, наша группа прошла буквально метров 300 и попала в плен. Я тогда сумел убежать, а вот ребята, которые попали в плен, мне потом рассказывали, что те, кто их брал в плен, был спецназ, из Оренбурга ребята.
— Они это выяснили в общении как-то?
— Да, в общении. Моим ребятам очень повезло, что эта часть Российской Федерации, которая зашла на территорию Украины, не принимала участия в серьезных боях, у них не было потерь. И поэтому отношение к ребятам военнопленным было относительно гуманным.
— Скажите, пожалуйста, вы видели танки Т-72Б3? Или, может быть, вы их потом когда-нибудь видели?
— Лично – нет. По нам вели огонь на Саур-Могиле, мы так подозреваем, это были либо танки, либо "Ноны", что-то такое очень серьезное, потому что огромный комплекс Саур-Могилы, который там стоял, высотой около 30 метров, рухнул на нас.
Еще по нам стреляли с территории Российской Федерации, потому что Саур-Могила стоит на стыке двух украинских областей – Донецкой и Луганской – и Российской Федерации. И мы видели, что по нам стреляют оттуда "Грады".
— С территории Российской Федерации?
— Это было видно, да.
— Теперь вопрос про плен. Вы встречали там людей, которых можно было бы однозначно определить по принадлежности к российской армии?
— Да, встречал. Они неохотно признавали это, они не говорили мне свой номер части или [какую-то информацию], по которой можно было идентифицировать.
— Депутат российской Госдумы высказал предположение, что нет доказательств, пока нет подбитой техники. По той обстановке, которая была в Иловайске, можно было бы вытащить хотя бы один танк Т-72Б3 или это было технически невозможно сделать? Если нет, то объясните почему, как участник этих событий.
— Наша группа прошла около 40 километров за семь дней. Ночами. Мы ели кукурузу сырую, мы выходили из окружения. Каким-либо образом вытащить подбитую технику не было ни малейшей возможности.
