33-летний Алексей Пацко пять лет работал судьей в белорусском Пинске. По его словам, он пришел в систему во время короткой либерализации и с "идеалистическими" взглядами. После выборов 2019 года контроль властей за судами в Беларуси был резко усилен – вплоть до того, что судьям рекомендовали согласовывать приговоры по "общественно значимым статьям". А после августовских выборов президента страны и начала массовых протестов белорусские суды просто перестали соблюдать закон и нормы УПК.
Девятого августа 2020 года Алексей сделал свой выбор: отказался наказывать протестующих и отправлять их под арест. После этого его отстранили от рассмотрения "политических" дел, а затем уволили. После того как на на него и его мать-адвоката было заведено уголовное дело, вся семья уехала в эмиграцию в Украину.
В интервью белорусской службе Радио Свобода Алексей Пацко рассказал, как принимались решения по политическим делам в Пинске 9-10 августа и как власти Беларуси ставили под контроль судебную систему.
"Я родился и жил в Пинске. Окончил юридический факультет Белорусского государственного университета, вернулся в родной город. Женат, трое детей: им 3, 6 и 10 лет. До работы в суде был юрисконсультом в различных компаниях. Пытался построить карьеру. Но лично я и вся моя семья никогда не поддерживали полностью власть.
В 2015 году меня назначили судьей. Мне тогда было 28, у меня были максималистские, идеалистические взгляды на систему. И тогда была другая ситуация: произошла либерализация, система пыталась улучшить сама себя. Молодых приглашали на разные должности, казалось, что у нас в руках есть возможность что-то изменить, улучшить – в меру своих возможностей. В начале моей работы судьей политической составляющей было не очень много", – рассказывает Алексей о начале своей работы.
По его словам, усиление политического давления он почувствовал в 2017 году, когда в Пинске, как и в других городах Беларуси, прошли акции против указа Лукашенко "О тунеядцах". Тогда белорусы протестовали против налога на тунеядство", который власти начали взимать с неработающих граждан, даже с тех, которые потеряли работу не по своей вине.
Позже, по словам Алексея, в конце 2019 года, в городе также были протесты против интеграции с Россией.
"На нас, судей, тогда оказывалось дипломатическое давление. Были не прямые приказы о том, как судить и сколько давать протестующим, а намеки и советы. Что эти дела "важны для общества", что надо "подходить к ним ответственно", давать "по закону", – вспоминает Пацко. – Благодаря таким красивым фразам стало понятно, что суть – не в содержании фраз, а в форме. Помню, что я также рассматривал дела против участников митингов 2017 года. Дал им штрафы: формально там было нарушение закона о массовых мероприятиях".
"Изменения в работе судей начались после парламентских выборов 2019 года: до этого я и другие судьи были более или менее независимы в принятии решений, — подчеркивает Пацко. — Но осенью 2019 года в судах сменились председатели судов: как в Пинском районе, так и в Брестской области. Потом начались изменения, начали "гайки закручивать". Были прекращены, как я это называю, "условно-демократические" практики. Была негативная практика консультирования с высшим руководством, стало больше контроля со стороны начальства. Это все было проведено под лозунгом "качество и эффективность".
Пацко вспоминает, что именно тогда руководство начало требовать от него докладывать о делах, которые он планировал к рассмотрению. Затем, рассказывает судья, в судах ввели систему лишения бонусов: "за нарушение работоспособности и снижение качества работы".
"Ближе к президентским выборам 2020 года начались беседы с руководством по "общественно значимым" статьям: о коррупции, наркотикам, авариям в нетрезвом виде. Когда были такие дела, власти должны согласовать приговор, — рассказывает Алексей. — Это не было оформлено в виде официальных приказов, скорее в виде советов. Но фактически это вмешательство в правосудие, которое является уголовным преступлением".
Пацко рассказывает, что он отказался ставить свою подпись за Лукашенко, когда тот пошел на выборы в 2020 году, и так же поступили и многие его коллеги. Никаких последствий эти действия не имели. Ближе к выборам судьи получили приказ: проголосовать досрочно и отчитаться.
"Я не пошел. Я считаю, что невозможно следить за всеми. Это был просто элемент устрашения", – замечает Алексей.
9 августа, по его словам, в Беларуси "действительно было протестное голосование" – против Лукашенко.
"Мое окружение больше склонялось к тому, чтобы поддержать Виктора Бабарико или Валерия Цепкало. Но им не разрешили участвовать в выборах. Тихановская была альтернативой. Речь шла именно о консолидации и голосовании против, а личность кандидата была не так уж и важна, — объясняет бывший судья. — Короче говоря, голосовали за кого угодно, кроме одного человека".
"Девятого августа было воскресенье. Я был на работе, и председатель суда, и его заместитель. Все были на работе, потому что все еще понимали, что что-то должно произойти", — подчеркивает Алексей.
В Пинске накануне выборов были задержаны несколько наблюдателей и активистов. Суд над ними должен был состояться в понедельник, 10 августа.
"Руководство предложило дать им завтра 15 суток ареста. Я сказал, что не буду в этом участвовать. После этого началось: "О чем ты думаешь? У тебя есть семья, дети! Не кипятись, успокойся", — пересказывает он разговор с руководством. — Но я сказал: "Нет". Поэтому для того, чтобы судить этих людей, других судей отозвали из отпуска".
Десятого и одиннадцатого августа в Пинске прошли массовые протесты против фальсификации результатов выборов президента. Силовики их жестко разогнали, а после этого Следственный комитет Беларуси завел на десятки человек уголовные дела за участие в массовых беспорядках. В апреле 2021 года суд Московского района Бреста признал виновными 14 фигурантов дела о "массовых беспорядках" в Пинске (часть 2 статьи 293 УК) и приговорил их к лишению свободы на сроки от пяти с половиной до шести с половиной лет.
"Я знаю о том, что произошло в Пинске от непосредственных участников событий. Когда 10 августа я пришел на работу, в милиции мне активно говорили, что митингующие уничтожили почти весь отдел милиции, что многие милиционеры находятся в реанимации, а один даже при смерти, вспоминает Алексей. – Говорили, что это были не пинчане, а украинцы, которые незаконно пересекли границу. Но все это было неправдой. Все задержанные были жителями Пинска, какие украинцы? Никого из сотрудников милиции в реанимацию не доставили. Почему они так сказали? Наверное, чтобы оправдать свою агрессию и жестокость по отношению к протестующим".
Пацко объясняет, что в случае с пинскими задержанными за "массовыми беспорядки" их судили за одно и то же правонарушение сначала по административной, а потом по уголовной статье, что является нарушением УПК.
"Десятого августа в городе была объявлена спецоперация. Госслужащих, и нас тоже, в 16:00 уволили и велели идти домой, потому что будет спецоперация, – вспоминает Пацко. – За два дня было задержано около 120-140 человек. Они сидели в подвале милиции, где находится следственный изолятор. Все они сразу попали под подозрение по статьям Уголовного кодекса".
"И вот прошло 72 часа с момента задержания. Их нужно либо освободить, либо избрать им меру пресечения. И что тогда делают? Этих людей повторно задерживают по административным делам в 23.34. Составляют на них протоколы, как написано в постановлениях об уголовном преследовании, и судят. Но если на человека уже есть уголовное дело, нельзя его судить за то же самое по административному! – объясняет Пацко юридические тонкости. – Но им начали выписывать "сутки" на конвейере, приговаривать к административному аресту прямо там, в подвале милиции. А позже уже за те же действия, "массовые беспорядки", эти люди были наказаны длительными сроками в колонии".
"Затем осужденных отправили отбывать наказание в колонию в Ивацевичах, потому что в спецприемнике не было места", – отдельно замечает Алексей.
"Когда я отказался наказывать людей, со мной сразу же перестали общаться на работе, потому что я стал "опасным", – рассказывает он. – Тогда я еще работал судьей, занимался мелкими делами. Но вскоре меня вызвали в областной суд на собеседование и попросили подумать. Суть разговора заключалась не в том, чтобы я не ушел в отставку, а в том, чтобы я молчал. У меня как раз подходил к концу пятилетний срок в качестве судьи, и я забрал свои документы. В октябре меня уволили".
"Когда я подал в отставку, председатель суда сказал мне, что, по данным КГБ, журналисты TUT.BY ищут мои контакты. Председатель суда тогда мне сказал: "Вы понимаете меру ответственности?" – вспоминает Пацко. – Намек был мне понятен: моя главная задача была – молчать. Но я дал интервью TUT.BY и "Нашей Ниве". Тогда председатель суда написал мне в Viber: "Вы давали интервью, вы так сказали?" Я написал, что да".
После увольнения из суда Пацко пытался устроиться на работу, но его никуда не брали.
"Я ходил в компании, где раньше работал, в другие. Нигде меня не брали. Мне сказали, что спецслужбы меня запретили брать, говорили: "Ну, вы сами все понимаете", – пересказывает он разговоры. Некоторое время он помогал людям юридическими консультациями – бесплатно.
"Моя мама работала юристом. И она взяла меня к себе помощником, – говорит Алексей. – Буквально через пару дней после этого к ней пришла налоговая с проверкой. Мне сказали, что я якобы занимаюсь незаконным бизнесом, оказываю юридические услуги. Потом сотрудники КГБ пошли к моим знакомым, взять у них показания, что на самом деле им помогала не мама как юрист, а я".
Когда люди отказались лгать, сотрудники КГБ им настоятельно рекомендовали сказать, что "помогал Алексей Васильевич", и заметили, что "у вас есть семья, дети", – пересказывает этот разговор Пацко.
"Потом я получил информацию о том, что мои старые дела начали раскручивать в суде, что-то там разбирать. Я понял: за мной пришли, кольцо сжимается. Я уехал в Украину, – рассказывает он. – И я их опередил. Буквально через два дня по месту моего жительства пришли с обыском к маме и сестре. Речь шла о статье 380 УК РФ (подделка документов). При обыске присутствовал заместитель прокурора. Он намекнул матери по поводу уголовного дела, что у нее тоже будут проблемы. Через день выяснилось, что против матери тоже возбуждено уголовное дело. Точной информации нет, но вроде бы по статье 427 (служебный подлог). Маму мы тоже эвакуировали".
"В ближайшее время мы вряд ли сможем вернуться в Беларусь. Моя жена и дети тоже переехали в Украину, – говорит Алексей. — Самое главное, что они теперь в безопасности. Естественно, что это вынужденное переселение – это стресс, выход из зоны комфорта. Но нет смысла о чем-то сожалеть. Мы как-нибудь разберемся. Главное – что мы вместе".
"Я встретил много белорусов в Украине. Молодые, творческие, образованные, энергичные люди: писатели, актеры, журналисты, предприниматели. Это просто цвет нации! Никаких маргиналов там нет. Но на них заведены уголовные дела! – возмущается Пацко. – Я думаю, что с августа из Беларуси уехали тысячи образованных и умных людей. Лучшие люди! Просто удивительно, что стране такие люди оказались не нужны. И я знаю много людей, которые хотят уехать, но пока не могут".
