Бывшие заключенные ИК-2 в Покрове Нариман Османов и Евгений Бурак, которые отбывали наказание в одном отряде с Алексеем Навальным, рассказали телеканалу "Дождь", как над политиком издеваются в колонии. Они утверждают, что отряд, в котором они оба отбывали наказание, создавался специально под Навального. Заключенные в отряде политика были проинструктированы не разговаривать с ним, записывать каждый его шаг.
О том, какие порядки царят в колонии номер два города Покрова, Настоящему Времени рассказал Владимир Переверзин, бывший менеджер нефтяной компании ЮКОС. Он тоже отбывал срок в покровской колонии. Мы показали ему фрагменты фильма "Дождя" и попросили прокомментировать слова заключенных, которые рассказывают о том, что для Навального создали специальный отряд и запрещали с ним общаться.
– Владимир, зачем конкретно создаются такие условия изоляции для Навального? Чего этим пытается добиться администрация, как думаете?
– Администрация пытается ему нагадить, напакостить. У меня было ровно то же самое, один в один: точно так же и заключенных натравливали, точно так же меня контролировали и запрещали общаться. То есть то, что на свободе рассказывают, может показаться каким-то абсурдом, но тем не менее все это так.
– А администрации это зачем?
– А администрации – потому что могут из Москвы позвонить и спросить: "А что вы делаете плохого Навальному?" Они же должны как-то отчитываться, они же не могут ему сделать что-то хорошее, в библиотеку устроить, например. Казалось бы, образованный, грамотный человек, такие ведь практически не сидят и не находятся в местах лишения свободы, мало, по крайней мере. Они же не устроят его в библиотеку. А какие-то пакости, провокации – это да.
– И, соответственно, раз они оказывают давление на других заключенных, которые общаются с Навальным, получается, вынуждают этих заключенных дальше не общаться с Навальным, не давать ему вообще никакой информации.
– Да, именно так и происходит. Со мной даже не разговаривали. Я даже вначале и не понимал, что происходит. Мы выходили в локальный сектор на прогулку, я что-то у заключенного спрашиваю, от меня шарахаются, как от ущемленного, и с испуганным лицом. А мне потом один признался: "Да это оперативники запретили с тобой разговаривать". Кто с тобой поговорил – во-первых, сразу их выдергивали в оперотдел, спрашивали, они отчитывались, о чем они со мной разговаривали – их били.
– И бывшие заключенные, кстати, рассказывают в этом фильме, что им и самим было непросто, а участвовать в этих издевательствах их якобы заставляла администрация. Заключенный говорит, что сам страдал, сам до сих пор не может восстановиться. А вы понимаете, как именно психически страдает сам Навальный и те, кого так заставляют, по сути, мучить его в колонии?
– Навального я очень хорошо понимаю, как ему тяжело. Мои вот эти испытания кончились тем, что я в конце концов был вынужден вскрываться там [распороть брюшную полость]. А этот заключенный, который говорит, что он сам там страдал – конечно, наверное, это некое преувеличение присутствует. Но тем не менее, конечно, многим заключенным это нравится, провоцировать. Почему нет-то?
– Вас до такого состояния почему довели?
– Потому что я жаловался. У меня была война с администрацией, я писал жалобы, и на меня нужно было как-то воздействовать. Они начали прессовать отряд весь, и ко мне начали приходить заключенные и говорить, что из-за меня страдает весь отряд, его лишили сна, который им не положен. Но опять же, заключенные работают по 24 часа в сутки, им дают немножко спать днем, а это же как бы неофициально. Поэтому когда я начал писать жалобы, их лишили сна и сказали, что это все из-за меня: "Это вот плохой Переверзин, он жалуется, ему здесь не нравится". Поэтому начали на меня оказывать такое давление, и я был вынужден предпринять меры, в результате которых я покинул этот отряд.
– А вы думаете, Навального сейчас подводят ровно к этому же?
– Я не думаю. Я думаю, что за ним наблюдают 24 часа в сутки. У него такой возможности не будет. Но духа у него хватило бы, я в этом не сомневаюсь, он большой молодец, конечно.
– Говорят, что пока Навальный был в больнице, остальным о нем показывали некий специальный фильм, который были обязаны посмотреть все в колонии. Насколько такая попытка опорочить Навального в глазах других заключенных может повлиять на его жизнь в колонии? Что имеется в виду, когда говорят об этой низшей касте?
– Есть определенная каста заключенных: обиженные, опущенные, с которыми никто не общается, они живут отдельно, питаются из отдельной посуды, с ними никто не здоровается за руку. Но это достаточно серьезно. В такую касту автоматически попадают по разным причинам, ну и в том числе из-за нетрадиционной ориентации. То есть, в принципе, в тюремных условиях это достаточно серьезное обвинение – не просто достаточно серьезное, а это все. То есть если бы это прогнали по тюрьме, то с ним никто за один стол даже не сядет.
– Но такая попытка опорочить Навального в глазах заключенных, соответственно, сильно влияет на его жизнь в колонии, даже если это не так?
– Думаю, да. Скажем так, есть такое понятие, как "ставят под сомнение". То есть если там кто-то его поставит под сомнение, он же тоже не лыком шит. Поэтому, в принципе, такую провокацию не так сложно сделать, ты ведь в тюрьме полностью бесправен. Вот сейчас gulagu.net, ресурс Осечкина, – они много чего там рассказывают, чудовищные истории, что происходит и как все это делается.
– Вы говорите о провокации и, продолжая дальше эту тему, заключенные в фильме говорят, что действительно одной из целей, по мнению бывших заключенных, было именно спровоцировать самого Навального на конфликт. Что было бы, если бы Навальный действительно поддался на эти провокации? По сути, у него уже десятки взысканий от администрации. И что такого, если бы действительно он ударил кого-то из заключенных?
– Если бы он ударил какого-то заключенного, то это уже статья, то есть это нанесение легких или все зависит от степени нанесенных повреждений. Опять же, он там ударил, а еще этого же заключенного оперативники еще избили вдобавок по-тихому – кто там разберет: где Навальный его ударил, а где – оперативники. И, в принципе, это статья. Его провоцируют на статью. Если он там подерется с заключенным, там один удар достаточно, – вот тебе еще два года прилетело.
– Осужденные также рассказывают, что за Навальным постоянно следят не только по видеокамерам, но и сразу несколько членов отряда. Владимир, вы видели, вы сталкивались с подобными же примерами давления в колонии? Были ли те, кто от такого давления на ваших глазах буквально ломался?
– Так никого не давили, кроме меня.
– Вы как с этим справлялись?
– Я долго терпел, и в конце концов я порезал себя и уехал в другой отряд, а потом в другую колонию.
– Это исключительно об этой колонии такое можно сказать или все-таки дальше вы с этим сталкивались?
– Нет, у меня такое психологическое давление, как у Навального, было во Владимире на общем режиме ИК-6, а потом меня перевели в этот Покров, где как раз Алексей сидит, то есть все знакомые места.
– И в Покрове как с вами обращались?
– В Покрове более или менее. Я уже в Покров приехал с определенной репутацией "обморозка", что я могу и порезаться, и, в принципе, меня "мусора" побаивались. Понятно было, что на УДО меня никто не отпустит, и уже так опасались.
– Сейчас эти факты опубличили, и вы об этом рассказывали ранее. Сейчас мы видим фильм про Навального. Что-то теперь может поменяться пусть даже в одной отдельно взятой покровской колонии?
– Может поменяться. Понимаете, все эти тюремщики ходят под администрацией президента и под ФСБ, под своими кураторами, под своими инструкторами. Если кто-то из высокого начальства позвонит и скажет: "Вы чего там, охренели, чего вы там его прессуете?" – они прекратят, а так ничего не поменяется.
Алексей Навальный сейчас находится в исправительной колонии №2 в городе Покрове во Владимирской области, куда его поместили, когда он вернулся из Германии в Россию: формально это было сделано по запросу ФСИН, которая посчитала, что оппозиционер нарушил условия условного содержания по "делу "Ив Роше". Навальному назначили три с половиной года лишения свободы в колонии общего режима. В России после ареста политика прошли протесты с требованием освободить его, из-за преследований многим его соратникам пришлось покинуть Россию.
