В Минске 11 августа задержали двух координаторов "Открытой России", Артема Важенкова и Игоря Рогова. Государственные СМИ Беларуси сообщили, что они находятся в статусе подозреваемых по уголовному делу об участии в массовых беспорядках.
Как сообщили в МВД, во время задержания россияне якобы были "с внешними признаками алкогольного опьянения". На кадрах оперативной съемки Важенков и Рогов говорят, что приехали в Минск 8 августа "с туристическими целями". На распространенном видео показывают их татуировки, намекая на то, что они якобы поддерживают нацистскую идеологию.
"Правозащита Открытки" сообщала, что Важенков и Рогов с 8 августа наблюдали за происходящим в Минске и ночью перестали выходить на связь. Позже по номеру одного из активистов "ответил посторонний человек", отмечала "Открытка".
О судьбе Важенкова на настоящий момент ничего не известно, но Игоря Рогова выпустили из изолятора, и он вернулся в Россию. Он рассказал Настоящему Времени о своем задержании, депортации и о том, что его несколько дней избивали в изоляторе Минска.
– Задержали нас, когда мы были вместе. Мы, грубо говоря, двигались от центра Минска. И вот мы спокойно себе гуляем, и просто я вижу уже, отвернулся на секунду и вижу, как на нас уже бежит ОМОН, пара человек. Мы, естественно, от него убегаем. Убежать далеко не удалось. По крайней мере у меня. Меня задержали сразу же, схватили под руки и провели в автозак. Параллельно при этом еще хорошенько так избивали. В автозак меня положили, продолжили бить. Я кричал, что я гражданин России, но в ответ просто меня били все больше и больше. Артема я услышал только по крикам, я понял, что он вместе со мной в автозаке. То есть видеть я уже ничего не мог, потому что мне очень хорошо так прилетело по голове. Сейчас в Москве у меня уже диагностировали черепно-мозговую травму. Я, грубо говоря, находился в коматозном состоянии, глаза больше не открывал.
Потом нас уже повезли в ЦИП, как я понял, сложили просто у забора – этого я уже отчасти не помню, я очнулся уже, когда я был возле этого забора. Они на самом деле били меня просто в ответ на каждое мое слово, на то, что я просил позвонить их в посольство, – меня били за это. Меня били за то, что я говорил, что я гражданин России. Они били меня уже около забора, когда я просил какую-то медицинскую помощь, когда я просил таблетку, анальгетик. Я получал за любое слово, которое говорил. Причем это все было с очень сильной агрессией. Они говорили просто: "Что, тварь, перемен захотелось? Получил свои перемены?" Ну и вот куча нецензурной брани, просто унижали нас по полной программе, даже психологически и физически.
Под утро нас только подняли с забора, отвели уже внутрь этого изолятора, но посадили не в камеру, а положили на колени на бетонный пол с завязанными за спиной руками. Там также продолжали избивать. Сидели мы там, лежали до того момента, пока нас не повели к следователю. То есть следователь уже с ходу начал предъявлять мне обвинения в массовых беспорядках, [говорил] о том, что я отсижу 12 лет, если не сдам своих подельников – каких-то 30 человек, которые меня уже сдали, – и я могу спасти свою жизнь, получить административку, только сдав кого-нибудь в ответ. Я, естественно, сказал, что я ничего не знаю об этом, потому что так и есть. Тогда он мне сказал: "Ну ты сам выбрал свою судьбу". Но я отказывался, я начинал уже кричать о том, что мне нужен адвокат, что я хочу, чтобы они позвонили в посольство. И когда я уже начал кричать, меня просто вышвырнули оттуда и отвели в другое помещение, в котором я последний раз, можно сказать, виделся с Артемом.
Там били, там был очень жестокий сотрудник милиции, который просто приходил, лупил нас за то, что мы просто меняли свое положение тела, то есть как-то пытались поправить руку, ногу, потому что все затекало ужасно, [а лежали] на бетоне, то есть бетон резал и колени, и локти, и кисти. И из-за того, что мы как-то пытались поменять свое положение, он бил за это и говорил, что "если кто-то еще шелохнется, я буду сейчас смотреть по камерам, и тот получит еще больше". И реально он возвращался и лупил: и для профилактики остальных, и тех, кто двигался.
Нам не давали сходить ни в туалет, ни попить воды – ничего вообще. Воду дали где-то под вечер, прямо перед самым моментом [моего освобождения]. Дали одну бутылку воды на 40 человек двухлитровую.
С таким зверством, правда, я даже в России не сталкивался ни разу. То есть там они поступали очень жестоко, я не знаю, они не видели в нас людей, не думали вообще, что с нами будет, то есть относились к нам ужасно. Ни о каких правах человека там вообще речи не было. Когда мне сотрудник белорусского МИДа давал документы о депортации, я спрашивал: "А где Артем? Почему он находится внизу? Мы приехали с ним вместе". То есть я очень настаивал на том, чтобы его позвали сюда и также дали ему эти документы, чтобы мы с ним вместе уехали. На что он мне просто сказал, что "по нему информации нет никакой, а ты проваливай, пока жив-здоров".
И дальше, когда мы уже встретились с нашими дипломатами в посольстве, я задавал им этот же вопрос: почему не эвакуируют Артема. Он находится все там же. На что они тоже сказали, что у них нет информации о нем, но быстро созвонившись и решивши этот вопрос, мы поехали назад, его пытались эвакуировать. Реально мы прождали возле этого ЦИПа около двух часов, но его почему-то так и не отдали нам. То есть нам в экстренном порядке пришлось уезжать уже из Беларуси, потому что нам дали до 24 часов время. Почему его не отдали, я до сих пор не понимаю.
