В Украине четвертый день продолжаются обстрелы и бои: в ночь на 24 февраля Россия вторглась на территорию Украины, объявив это "спецоперацией". Кремль, по всей видимости, рассчитывал на быстрое взятие Киева, Харькова и других городов и уничтожение основной инфраструктуры украинской армии. Однако блицкриг не удался: украинская армия и силы территориальной обороны продолжают сопротивление. Действия России уже вызвали жесточайший отпор со стороны ЕС и других стран Запада. На Россию уже наложены масштабные финансовые и секторальные санкции, которые отрежут ее от мировых финансовых рынков и передовых технологий. В ответ президент РФ Владимир Путин 27 февраля приказал привести в "особый режим боевого дежурства" стратегические силы сдерживания российской армии: к ним относится ядерное оружие.
Что означает этот "особый режим" и может ли Путин реально применить ядерное оружие – и против кого? А также реально ли вести переговоры хоть о чем-то в таких условиях? Политолог Глеб Павловский пока считает, что "ядерной войны ждать не надо", но выразил в эфире Настоящего Времени сомнения в том, что переговоры в Гомеле между Россией и Украиной будут успешными.
– Зачем Путину угрожать ядерным оружием?
– Это демонстрация последнего аргумента, остающегося у России. Других аргументов нет.
С точки зрения Путина, объем уже наложенных на Россию санкций разрушителен для России. И он пригрозил в ответ своим разрушительным оружием. Кроме того, было дурацкое заявление министра обороны Великобритании насчет возможности большего участия НАТО в конфликте.
– Верите ли вы после этих заявлений в успех переговоров России и Украины, которые все еще могут состояться в Гомеле?
– Переговоры сейчас очень важны, хотя у них нет никаких шансов, я думаю. Но они играют роль тормоза, колодки торможения, если угодно, такой "зимней резины". Все, что отсрочивает новую эскалацию, – хорошо, все что угодно, даже если оно носит лицемерный характер и в нем участвуют такие малоуважаемые люди, как, например, Мединский.
Ядерной войны ждать не надо, но эскалации приходится не только ждать. Она будет, она нарастает. И задача сегодня не состоит в деэскалации, задача сегодня состоит в замедлении эскалации. Вот, я считаю, это пока максимальный приз, за который мы можем бороться.
– Скажите, пожалуйста, существует ли сейчас какая-то сила, которая способна Владимира Путина остановить?
– Это уже не один Владимир Путин, это конфликт с большим количеством участников. Что значит "остановить"? Вы думаете, Путин сдастся? Нет, он не сдастся. Значит, нужна какая-то формула, в которой все участники смогут, не теряя лица, отползти от края пропасти. Пока такой формулы нет, и никто ее еще не предложил.
– Вы неоднократно говорили, что Путин видит, мнит себя фигурой исторической и часто исходит из этого, когда принимает какие-то решения, и действует не только как политик. Каково его место в истории, учитывая эти санкции, учитывая ту беспрецедентную поддержку, которую Украина сейчас получает фактически со стороны всего мира, за некоторыми исключениями?
– Афганистан тоже получал беспрецедентную поддержку в войне с Советским Союзом, поддержку, о которой многие потом пожалели, когда появилась "Аль-Каида" и так далее.
Сейчас место в истории – это не тот критерий, которым мы должны измерять Путина. Он злоупотребил своим местом в истории. Он бросил в азартной исторической игре безопасность России на стол, он заставил Россию играть в русскую рулетку, из которой она может не выйти живой, – вот что меня беспокоит. А общественное мнение Запада – это переменчивая вещь, такая же как общественное мнение России. Поэтому давайте не общественным мнением заботиться, а заботиться, как нам всем из этой переделки выйти живыми.
– Вы сказали, что должна появиться какая-то формула, как нам всем из нынешней ситуации выйти живыми, что должны появиться какие-то другие игроки. Существует какой-то пока схематичный набросок у вас, как это может произойти?
– Видимо, потребуются какие-то первые размены, от чего-то должна отказаться Россия. Например, от того, что в Москве называют странным словом "денацификация Украины". То есть фактически это предложение сменить режим. Россия должна отказаться от любых территориальных претензий к Украине, а Украина, возможно, должна вернуться к формуле Минских соглашений, то есть признать эти несчастные сепаратистские республики. Я думаю, это не является такой уж большой бедой на фоне разрушения всей украинской инфраструктуры.
А, наверное, Запад тоже должен будет пойти на уступки, может быть, негласно. Помните, как Кеннеди вышел из Карибского кризиса, негласно убрав ядерное оружие из Турции? Об этом не объявлялось тогда. Так и тут, наверное, какие-то санкции, особенно разрушительные, например против Центробанка, должны быть отменены или как-то проигнорированы.
Должен быть пакет предложений. Но чтобы этот пакет возник, надо выложить на стол предложения и прекратить предъявлять предварительные требования. Политика предварительных требований уже привела нас к тому, что мы видим, – это ужасно. Вина Российской Федерации несомненна в инициативе этой войны. Но сейчас нам надо выйти из этого состояния, чтобы дальше уже в более спокойной ситуации обсуждать, кто виноват и что делать.
