Протесты, которые начались в Беларуси 9 августа, сразу после выборов президента, дали невероятный толчок объединению белорусского общества на самых разных уровнях. Благодаря интернету, в первую очередь телеграму и другим чатам, быстро начали формироваться местные сообщества и возникать горизонтальные связи. Люди, которые живут в одном микрорайоне или являются членами одной социальной группы, начали быстро координировать свои действия и обсуждать участие в протестах и помощь пострадавшим, отмечает литератор и публицист Северин Квятковский. Он отдельно подчеркнул в разговоре с Настоящим Временем, что в этот раз в протестах участвовало много людей, которые раньше никогда не выходили на улицы, людей старше 45 лет: то есть тех, кто большую часть жизни прожил при режиме Лукашенко, но категорически от него устал.
Квятковский был среди участников "Марша единства" 6 сентября в Минске и находился на проспекте Победителей.
— Расскажите, что происходило внутри "Марша единства"?
— Я достаточно успешно ушел – сел в трамвай, который был полностью сформирован пассажирами с акции. В Минске к тому времени отрубили мобильный интернет.
Странное ощущение: огромное количество людей там, в центре, это не 100 тысяч, я думаю, это больше, конечно. Что такое 100 тысяч, я представляю себе. А при этом абсолютно вымерший вокруг город, воскресный город. И надо понимать, что 95% выходящих людей выходят на улицы первый раз в жизни. Я, например, тертый волк (смеется), я с конца 80-х хожу на эти мероприятия, приблизительно знаю, чего ожидать: озираюсь по сторонам и так далее, идем группами. А большинство людей, когда они кричат силовикам, которые задерживают людей: "Что вы делаете?!!!" – они искренне не понимают, как так можно задерживать человека. То есть люди учатся.
Но уже на четвертый раз, я видел, люди уже сцепками стали ходить, уже стали давать отпор, отбивать слабых, отбившихся от стаи. Ну они хотели научить людей, и люди научатся. Здесь нельзя по-другому.
— Ну и молодежи много выходит, да? Вы говорите, что для некоторых это первый раз. Для молодежи-то, понятно, это первый раз, они, наверное, даже не представляли, что такие протесты могут быть в Беларуси.
— Да, молодежи много. Но я имею в виду, что вышли много людей постарше, которым и по 45 лет. И старше есть очень много людей, которые тоже вышли первый раз в жизни.
— А они почему выходят?
— Так достал уже просто. Это чисто такой уже даже психологический момент: человек врет, врет, его уже 100 раз ловили, он несет чепуху, врет. И вы же все видите, до чего доходит уже, грубо говоря, маразм, скажу нелитературно, с этими всеми перехватами голосов (смеется).
А представьте себе, что вот так вот люди жили 26 лет. Ну, может, не так остро, но, в принципе, постоянно. Поэтому люди, которые постарше, они устали. Они тоже изменились внутренне: все меняется, мир меняется.
К тому же у нас созрела, дооформилась городская цивилизация, которая за историю два раза уничтожалась полностью. У нас дооформилось гражданское самосознание у людей, то есть они не хотят быть "народцем", "населением". И это все комплексно.
— Вы литератор, публицист, мне кажется, вы, как никто, можете почувствовать это настроение общества. Можете с нами поделиться своими наблюдениями? Вообще, само белорусское общество в каком состоянии сейчас находится после довольно многих дней протеста?
— Как сказала одна моя знакомая моего возраста, ей где-то 40 с чем-то, которая, кстати, тоже очень много ходила на разные митинги: "Я за этот месяц прожила как половину своей жизни".
То есть люди воодушевлены. Надо понимать, что уникальность протеста белорусского еще и в том, что собраться в центре, показать, сколько нас. Это круто, но самое важное происходит ежедневно во дворах, на улицах.
Представляете, только в Миске 153 чата, микросообществ: улицы, дворы, микрорайоны, где люди объединялись, чтобы идти на протесты. Потом они начали потихоньку знакомиться, и фактически эти протесты формируют сейчас мини-комьюнити такие. И это происходит не только в Минске, но и в других городах. И люди все больше-больше входят во вкус. Я такого воодушевления, наверное, с середины 90-х не видел среди минчан.
— Главу католиков не пускают в Беларусь, главу Белорусской православной церкви недавно сменили. Почему так активно взялись за религию?
— Я думаю, что это российские пиарщики советуют Лукашенко. Потому что это полная глупость.
Ну, во-первых, Кондрусевич гражданин Беларуси, то, что его не пускают в страну, – это незаконно. Но даже в принципе пробовать разжечь конфликт на религиозной почве в Беларуси – это просто не знать, кто такие белорусы и как у нас относятся к религии и друг к другу. За всю историю, за последнюю тысячу лет не было одного серьезного межконфессионального конфликта на земле Беларуси, ни одного вообще. И попробовать сейчас разжечь – это просто бессмыслица. Люди на самом деле консолидируются, приходят к костелу не только католики, и православные, и атеисты, и кто угодно.
— А власть, думаете, разжигает?
— Я думаю, что Лукашенко, не секрет, он же сам признался, что нанял российских пиарщиков. И они ему советуют разжечь. Понимаете, ему нужен гражданский конфликт, чтобы люди занялись противостоянием не власти, а друг другу. А не получается. И не получится, потому что белорусы достаточно монолитны, и то, что сейчас происходит, – это фактически доформировалась политическая нация, формируется гражданское общество.
Люди выходят на улицу с разными политическими взглядами: там ведь есть и левые, и правые, и центристы – кто угодно в этих колоннах. И желание одно: Лукашенко, уходи, новые выборы, новый парламент. И тогда начнется уже политика, тогда уже начнут дискутировать, кто левый, кто правый, кто центрист, и так далее.
